Прислушиваясь к редким звукам, доносящимся издалека, орион приблизился к дверному проёму подъезда хрущевки. Не доходя до него нескольких метров, парень остановился. Осмотрев внимательно зияющие окна первого этажа, он включил прикреплённый на нижней части ствола автомата фонарик-карандаш. Не смотря на свои компактные и не внушительные размеры, этот фонарик давал мощный пучок фотонов.
Подойдя к двери, орион осветил тьму затхлого подъезда. Не увидев никакой угрозы, он натянул противогаз. Артем придерживался в отличии от многих сорвиголов простого правила: не входить в помещение каким бы проверенным оно не было не надев перед этим противогаз, или на худой конец «лепесток».
Концентрация радиоактивного фона в помещениях особа опасна и проверять интерьер любым дозиметром надо по особым, непререкаемым правилам. Противогаз в помещение, выбранном под ночлег и укрытие, Артём снимал только через полчаса. Почему так долго? Для этого есть чёткие и неопровержимые объяснения.
Не торопясь входить в подъезд, орион продолжал освещать лестницу и каждый тёмный угол в котором мог затаиться кровожадный монстр. Старатель достал из левого подсумка недорогой дозиметр марки «Радэкс» и взяв анализатор радиации в левую руку, нажал на его серой панели кнопку и посмотрел в «оживший» дисплей на котором тут же высветился утешительный результат — 0,1 мкЗв/ч. «Радэкс» показал безопасную норму. Дорогой сердцу помощник дал «добро» и Артём смело шагнул внутрь подъезда. Освещая тьму светом фонаря, за лучом которого следовало дуло автомата, он начал подниматься по разбитой лестнице.
Держа под прицелом каждую частичку мрака, орион нервно реагировал на любой шорох. Адреналин кипел в крови, сердце как всегда в таких экстремальных ситуациях начало тарабанить изнутри в грудную клетку. Артём уже научился немного подавлять такие состояния, но всё равно, тревога не хотела его отпускать. Все эти заброшенные дома, катакомбы и вообще любые помещения он, как и любой разумный и опытный сталкер пытался избегать и обходить стороной. Это ловушки и места неминуемой погибели. Когда ситуация, как сейчас, обязывала его входить внутрь какого-либо строения, он всегда вспоминал аттракцион ужасов, проходя который надо готовиться на каждом шагу к тому, что на тебя выпрыгнет из-за угла очередное силиконовое чучело. Разница ясна — кукла аттракциона просто испугает и не перегрызёт твою пульсирующую кровью шею…
Вскоре, Артём миновал лестничную площадку первого этажа и приготовился к подъёму на второй. Мысли были о возможном «тороидном смерче». Ещё на подходе к дому, он решил обустроить огневую точку на третьем этаже, потом всё же передумал и выбрал второй. Можно было подняться и на пятый, но орион хорошо знал, что если начнётся «тороидный смерч», то на счету будет каждая секунда. В любом случае, надо быть поближе к земле: на верхний этаж всегда можно подняться без каких-либо проблем.
Взойдя на второй этаж, он осмотрел лестничную площадку. Из четырёх квартир, дверь сохранилась лишь в одной, смотрящей прямо на лестничный марш. С двери свисали лоскуты сгнившего дерматина, под которым ещё можно было увидеть куски промышленной ваты. Так в СССР решивший внести креатива и творчества в серость и костную заштампованность, хозяин квартиры обивал входные деревянные двери. Вата на полотно, а сверху дерматин, прибитый декоративными гвоздями с широкой шляпкой. Они прибивались в последовательности, через равномерный интервал и всегда по какому-нибудь геометрическому рисунку, в итоге получался ромб, октагон, но чаще всего выходила «роза ветров» или снежинка.
Вместо замка зияла огромная дыра. Раскрыв скрипучую дверь, орион вошёл внутрь трёхкомнатной квартиры и проверил каждый квадратный метр смежных комнат. Успокоившись от вида пустых углов, в которых на его удивление не прятались двадцатисантиметровые мокрицы и пауки-кровопийцы, он вошёл в самую большую комнату и вновь достал дозиметр.
Теперь, следовало проверить это убежище на радиацию. Часы показали без двадцати пять утра. Включив дозиметр, он присел на корточки и сделал замер. Запомнив цифры, он сбросил результат. Через десять минут, Артём сделал замер на уровне головы, а ещё через десять, он встал на старый дубовый стол и сделал измерения под потолком. Теперь по всем правилам следовало сложить все маркеры и если итог будет положительным снять к чертям противогаз и нормально вздохнуть. На долю, первого, второго и третьего замерного узла пришлось по 0,1, что в итоге при сложении показало результат: 0,3-микроЗиверта, или 30-микрорентген — это норма для помещения. Артём тут же стянул с головы армейский ПМК-2.
Подойдя к подоконнику, он снял с плеча снайперскую винтовку и положил её под радиаторную батарею. Присев на пол, парень осмотрел внимательно холодную стену и только потом спокойно облокотился спиной. Везде царствовала тишина, и казалось, ничего уже его не побеспокоит. Позади, прямо над головой, зияло окно с оскалом из лезвий выбитого стекла, впереди дверь, освещённая светом пробудившегося солнца.
Орион снова почувствовал приятный холодок под левой подмышкой. Этот холодок последний месяц не давал ему покоя. Странное явление и поначалу определённая тревога заставляли его каждый день привыкать к этим ощущениям. Холодок начинал сигнализировать о себе постоянно, в те моменты, когда Артёму приходилось настраиваться на серьёзный, грозящий гибелью бой. В принципе, его это сильно не тревожило — он просто уже не обращал на эти странные изменения в терморегуляции физиологии, сопровождающиеся тяжестью и теми ощущениями, к которым надо было привыкать. Артём знал, что такие перепады в температуре особенно с левой стороны верхней части тела всегда не к добру — первые признаки начинающих развиваться сердечных проблем. А если к этим ощущениям приплюсуется лёгкое онемение в пальцах левой руки — тут уж точно надо бить тревогу и никаких советов Малышевой и её друзей кардиологов не надо. Но, опуская все эти довольно объективные признаки будущих проблем со здоровьем, которые должны были беспокоить человека с полной ответственностью относящегося к себе — Артём почему-то, как человек разумный и внимательный об этих неполадках не думал, он знал истинные причины возникновения дискомфорта и тяжести с левой стороны.
Иногда, психика сдавалась всем передрягам и постоянным стрессам, но не теряя боевого запала и сжимая сильнее зубы, Артём продолжал идти к своей цели. В голове была безудержность, воля и дерзость. Он, как одержимый, шёл к цели по всему этому ужасу, который каждый день, выстилала перед ним прожорливая и приютившая в своей обители целые легионы мутантов и монстров аномальная территория.
Артём не знал, что с его здоровьем и по большому счёту не хотел знать. Он не думал о еде и о всех земных радостях — он больше думал о полном магазине для «Грозы» и о таинственном Профессоре, которого надо было разыскать как можно скорее. Ради него, он пришёл в «квадрат», чтобы рисковать жизнью и только ради него, Артём готов был спуститься хоть в преисподнюю и плюнуть в рожу самому Вельзевулу, но отыскать этого человека-легенду и попросить у него помощи.
Каждый день в «квадрате» у Артёма начинался и будет начинаться с мыслями об этом полумифическом Профессоре. О нём знают, его видели, его слышали, с ним здоровались, с ним работали, ругались и мирились. Это обыкновенный человек, только преданный науке и шагнувший чуть дальше и увидевший чуть больше. Только Профессор мог помочь ориону, но его нигде не было. Он пропал ещё до того, как Артём проник в «квадрат». Исчез, как рафинад в кипятке, оставив после себя кучу легенд, баек и реальных историй о своей передовой деятельности. Орион цеплялся за всё, что было с ним связано. Уже не зная кому и чему верить, Артём порой уходил в себя, пытаясь хоть что-то прояснить в этом сумбуре. Навести порядок в сознании не получалось и он снова вооружался до зубов и выходил на поиски этого легендарного человека.
Артём прошёлся взглядом по всей комнате, озаряемой малиновым восходом. Не выпуская автомата из рук, он положил его на подтянутые к груди колени. Остановив взгляд на углу старого, обшарпанного стола, парень начал проваливаться в какую-то приятную внутреннюю пустоту. Ему, как всегда, в таком состоянии было спокойно, легко и свободно. В такие моменты провалов, скорее всего идет полная дефрагментация того хлама, который копится в голове. Мысли не лезут, голова пустая. После таких истомных провалов ему всегда было хорошо. Это знакомо каждому человеку, когда вдруг выберешь себе какую-нибудь точку и, засмотревшись на неё, будешь сидеть как вкопанный без какого-либо желания прерывать эту паузу.
