— Так узнай! Синцов этот, экстра-специалист, он ведь еще твой подчиненный, так ведь?...

— Да.

— Как ты думаешь, а если...

Отец обернулся — старый чекист в кухонном перед­нике с незабудками, — посмотрел на сына и вдруг за­молчал. Он хорошо знал, он чувствовал, где проходит красная линия. Где можно обсуждать за чашкой кофе какие-то рабочие моменты и давать советы, а где об­суждать они не имеют никакого права — ни он, ни сын.

И Евсеев-младший это тоже знал и тоже чувствовал.

Да, он сразу подумал про Хранилище. Нет, не сразу. Минуту... Несколько секунд назад. Операция «Семь-девять». Секретная операция. Сталинское золото. Забы­тый часовой на подступах к подземным бункерам, на­битым золотом. Пропавшие десять тонн. Елки-палки. Неужели они нашли то, что искали?.. Или все-таки ка­кой-нибудь диверсант... диггер... заблудившийся член банды Амира?.. Или скрывается там, на глубине, мань- як-извращенец, чудовище во плоти, детоубийца? Гадать можно бесконечно.

— ...А я еще один случай вспомнил, слышишь? - Петр Данилович Аккуратно, но вместе с тем решитель­но, без брызг и суеты загружал пельмени в кипящую во­ду. — Там не подземелья, правда, там джунгли были. Японского поручика в конце войны забросили с груп­пой диверсантов на Филиппины, американская база там стояла, что ли... Группу разгромили сразу, поручик остался один, без связи, без ничего. А через месяц Япо­ния капитулировала... Так он, бедный, еще лет 20 бро­дил по джунглям, щелкал этих филиппинских офице­ров и...

Раздался звонок в дверь.

— А вот и мать! Откроешь, Юрка?

— Конечно.

Евсеев открыл дверь, обнял Клавдию Ивановну, взял у нее пакет с продуктами, отнес на кухню. И стал оде­ваться.

— Погоди-ка. Куда это ты собрался? - удивилась Клавдия Ивановна.

— Надо бежать, мам. На работу.

— А обедать? Мы же...

Петр Данилович стоял и смотрел на него, все еще держа в руке пустую разделочную доску.

— Мать! - окликнул он.

Она обернулась к нему. Петр Данилович еле заметно покачал головой: не надо.

— Вы извините. Я в другой раз, - проговорил Евсеев уже на пороге. — Может, вечером заскочу.

— А Брут? — спросил отец. — Нам его сегодня колоть, или...

Евсеев подумал секунду.

— Не надо. Брута тоже вечером заберу, если получит­ся. Все, побежал. Пока.

г. Москва. Управление ФСБ

— Готовь разведывательный выход. Задача: опреде­лить, кто там находится на «минусе 200». Кто обстрелял вашу группу. По возможности и в случае необходимос­ти нейтрализовать этого человека...

— Человека?

— Ну, или кто он там! Пойдете основным составом. С полной выкладкой: бронежилеты, респираторы, ору­жие по усиленному варианту. Двойной боекомплект. Возьмите запасную рацию дальнего действия. Связь каждый час, важные факты мне докладывать немедлен­но.

Леший садиться не стал - стоял перед ним, расста­вив ноги на ширину плеч, сложив руки за спиной, лицо из железобетона. Смотрел куда-то вбок. Но слушал внимательно.

— Огонь открывать исключительно в целях самообо­роны, Ваша задача — разведка. Неизвестно, сколько че­ловек скрывается в этой штольне — может, один, может их там.,. — Евсеев посмотрел на Лешего. — Я не знаю. И нам неизвестны их намерения. Вообще ничего неиз­вестно. Узнать, доложить. Вернуться. Это основное.

В столбе солнечного света над столом еще продол­жала кружиться мелкая бумажная пыль — Евсеев толь­ко что перебирал папки с отчетами по «минус двести».

— Операция серьезная, товарищ майор, — прогово­рил Леший, продолжая разглядывать противополож­ный от себя угол. — Надо бы с начальством согласо­вать. Огольцов, то-сё. А то как бы чего не получи­лось.

— Не твоя забота, — отрезал Евсеев. — С Огольцовым я сам как-нибудь разберусь. И хватит обиженного из се­бя строить, товарищ командир сиеивзвода. Нам пред­стоит серьезная операция, мы с тобой отвечаем за жизнь многих людей. И не только за жизнь. Возможно, мы найдем там Хранилище. Возможно, что-то другое. Гораздо менее привлекательное. Если ты собираешься каждый раз становиться в позу, я просто отстраню тебя от руководства группой. Поставлю Пыльченко. Или Рудина на худой случай.

Глаза Лешего сузились. Теперь он смотрел на Евсее­ва в упор.

— Ты меня взглядом не сверли, сверленый уже, - проворчал Евсеев. - Говори по существу: идешь или нет?

Леший убрал руки из-за спины, вытянул по швам.

— Иду, товарищ майор. Мне нельзя не идти.

— А чего это нельзя? — Евсеев пожал плечами. — Пыльченко твой подрос уже вполне, я считаю. В «мину- се» он не хуже тебя ориентируется, а в плане дисципли- ны и порядка так и сто очков вперед даст Так что не на­до, Синцов. Группа без тебя не пропадет. А ты тем вре- менем со своими личными делами можешь разобрать­ся...

— Я сказал, что иду вместе с группой, — повторил Ле­ший.

— Здесь я решаю, кому идти, а кому оставаться, — за­метил Евсеев спокойно.

У Лешего желваки под кожей, как стальная арматура.

— Так точно, товарищ майор. Вы решаете.

Евсеев отодвинул папки с края стола, присел прямо ...на столешницу. Дал щелбана маленькому гимнасту на ; металлической подставке — тот крутанул два-три оборота на своем игрушечном турнике и застыл. Батарейки опять сели.

— Можешь идти, Синцов.

Леший стоял, не двигаясь.

— Иди, — повторил Евсеев, — Связь через каждый час, как я говорил. Никакой самодеятельности. Ника­кой партизанщины. Если что, я тебя из-под земли до­стану, из этого твоего «минуса» выковыряю.

Леший криво улыбнулся, развернулся кругом и на­правился к выходу.

— Это вряд ли, товарищ майор, — сказал он на про­щание. — Глубоко лезть придется, товарищ майор.

— Согласен, — примирительным тоном произнес Ев­сеев, - Но начинай готовить выход уже сегодня. Через два-три дня вопрос должен быть закрыт!

Конечно, у него была такая мысль: явиться на до­прос в шнурованных ботах до колен, с пурпурным Хааром и накладными клыками. Это был бы полный офигес. Н-да... Его бы наверняка внесли в Книгу сла­вы ФСБ. Ну, если не славы, то куда-нибудь все равно обязательно бы внесли. Папа с мамой лишь неуве­ренно похмыкали на этот счет, У них переговоры в Акапулько, а может, уже фуршет, а может, уже утро после фуршета. В «Скайпе» они то и дело как-то по­дозрительно подвисали на пол слове и, кажется, не поняли толком, куда Вампирыч собрался и в чем его проблема. А вот Марку Соломоновичу идея реши­тельно не вштырила. Отмел сходу. Зарубил на корню. Даже ножками потопал, а потом дышал и сосал вали­дол.

В общем, в Кабинете следователя Косухина Вампи­рыч оказался в обычной одежде, с обычным хаером и обычными зубами, чувствуя себя как бы раздетым и ра­зутым. И даже беззубым отчасти. Тоска, Косухин зада­вал ему тупые вопросы, Вампирыч тупо отвечал, Марк Соломонович сидел на стульчике у окна, продолжал дышать. А иногда не дышал. Это было важно, таким об­разом он как бы контролировал процесс.

— Да я как раз собирался его отнести куда надо, сма­зал даже!.. Ваши люди его у меня буквально из-под ру­ки выдернули! - сказал Вампирыч.

Это он про обрез, найденный при обыске среди бе­лья под Вампирычевым диваном. Марк Соломонович одобрительно задышал.

— Что ж, нашли вы оружие почти месяц назад... - Косухин озабоченно полистал что-то у себя в папке, уточ­нил: — Даже два месяца. И только сейчас собрались?

Он явно сомневался, это было видно.

— Это не совсем так, - спокойно заверил его Вампи­рыч, покосился на Марка Соломоновича. Тот утверди­тельно прикрыл-глаза.

— Нашел - да, месяца два где-то... Сразу собрался отнести, а потом потерял. Ну... Или украли, я не знаю. А потом подбросили. Я вам свидетелей сколько хотите приведу. Десять, двадцать. Не вопрос. Там все в офигес пришли, когда узнали. Так расстроились из-за меня. Я ведь очень хотел отдать тот ствол. Очень боялся что- то нарушить.

У Марка Соломоновича из носа торчат две длинные волосины. Когда он дышит, они колышутся.