– Ну я не знаю… – призадумался Грек, не договорив. Тут же за него, не раздумывая, это сделал сам Орликов, сказав:

– Уверен, вы его посчитаете либо идиотом, либо психически нездоровым. Между первым и вторым, небольшая разница, а конец вот он каков, – указал Орликов на фотографию. – Он нарвался на кого-то, кто повел себя не так как я. И вот он, результат.

Федор Туманов слушая Орликова, задумался. Грек покосился на майора и вздохнул. Бывает такое с их майором. И выждав, пока Орликов отвлекся на фотографию, Грек склонился к Туманову и тихонько шепнул тому на ухо:

– Николаич, ты не уснул?

– Отвали, Грек, – произнес также тихо Федор усатому капитану и обратился к заскучавшему Орликову: – Помнится, вы говорили, что хотите отправить компьютеры для интерната?.. Отправили?

– Да. Пятьдесят компьютеров. Ну, вообще-то это идея принадлежит моему тестю. Он узнал по своим каналам, что президент намеревается с супругой навестить детей сирот. Вот и предложил оказать помощь с компьютерами…

– Мне благородный порыв вашего тестя понятен, – перебил майор Орликова, угадав за этой акцией благотворительности, естественное желание выделиться. Судя по всему, тесть у Орликова – человек смышленый, зря прогибаться не будет, но при случаи сделает все необходимое, чтобы фамилия его зятя была взята чиновниками из администрации президента на заметку.

– Адрес интерната, куда отправили компьютеры, назовите?

– Пожалуйста, – несколько удивленно ответил Орликов. А Грек так и вовсе головой покачал, не понимая, для чего это надо майору. Когда директор «Кансал интернейшел» ушел, он с ехидной улыбочкой на губах спросил:

– Ты что, Николаич, поедешь туда, компьютеры считать?

– А почему бы и нет, – в тон ему ответил Туманов.

Теперь уже Грек уставился на майора без улыбки.

– Погоди. Ты что, это серьезно? – захлопал он своими черными глазами.

Федор Туманов махнул рукой, чтобы Грек отвязался.

– Ладно, Саня, не забивай свою голову. Давай лучше, тащи сюда того подозреваемого, который, как ты записал в протоколе, прихлопнул Феклистова.

Грек нехотя поднялся со стула.

– А кто же еще? Конечно, он. Улики, дорогой майор, говорят сами за себя. На момент приезда «скорой» он лежал в бессознательном состоянии с ножом в руке.

Федор кивнул, говоря Греку:

– Скажи, Грек, а тебе не приходило в голову, как, находясь без сознания, можно убить?

Грек долго не утруждал себя рассуждениями.

– Почему, это без сознания? Когда он убивал, был в сознании, – капитан упорно стоял на своем и уступать майору не собирался.

– Хорошо. Тогда скажи, а почему он, в таком случаи, не выронил нож, когда потерял сознание?

Грек не понимал, чего майор добивается. Зато сам Туманов понял, что Грек малость переусердствовал и решил это проверить.

Минут через десять в кабинет вошел мужчина лет тридцати пяти с припухшим от постоянного перепития лицом. Он затравленным взглядом посмотрел на Ваняшина, потом на Туманова.

Грек снял с него наручники, усадив на тот самый стул, где несколькими минутами ранее сидел господин Орликов в своем шикарном костюме.

– Садись сюда, чудо, – сказал Грек, сам, усаживаясь рядышком на другой стул.

Едва Федор взглянул на того, кто подозревался в убийстве Феклистова, как сразу понял, что этот алкоголик в лучшем случаи способен на хороший мордобой, но не более. Он принадлежал к той категории алкашей, которые по пьяни любят погорлопанить, потому и пить горькую предпочитают не дома, на глазах у жены и детей, а где-нибудь на улице в компании себе подобных.

И Туманов вздохнул, подозревая, что кто-то Грека ловко обвел вокруг пальца, подставив этого простофилю по фамилии Степанов в подозреваемые.

Видя, что майор молчит и не задает вопросы, капитан Грек решил помочь Степанову освежить память. Легонько ткнув того кулаком в спину, Грек сказал:

– Давай, расскажи майору Туманову, как там у вас дело было?

Степанов для начала встряхнул головой, потом пошкрябал грязной пятерней затылок и глянув на Туманова испуганными глазами, проговорил:

– Да ничего у нас и не было.

Грек сокрушенно покачал головой.

– Вот человек. Прямо так и не было? А ну давай, вспоминай все подробней, пока по шее не получил.

Алкаш Степанов втянул голову в плечи.

– Опять по шее? Не надо. Она у меня болит. Давайте, чего надо подпишу, только не бейте.

– Да никто тебя бить не собирается. Только говори правду. Вранье твое, нам не нужно, – проговорил Туманов. Причем, голос его сейчас звучал так доверительно, что подозреваемый в убийстве Феклистова алкаш, едва не прослезился.

– Если говорить правду, гражданин начальник, то не убивал я того кента, – произнес Степанов и, покосившись на Грека, чуть отодвинулся от него вместе со стулом в сторонку.

Федор кивнул, давая понять, чтобы Степанов продолжил говорить.

– Сидели мы с Виталькой в сквере, выпивали. Ну выпили одну, показалось мало. Виталька сбегал еще поллитровочку взял. Сидим, никого не трогаем и вдруг подкатывает этот пидор, мать его, на иномарке. Такой весь из себя, крутой. Пальцы веером и на нас. Ну слово за слово, – он глубоко вздохнул, явно переживая за случившееся.

– Поскандалили? – подсказал майор.

Степанов кивнул.

– Было. Он на нас попер. Чуть нам ноги своей машиной не отдавил. Ну мы ему хотели накостылять, так он, гад, Витальке ногой по челюсти заехал. А мне вот сюда, – показал Степанов на огромный синячище на левом виске. – Я отрубился сразу.

Федор закурил, угостил сигаретой Степанова. И когда тот прикурил, спросил его доверительным голосом:

– Значит, «скорую» не ты вызывал?

Степанов встряхнул взлохмаченной головой, отрицательно покачав ею из стороны в сторону.

– Не я, гражданин начальник. Я ж говорю, в отключке был. Врачи меня самого отхаживали. Виталька, наверное вызывал. Он пил поменьше. Потрезвее был.

– Понятно. Виталька, говоришь? – задумчиво произнес Туманов.

Степанов согласно кивнул.

– Видно он оклемался быстро. Челюсть, это ведь не висок. Это меня тот пидор вырубил сразу и надолго.

Сидевший рядом Грек, обернулся в пол-оборота к Степанову и погрозил кулаком.

– Знаешь что, уважаемый, – нахмурился капитан, – ты давай тут без этих выражений. А то вот. – Кулак мелькнул перед опухшей физиономией Степанова.

Степанов испуганно отшатнулся в сторону и если бы не подлокотники, наверняка бы упал со стула. А Грек, сверля его своими черными глазами, проговорил:

– Чего ж ты, гад, плетешь нам тут целый час о том, что не убивал Феклистова, а врачи со «скорой» когда приехали, обнаружили тебя с ножом в руке.

Степанов скрестил руки на груди и всхлипнул.

– Истинный бог, говорю, гражданин начальник, не убивал я его, – сказал он, уже обращаясь непосредственно к Греку.

Капитан Грек сердито ухмыльнулся.

– Все вы так говорите. Не убивал он, – передразнил он Степанова. – А нож в твоей руке? На нем твои отпечатки пальцев. Это, брат ты мой, улика.

– Да не мой это нож. Клянусь здоровьем своих детей, – воскликнул Степанов и заплакал.

– Чего? – нахмурился Грек. – Не твой нож?

Степанов покачал головой.

– Не мой. Гадом буду, не мой. Мой лежал в кармане. Перочинный. Мы с Виталькой им консервы открывали.

– При досмотре у него в кармане был нож? – спросил Федор у Грека.

– В кармане не было. А на скамейке лежал какой-то с поломанным лезвием, – ответил Грек.

Услышав про поломанное лезвие, Степанов едва не вскочил со стула.

– Во-во. Это как раз мой нож и есть. С черной пластмассовой ручкой. На ней еще трещинка вдоль, – закивал головой Степанов.

Грек покосился на него, потом сказал со вздохом:

– Все точно, один к одному, – он открыл свою ячейку сейфа, где обычно хранил пистолет, и достал целлофановый пакет, в котором лежал маленький перочинный нож, увидев который, Степанов на этот раз все же вскочил со стула, и Лешке Ваняшину пришлось его силой усадить обратно.