Он отошел от зеркала и решительно устремился в ванную. «Ну что ж, если она не отдаст добром, возьмем силой», — сказал он себе. Чего-чего, а номер, который ему нужен, он из нее вытряхнет.

— Теперь ты наконец понимаешь, что ничего просто так в жизни не происходит? — спросила Надюша, засовывая в рот иголки с белыми бусинками на хвостике. — Та-ак, повернись, я заколю корсаж. Теперь у тебя будет потрясающая юбка для коктейля после окончания конференции.

Ульяна улыбнулась:

— Весь Лондон упадет, ты хочешь сказать?

— Нет, если даже знаменитая Пизанская башня в Италии не упала до сих пор, а она много чего повидала, — в тон ей отозвалась на шутку Надюша. — Но ведь мы и не хотели, правда?

— Правда, — кивнула Ульяна, поворачиваясь перед зеркалом и, сама того не замечая, расслабленно, нет, даже томно, улыбаясь. Глаза ее становились узкими, как у сытой рыси.

— Знаешь, я хочу тебе сказать, если что-то вошло в твою жизнь, то это всегда не случайно. Ты чем-то это привлекла к себе и зачем-то. И это все равно когда-то отзовется в твоей жизни, рано или поздно.

Ульяна не отрываясь смотрела на себя в зеркало. Она всегда любила одеваться. Отец привозил ей из Москвы все, что нужно, когда она училась в институте, и, надо отдать ему должное, никогда не привозил вещей, которые носила его жена. Только новое, хотя жена была примерно ее размера, правда, ростом пониже. Но теперь Ульяна в основном носила джинсы и куртки. Что может быть удобнее при ее-то работе?! Конечно, она понимала и другое — даже в таком наряде только слепой не разглядит ее прекрасную фигуру.

Слепые, как выяснилось, среди охотников встречаются редко. Те, кто приезжал на коммерческую охоту к ним в заказник, оказывались вполне зрячими, так что за годы работы с ними Ульяна привыкла быть настороже. Ни с кем из них она в приключения не пускалась, она никогда не смешивала работу и удовольствие.

Ульяна молчала, ожидая, что скажет Надюша дальше, все еще не отводя от себя глаз. Надо признаться, она давно себе так не нравилась. Этот новый облик, очень женственный, требовал чего-то еще. Но чего?

Она знала, чего именно. Мужчину рядом. С таким голосом, как у того типа.

Ульяна почувствовала, как сердце дернулось, но усилием воли она вернула его на место. «О чем ты? — насмешливо спросила она себя. — Может быть, он кривой, или косой, или ростом тебе по плечо? Может, он был женат сорок раз и у него полсотни детей по всему свету? Он, может быть, вообще бандит и полжизни провел в тюрьме?» Но ей стало смешно от собственной запальчивости.

Она ведь не дурочка, и ей не восемнадцать лет. Голос, который она слышала по телефону, мог принадлежать только состоявшемуся во всех отношениях мужчине. В нем уверенность, сила, он не знает, что такое отказ. Он знает, чего хочет, и уверен, что все получит.

А если он захочет ее?

Воображение мгновенно нарисовало высокого широкоплечего мужчину с густыми темными волосами. Ей показалось, она видит его рядом с собой в зеркале, и вполне отчетливо. На его фоне она, в этом истинно женском обличье… Ульяна насмешливо улыбнулась, рассматривая свой наряд: юбка сметана на живую нитку, потяни ее — на полу останутся куски ткани, а сама она окажется в крошечных трусиках; гладкий, без всяких кружавчиков, лифчик слишком откровенный, из него груди почти вываливаются. Ну и как она ему такая?

Голос Надюши отвлек Ульяну, она не успела ответить на свой вопрос.

— Сестра моей бабушки, — продолжала Надюша свою мысль, — когда была совсем девочкой, написала письмо… только не смейся, Ленину.

Ульяна фыркнула от неожиданности, дернулась, и острая иголка впилась ей в талию.

— Я же тебя проси-ила, — протянула Надюша. — Стой спокойно.

— Уж очень неожиданно.

— Да, а сегодня про это слушать вообще чудно. Но я дорасскажу, — упорствовала она, вынимая изо рта, кажется, последнюю булавку. — А в самом конце социализма издавали тома к очередному юбилею вождя, и что, ты думаешь, она узнала? В томе, где из разных архивов собрали письма детей к нему, напечатано то самое письмо, которое она написала ему аж в восемнадцатом году! Так что ничто в этом мире не проходит бесследно, не исчезает. Оно все равно, так или иначе, возвращается.

— Да что же она могла ему написать? — удивилась Ульяна, слушая Надюшу вполуха, более занятая линией собственного бедра, обтянутого плотным текучим шелком. Интересно, думала она, а какой ее представлял себе тот тип, когда говорил с ней по телефону? Думает ли он, что девушка с ружьем «скотт-премьер» может быть вот такой стильной и, прямо скажем, обольстительной?

— Куклу она у него просила.

— Он ей прислал? — фыркнула девушка, спрашивая себя, а что бы он сказал, увидев ее вот такой? Ничего бы он не сказал, прожурчал внутренний хитрый голосок. Он просто сдернул бы и юбку тоже.

— Она уже и сама не помнит, но на ее письме сохранилась резолюция самого вождя народов: «Послать!» Ты понимаешь, о чем я говорю? Ничто не исчезает насовсем.

— Ты меня не пугай, — сказала Ульяна, с негасимой улыбкой глядя на свое отражение в зеркале.

— А чего, интересно, ты боишься?

— Боюсь? Я вообще ничего не боюсь.

— Тогда скажу иначе — чего опасаешься.

— Того типа из Москвы, — неожиданно призналась она.

— Но ты, кажется, ему отказала в ружье. Разве переговоры не закончились?

— Я-то отказала. Но не уверена, что он из тех, у кого слово «нет» вообще задерживается в ушах.

— Понятно, все слова идут напроскок. Несварение слуха, — засмеялась Надюша. — Но ты, по-моему, и не с такими справлялась.

Ульяна вздохнула и ничего не ответила, а Надюша продолжала:.

— Под такую юбку нужно очень хорошее белье, милочка. — Она внимательно посмотрела на Ульяну. — Еще лучше никакого, но я даже не стану предлагать такую крамолу.

Ульяна порозовела.

— Эти твои выпады, театрально-балетные…

— Нет, это из другого репертуара. Из модельного бизнеса.

— Ты хочешь сказать, у манекенщиц под платьем ничего нет?

— А зачем? Там только тело, прекрасное тело. — Надюша поднялась с колен и встала рядом с Ульяной. Она едва доставала ей до плеча.

Ульяна открыла рот и уже хотела похвалиться собственной предусмотрительностью, сказать, что купила прекрасное белье. Свадебный комплект. Но вовремя закрыла рот, потому что Надюша, как бы замечательно к ней ни относилась, решила бы, что у нее на самом деле с головой что-то не в порядке. Она сделала бы свой вывод, вполне определенный, что ей пора найти себе партнера по любовным утехам. Она не говорила грубо и прямо — завести любовника.

Но что могла ответить Ульяна? То время, когда она с бездумной радостью отвечала на зов плоти, как она это называла, прошло. Это утомило ее не столько телесно, сколько душевно. Однажды она остро ощутила, что тратит себя впустую. Ее последний партнер был умелый мужчина, даже, можно сказать, искусный. Но он сразу дал ей понять, что не собирается вовлекаться. Он не был женат, но в его планы не входил столь серьезный шаг, потому что у него были большие планы на будущее, и, уж конечно, не связанные с «девушкой из леса». Она тоже не хотела вовлекаться, это была просто игра, которая ей поначалу даже нравилась.

Он звонил ей из города, она садилась в свой «уазик», и они встречались на полпути между заказником и городом. Там была прекрасная, уютная заимка, с печкой, широкой кроватью, с пучками трав, развешанными в сенях, от которых пахло свежестью и полем даже зимой. Она ничего не рассказывала ему о себе, ничего не спрашивала о нем. Казалось, они просто привозят на свидания свои тела, предоставляя им наслаждаться друг другом, а сами исподволь наблюдают за их неистовством.

Эта связь научила ее многому — и не только ее тело, она убедила Ульяну еще раз — она не хочет просто игры, без всяких чувств. Без чувств этим занимаются животные.

Они расстались просто, без прощальных слов и разговоров. Однажды, когда она уже усаживалась за руль, он придержал дверцу и вместо привычного «Я тебе позвоню» сказал: «Я тебе не позвоню». День был осенний, солнечный, в воздухе пахло костром, это в ближайшей деревне жгли картофельную ботву. В такую пору уже сбиваются в стаи дрозды, сотни голосистых птиц добирают остатки красной рябины и калины в лесу, набивая зоб, чтобы хватило сил долететь до чужих, до зимних, берегов. Улетают и птицы покрупнее, уже машут крыльями последние, подзадержавшиеся на родине гуси. Тогда Ульяна подумала, что, может быть, и этот мужчина, появившийся в ее жизни весной, тоже улетает с какой-то стаей. Или в одиночку? Но что он за птица, она так и не узнала.