— Я? — опешил он. — А я-то чем? Мое дело маленькое, я к политике никакого отношения не имею, кручу себе баранку — и все дела. Это вы там воду мутите: голосуйте за того, голосуйте за этого…

— Это все отговорки, — фыркнула я, нашедшая себе неожиданную забаву. — Главное, где деньги получаете. Небось у Пашкова, а?

— Так то ж по перечислению, — начал почему-то оправдываться Жорик, — а так я на автобазе числюсь…

— Неважно, — я закусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться, — маньяки в таких деталях не разбираются, они мыслят глобально.

Жорик минуту-другую переваривал мои соображения по части психологии маньяков, а потом заржал:

— А я еще, кстати, ни копейки не получил, на них бухгалтерия лапу наложила. Там у нас пять баб сидят — гла-адкие, стервы, — вот пусть их и стреляет.

— А не жалко?

— А чего их жалеть-то? — пожал плечами Жорик, в котором во весь голос заговорило классовое чувство. — Говорят, банк денег не дает, а сами все в песцах. О, еще б директора нашего кто стрельнул, у него «Мерседес» «шестисотый»!

— Так уж и «шестисотый»? — лениво уточнила я.

— А то! — отозвался Жорик и недовольно засопел. — А кроме «Мерседеса», две дачи…

Что еще есть у директора автобазы, я так и не услышала, поскольку «жигуль» затормозил на стоянке перед Дворянским собранием, я выбралась из тесноватого салона и размашистым комиссарским шагом двинулась в «штаб», где, как выяснилось по прибытии, уже вовсю кипела работа.

— Срочно! — заорал на меня аналитик, даже не поздоровавшись. — Срочно за телефон, нужно обзвонить редакции. В пятнадцать ноль-ноль у нас пресс-конференция в Доме железнодорожника!

— Здрасьте… — оторопело произнесла я. — Пресс-конференция? Сегодня? Почему так срочно? А вдруг… — И осеклась. Я хотела сказать, а вдруг никто не соберется, но вовремя сообразила, что после недавних событий местные борзописцы слетятся на наш призыв, как мухи на варенье. Потом засучила рукава в прямом и переносном смысле, поскольку из-за спешки даже не успела снять пальто, и, придвинув к себе телефон, поспешила известить местные редакции о предстоящем событии.

Куда бы я ни звонила, мое экстренное сообщение принималось на «ура». Через сорок минут я доложила аналитику, что его задание выполнено. При этом я вытирала пот со лба, как пахарь на борозде.

Итак, пресс-конференция была назначена на три часа дня в Доме железнодорожника. Не удивляйтесь — это самое подходящее в нашем городе место для подобных мероприятий. Областное железнодорожное ведомство умудрилось возвести Дворец культуры (именно дворец!) уже в девяностые, когда позволить себе такое не могли даже городские власти. Естественно, поначалу шикарная — из стекла и бетона — новостройка здорово «ела» глаза областному начальству. Были даже попытки под всяческими благовидными предлогами, типа просрочки коммунальных платежей, оттяпать «лакомый кусочек» в городское пользование, но постепенно страсти улеглись, осталась только привычка все сколько-нибудь значимые мероприятия проводить в новом, оборудованном по предпоследнему слову шоу-бизнеса зале Дома железнодорожника. В коем, к слову сказать, выступали все заезжие знаменитости, начиная с Аллы Пугачевой, и едва не спела Елена Богаевская, которая, впрочем, представившейся ей возможностью легкомысленно пренебрегла, оставив дорогого кандидата Пашкова с носом. И меня, кстати, тоже.

Мы прибыли на место всей «командой», с небольшим, всего лишь пятнадцатиминутным, опозданием. Тонкий расчет: журналистов полезно немного помариновать, но не сильно, чтобы они не успели разозлиться. В фойе областного «Карнеги-холла» прохлаждалась троица скучных милиционеров, видимо призванных обеспечивать безопасность Пашкова, уже успевшего счастливо пережить недавнее покушение. Викинг тоже предпринял, как говорится, беспрецедентные меры. Автомобили, на которых мы приехали на пресс-конференцию, затормозили чуть ли не на ступеньках парадного входа, после чего Пашков в окружении двух телохранителей и Викинга, пригнувшись, будто шел по хорошо пристрелянной территории, бегом рванул к заветным стеклянным дверям. Поскольку конкретно мне ничего не грозило, я позволила себе несколько поотстать и полюбоваться сим впечатляющим зрелищем. И только благодаря этому обстоятельству я оказалась замыкающей. Хотя, может, оно и к лучшему: в моих же интересах было подальше держаться от Пашкова, а то не ровен час — следующая пуля влетит мне аккурат между глаз. Черный юмор — это моя слабость.

Такой же слаженной цепью мы пересекли вестибюль, а потом под нервозный гул дожидающейся нас пишущей и снимающей братии прошествовали через весь зал и взошли на сцену, на которой стояли длинный стол и около десятка стульев. На столе, кстати сказать, предусмотрительно были установлены микрофоны местных теле— и радиостудий, а также имелись таблички с именами, среди них стоящие рядышком: «Пашков Игорь Сергеевич» и «Алтаева Капитолина Михайловна». Вот так, ни больше ни меньше. Не могу сказать, чтобы это открытие сильно меня вдохновило, но равнодушной уж точно не оставило. Ибо на мероприятиях, вроде сегодняшнего, я и раньше не однажды присутствовала, но в совсем ином качестве. Обычно я сидела в зале и нетерпеливо ловила момент, когда мне будет позволено вскочить со своего места и выпалить скороговоркой:

— Капитолина Алтаева, «Губернский вестник»…

Дальше обычно следовал вопрос, адресованный виновнику пресс-конференции. В том случае, конечно, если он меня интересовал. Если же нет, я предусмотрительно забиралась на галерку и мирно дремала, пока исполненный достоинства голос ведущего не провозглашал удовлетворенно:

— Пресс-конференция окончена. Благодарим за внимание.

Наконец все мы, за исключением Викинга и двух его нукеров, расселись за столом. Я в соответствии с табличкой устроилась слева от Пашкова, заодно вспомнив, что раньше это теплое местечко неизменно занимал покойный Венька — что-то мне не нравится такое совпадение! — и обвела взглядом собравшихся в зале.

Народу собралось рекордное количество. Я, по крайней мере, не припомню столь многолюдной пресс-конференции. В глаза сразу же бросились родные до боли и примелькавшиеся физиономии собратьев по перу. В первом ряду, напружинившись, со взором горящим и алчущим сенсаций, — Вислоухов, через два кресла от Вислоухова Кира Семенцова, барышня левых взглядов из газеты с многозначительным названием «Колокол», прикрывая рот ладошкой, шепталась с Сергеем Колосковым из «Губернского вестника», тем самым, что на прошлой неделе заклеймил меня позором за конформизм в нашумевшей статейке «Блеск и нищета функционеров». Заклеймил в теплой компании с Пашковым, покойным Венькой Литвинцом и прочими. Короче, помянул мое имя всуе. Ладно-ладно, я ему это припомню, когда буду давать слово жаждущим задать вопрос Пашкову. Гарантирую: кому-кому, а Колоскову такая возможность представится в последнюю очередь, если вообще представится.

Наверное, Колосков уловил исходящие от меня сердитые флюиды, потому что перестал внимать Кире Семенцовой и предпринял активную попытку перехватить мой взгляд. Фигушки, я демонстративно посмотрела сквозь Колоскова, во второй ряд, где уютно расположилась компания с кабельного телеканала «Импульс» и областного телевидения. К этим я заочно решила благоволить. Еще дальше особняком сидела общепризнанная красавица губернского телеэкрана Лидочка Белоусова, сколь хорошенькая, столь и глупенькая. А также сексапильная. Феромоны, которые она щедро расточает в окружающую среду, забивают самые стойкие духи. Ей, пожалуй, тоже стоит позволить открыть очаровательный ротик, чтобы разрядить атмосферу. Бьюсь об заклад, она спросит, какой Пашков предпочитает одеколон.

Еще я успела заметить, что среди собравшихся поглазеть на чудом уцелевшего кандидата имелись и малоизвестные мне личности, а также и совершенно неизвестные. Не иначе бойкие побеги молодой поросли, о коих мне говорил редактор «Губернского вестника», когда подписывал мое заявление об уходе. Ну, этих я точно буду игнорировать до последнего! Еще в сторонке, у стены, я разглядела Валентина с фотоаппаратом и подмигнула ему. А он — мне.