Федор на это промолчал. И так было понятно, что убийство Калугина и теперь вот врача Макеева, напрямую связаны между собой. Еще понятно и другое, и в том и в другом случаи, их совершали разные люди. А это уже группа.

Туманов злился. Злился, потому что опрос соседей, не дал никаких результатов. А теперь вот и обыск. Можно сказать, что время на него потрачено впустую. Тут было, отчего опустить руки.

Вечером за ужином Федор сидел мрачный. Сколько раз давал себе обещания, дома не думать о работе и все не получалось.

Сын Алешка, сидел в своей кроватки, гремел погремушками. Чтобы ему было не скучно, пока они на кухне, Даша оставила включенным телевизор. Сама крутилась возле стола, стараясь, во что бы то ни стало угодить мужу. Но майор, словно не замечал ее стараний, без аппетита ковырял вилкой салат в тарелке.

Даша посмотрела на него.

– Федор, случилось что-то? – спросила она, не очень-то надеясь на откровенность. Вряд ли он станет распространяться о своих делах и уж тем более нуждаться в ее участие.

И он отрицательно покачал головой.

– Все нормально. Просто я устал, – ответил он.

Даша видела, что врет, но настаивать не стала. Пусть будет так, как хочет он. В конце концов, может он и прав. Не бабское это дело лезть в дела мужа. И промолчала. Но решила спросить, не забыл ли он про свое недавнее обещание.

Он посмотрел на Дашу так, как может смотреть муж только что заявившийся от любовницы, когда он сам уже у жены, а мыслями еще с той, другой.

– О чем ты, Даша? – Туманов даже отложил вилку. Есть, не поел. Так поковырял немного. Выпил бокал компота.

– Я о том, мой милый, – Даша взглянула на него, пытаясь определить, в самом ли деле он забыл о том, что обещал или только прикидывается. Хотя ей и от того и от другого не легче. – Завтра выходной, – напомнила она своему забывчивому майору.

Поняла, про выходной он прекрасно помнил, скорее всего, надеялся, что она забудет про его обещание. Стыдливо отвел глаза в сторону.

– Извини, Дашунь. Я не смогу отвезти вас за город.

– Не можешь? – Даша вложила в голос столько иронии, что Федор поспешил объяснить причину, по которой их поездка откладывалась, причем, судя по всему, на неопределенное время.

– Понимаешь, у меня два не раскрытых убийства…

– Я понимаю, – с усмешкой произнесла Даша. Федор посчитал ее усмешку ничем другим, как откровенным ехидством. Не сдержался.

– Послушай, моя милая, хочешь ты того или нет, но я не могу вот так взять и поехать за город, потому что в свой выходной я должен выйти на работу. Ты понимаешь, что такое долг? – спросил он довольно резко.

Даша убрала со стола тарелки и пустой бокал.

– Долг перед кем? Перед обществом, которое на вас ментов плюет или государством, которое только требует от вас, ничего не давая взамен?

– Послушай, Даша…

– Нет, это ты послушай. Вам даже льготы отменили. Хорошо, что я получила декретные, а то еще неизвестно, как бы мы жили на твою майорскую зарплату, когда цены на все растут с каждым днем. Ты никому не нужен, майор. Кроме нас с сыном. И вот, когда выдается день, чтобы нам отдохнуть, побыть вместе, ты заявляешь, что должен идти на работу. Да пропади она пропадом, такая твоя работа. Тебя скоро Алешка перестанет узнавать, будет считать чужим дядей, – это Даша заявила так категорично, что Федор не посмел смириться. Сказал:

– Ну, это ты брось…

– Да что там брось, – махнула рукой Даша и отвернулась, чтобы он не увидел слезы на ее глазах. – Утром ты уходишь на свою работу, а возвращаешься, когда он уже спит. Да какой ты отец, если совсем не уделяешь внимания сыну. Про себя я уж молчу. Меня любить ты совсем перестал. Вспомни, когда мы последний раз трахались?

Федор попробовал вспомнить. Стал мысленно подсчитывать. Получилось, едва ли не месяц назад.

– Вот видишь, – с укором сказала Даша и добавила: – Разве это нормально?

Федор и сам знал, что это не нормально, но по-другому не выходило. Возвращался он поздно и такой уставший, что хоть самого трахай.

– Дашунь, ну прости меня. Я виноват перед тобой.

– И перед сыном, – добавила Даша. – Думаю, поездка за город для Алешки бы не помешала. Хотя бы потому, что воздух там намного чище, чем в наших каменных джунглях. Или ты не согласен?

Федор был согласен. Но от своего не отступил.

– Я не могу… – сказал он, заметив, как изменилось у Даши лицо. Видно она все-таки в глубине души надеялась переубедить упрямого майора, и теперь на ее лице отразилось столько разочарования, что Федору стало, жаль жену.

– Моя приятельница по работе звонила… – сказала Даша, после короткого молчания. – Завтра они с мужем собираются поехать отдохнуть на дачу к своему знакомому. Пригласили и меня, но я отказалась. Надеялась, что мы сами поедем куда-нибудь за город. Теперь я жалею, что отказалась, – с нескрываемой обидой проговорила Даша, давая понять, что больше им говорить не о чем.

Федор вздохнул. Самое обидное заключалось в том, что Даша была во всем права. А он, просто фанатик своей работы. Сыскарь. Ну найдут они тех, кто убил Калугина и Макеева, и что? Раскроют это уголовное дело. Так появится другое. И будут другие убийцы и жертвы. Все продолжается, как сама жизнь. Только за всем этим он теряет главное – обыкновенное счастье, время на которое отпущено так мало.

Глянув на часы, Федор сказал Даше:

– Вообще-то еще не так поздно. Ты можешь позвонить приятельнице и сказать, что поедешь с ними.

– Ты так считаешь? – спросила Даша с обидой в голосе.

Федор повторять не стал, оставив решение за ней. Вылез из-за стола и пошел в комнату, где в детской кроватке, раскинув в стороны ручки и ножки, безмятежно спал пухлощекий малыш.

Туманов наклонился и нежно поцеловал сына в крохотный лобик. Безусловно, Даша права, мало он уделяет внимания сыну, но что поделаешь, раз так распределила жизнь. Он мент и выполняет свою ментовскую работу. И будет выполнять, потому что так устроен мир и устроен он, Федор Туманов.

Даша заглянула в комнату, но не вошла. В коридоре села в кресло возле небольшого столика, на котором стояла ваза с искусственными цветами розами и телефонный аппарат. Даша сняла трубку.

Минут через десять опять заглянув в комнату, махнула Федору рукой, чтобы он вышел в коридор, и когда Туманов вышел, прикрыв дверь комнаты, где спал Алешка, Даша сказала:

– Завтра, когда они поедут на дачу, заедут и заберут нас с Алешкой.

Говоря все это, она, кажется, надеялась узнать мнение Федора, но Туманов только пожал плечами и, достав пачку сигарет и зажигалку, пошел на балкон покурить.

Даша проследовала тенью за ним и, очутившись рядом, сказала негромко:

– Знаешь, по-моему, у тебя напрочь отсутствует воля.

Федор еще не успел закурить. Вынул сигарету изо рта.

– Воля? Это ты к чему? – спросил он.

Даша ухмыльнулась.

– Вот видишь, ты уже и это забыл. А ведь помнится, когда я родила Алешку, ты пообещал, что бросаешь курить. Чего уж говорить о какой-то поездке за город, – произнесла она с обидой и ушла с балкона.

Федор какое-то время стоял, держа в одной руке сигарету, в другой зажигалку. Потом достал из кармана брюк пачку, сунул в нее сигарету и вместе с зажигалкой бросил вниз. Вернулся в комнату, где Даша достала из шкафа недавно купленный купальник. Осмотрев его, она намеревалась сунуть в большой пакет, в котором уже лежала сменная одежда сына.

– В этом купальнике ты собираешься там загорать?

Даша глянула на мужа удивленно.

– А что тут такого?

Федор пожал плечами.

– Да, нет, ничего. Может лучше уж тогда вообще без него? Все равно он ничего не прикрывает.

Даша хмыкнула на замечание мужа и ничего не сказала. Сейчас ей хотелось маленькой мести для своего майора. Она заметила одну деталь, которую не заметил пока еще Туманов: чем реже они с ним любили друг друга в постели, тем больше в их отношениях появлялась трещина, которая непомерно росла, вызывая отчуждение. Даже сейчас, когда Федор говорил про купальник, в нем была не ревность, а холодное пренебрежение и осуждение, словно все это, касалось ни ее, его жены, а уличной девки. И от этого еще обидней становилось на душе.