Та всхлипнула, прежде чем ответить.

– Он попросил никому не говорить, – кивнула она на лежащего мужчину. – Сказал, боится, что до жены дойдет слух про его амурные дела. Шоколадку дал мне.

– Шоколадку? – покачал Федор головой.

– Да, – кивнула лифтерша. – Он ведь неплохой человек. Идет мимо, остановится, узнает как дела, – пустилась она защищать раненого, но, натолкнувшись на строгий взгляд майора, замолчала.

– Вчера вечером, когда проходил мимо вас, ведь наверняка спрашивал, не приходила ли в подъезд милиция? – сказал Туманов.

Женщина вскинула голову, с неохотой кивнув.

– А вы как узнали?

– Догадался, – ответил Федор. А Грек только сейчас понял, почему майор придумал тот бардачок с урной. Догадывался хитрющий Туманов про лифтершу, подозревал ее. И не ошибся. Подозрения его оправдались.

– Николаич, а чего это ты в одном ботинке? – Ваняшин долго пялился на ноги Федору Туманову. Довольно странно было видеть майора в одном ботинке.

– А, – Туманов махнул рукой, давая понять, что сейчас не стоит на этом зацикливать внимание. А усатый капитан Грек ехидно хихикнул.

– С некоторых пор наш майор решил использовать свою обувь, как метательное средство – с усмешкой проговорил Грек.

Ваняшин шутку приятеля капитана принял. Улыбнулся.

– Ну и как успехи по метанию? – спросил он.

Усатый Грек поднял толстый палец правой руки вверх.

– Во. Можно сказать, что испытания прошли удачно. Майорский башмак поразил цель, попал в стенку. Хорошо, что мне по голове не попал. Хотя видно метавшему этого очень хотелось, – Грек покосился на майора.

– Жаль, что не попал, – сказал ему Федор.

Подъехавший врач «скорой помощи» осмотрев раненого, заявил, что его немедленно следует отвезти в больницу. Федор не возражал, но потребовал, чтобы с ним поехал один из оперов.

– Грек, – обратился Федор к усатому капитану, – садись с ними в машину и езжай в больницу. Глаз не спускай с этого прыгуна. Понял? – предупредительно спросил майор.

– Ну а то. Все я понял, Николаич. Один только у меня вопросик.

– Валяй, – разрешил Туманов.

– Сколько мне возле него торчать там? – спросил Грек, не изъявляя большого желания ехать в больницу. Но и отказаться нельзя. Ведь не просто так майор его туда посылает, а с важным заданием.

Федор посмотрел на часы. Было, уже почти пять.

– До утра подежуришь, а там тебя кто-нибудь сменит. Я попрошу Василькова, чтобы прислал кого-то тебе на смену, – пообещал майор, внимательно наблюдая за тем, как врач с водителем укладывают раненого на носилки. – Да и вот что, – предупредил Туманов: – Никого из посторонних к нему не пускай. И вообще, Саня, посматривай там. Он нам нужен живой, – кивнул он на раненого, которого уже запихали в нутро машины «скорой помощи».

– Нужно ехать, – торопил врач. – Если вы поедите, – обратился он к Греку, – то садитесь быстрей в машину.

– Ну давай, поезжай, – сказал Федор усачу и тот запрыгнул в раскрытую дверь «скорой», присаживаясь рядом с лежащим раненым.

– Эх, где наша не пропадала. Ну, пока, ребятушки, – Грек помахал Туманову с Ваняшиным рукой.

Проводив отъехавшую машину «скорой помощи», Ваняшин спросил у Туманова:

– Николаич, ну а мы куда?

– Я думаю, не смотря на позднее время суток, нам стоит навестить одинокую хозяйку сто седьмой квартиры и подробней расспросить ее о сожителе, – предложил Туманов. – Вот только сначала я ботинок одену. А то в этой суматохе было не до него, – сказал майор, и они с Ваняшиным потопали к подъезду.

Поднявшись на третий этаж, майор позвонил в дверь квартиры Людмилы Калугиной. Когда они с Греком в спешке выбежали, Туманов ей велел запереться на ключ и никому кроме них не открывать. Теперь же, прежде чем открыть, женщина долго разглядывала их в глазок.

Лампочки в патроне на площадке не было и Туманову пришлось свое лицо осветить зажигалкой. Получилось, что-то навроде детской страшилки, но, тем не менее, Калугина смогла рассмотреть лицо майора.

Войдя в квартиру, Федор первым делом прошел в комнату и отыскал там за диваном свой ботинок. Одел его на ногу. Чтобы хоть как-то успокоить перепуганную женщину, сказал:

– Все будет хорошо. Когда мы тут все закончим, заберем вас с собой. А пока вы тут ничего не трогайте. Ладно?

– Ладно, – согласилась женщина. Причем, произнесла это с такой отрешенностью, что Туманов не сомневался, сейчас она в таком состоянии, что ей не до чего. Заметив, что сыщики опять уходят, она забеспокоилась:

– А вы куда? И как же я? Вы оставляете меня одну?

– Закройте за нами дверь. А мы на пару минут зайдем к вашей соседке в сто седьмую квартиру, – сказал майор и торопливо вышел из квартиры.

Наверное, хозяйка сто седьмой квартиры обладала спокойствием толстокожего слона, потому что сыщики не понимали, как можно спать, когда в соседней квартире, буквально через стенку происходил такой шум да еще со стрельбой. Вряд ли она слышала выстрелы своего любовника из револьвера с глушителем, но выстрел из майорского «ПМ» должна была услышать.

Федор не убирал палец с кнопки звонка, давая этим понять, что уходить просто так сыщики не намерены и во что бы то ни стало, добьются, чтобы им открыли дверь. На всякий случай в правой руке майор держал наготове пистолет. Кто даст гарантию, что тот резвый мужичок был один. Вдруг там, в сто седьмой квартире, прячется кто-то еще.

Ваняшин тоже достал из кобуры свой пистолет.

Увидев у них в руках оружие, прибежавшая на шум лифтерша, испуганно ахнула, перекрестясь и ее тут же, как ветром сдуло.

– Советую открыть дверь, – громко произнес Федор, стуча кулаком по двери. – Или мы сейчас ее выбьем.

Видно его обещание подействовало устрашающе. Потому что дверь тут же открылась.

Перед сыщиками стояла женщина лет тридцати пяти в длинном цветастом шелковом халате. Федор вспомнил, что совсем недавно точно такой халат видел в переходе на «Пушкинской». Вьетнамцы продавали. Хотел купить такой вот халат Даше, но в последний момент раздумал, решив, что наши отечественные намного лучше, чем их привозные. А эта видать не раздумала, купила, чтобы покрасоваться перед своим любовником.

Внимательно вглядевшись в лицо женщины, Туманов с уверенностью отметил про себя, что она уже давно не спит. И лицо у нее не заспанное. Наверняка, она и шум в соседней квартире слышала, и стрельбу из табельного «ПМ», и даже не упустила возможности подглядеть в окно, когда ее любовника грузили на «скорую».

– Вы знаете, который сейчас час? – нахраписто спросила она. – Или вы считаете, раз милиция, то имеете право врываться в квартиру ночью?

На оперов она смотрела нагло. И в ее глазах отчетливо читалось желание, взять каждого из них за шкирку и немедленно выкинуть отсюда вон.

– В исключительных случаях, имеем, – ответил на ее вопрос майор Туманов и добавил: – А сейчас, как раз произошел именно такой случай. Более того, мадам, я бы не советовал вам вести себя так агрессивно по отношению к нам.

– Это почему же? – произнесла она, нарочно напустив на лицо побольше удивления, давая понять, что прозвучавшее, для нее не что иное, как открытие высказанное из уст мента.

– А потому, что вы подозреваетесь в пособничестве совершения преступления.

– Вы что, это серьезно? – женщина округлила от удивления глаза.

– Серьезней, не бывает, – заверил ее Ваняшин, попросив предъявить документ, удостоверяющий ее личность.

Она достала паспорт. Пока Ваняшин рассматривал его, Туманов осмотрел квартиру, проверив даже шкаф для одежды. Вдруг там кто-нибудь прячется.

– Да вы что? – изумилась женщина. – Кто может у меня прятаться?

– Ну одного человека вы, положим, у себя прятали, – сказал Туманов и выйдя на балкон, осмотрел его внимательно, обнаружив там кроме всякого барахла, пластмассовый ящик для посуды.

Балкон гражданки Чистовой Татьяны Ивановны проживающей в сто седьмой квартире, вплотную примыкал к балкону Калугиных. Их всего лишь разделяло решетчатое металлическое ограждение, перелезть через которое было нельзя, но между прутьев решетки можно было свободно просунуть руку.