...И все-таки, какое смелое у нее пожатие!

К этой мысли Воронов возвращался снова и снова.

г. Заозерск. СИЗО

С утра приходили двое шнырей из хозобслуги, при­били к стене кронштейн и повесили телевизор. Плос­кий и черный, как антрацитовая плита, с узкой, почти невидимой рамкой. Мигунов взял пульт, уселся на шконку с ногами (это тебе не «Огненный», где целый день надо стоять, ходить или сидеть на жесткой табу­ретке) и следующие два упоительных часа посвятил знакомству с новой техникой.

«Ю-эс-би»-интерфейс для просмотра видео, функ­ция «3D» (там, по идее, должны прилагаться специаль­ные очки? Ага, свистнули, выходит...), изображение высокой четкости, раздельная подсветка матрицы... И множество других примочек, о существовании кото­рых Мигунов в своем последнем месте обитания не знал и даже не догадывался... Круто! Старая 42-дюймо­вая «Тошиба», которая когда-то украшала гостиную его дома на Боровском шоссе, от которой млели гости и ко­торой он гордился, как мальчишка, — она, при всем к ней уважении, и рядом здесь не стояла...

Несколько дней он не отрывался от экрана, даже глаза стали слезиться. Да, за восемь лет многое измени­лось. Не только в начинке телевизоров. Жизнь измени­лась! Москву показывают — не узнать. Другой город. Понастроили небоскребов, заполонили все иностран­ной рекламой, запрудили улицы дорогущими автомо­билями... И улицы, вроде, не те, что раньше... В чем де­ло? А-а-а, просто коммерческие киоски убрали! Такая малость, кажется. Мигунов никогда не обращал на них внимания — «комки» и «комки», сигареты иногда поку­пал там, иногда раздражался из-за нетрезвой публики, которая толпилась рядом, соображая на чекушку-дру­гую. А вот поди ж ты...

Жалко. Чужая стала Москва. Сами улицы при этом краше не стали. Наоборот — как-то сузились, что ли, скукожились. Пробки страшные. Показали как-то в ут­ренней передаче: шесть утра - кольцевая стоит от Мо­жайского до Ленинградки. Это кольцевая-то с ее пятью полосами в каждую сторону! А что тогда творится на Бульварном и Садовом?.. Не-ет, раньше такого не бы­ло, раньше с утреца, затемно, можно было проскочить аж до самого центра и даже место найти на уличной парковке... Теперь нельзя, выходит. Ну и как они там живут в таком разе? Пешком ходят? На вертолетах лета­ют? Или «мигалками» обвешиваются кто как может?..

И одеваться стали по-другому. Молодежь, стари­ки — все напялили кофты с капюшонами, которые во времена Мигунова называли пренебрежительно «кенгурухами». В сериалах, а то и в новостях, то и де­ло мелькают юнцы в каких-то галифе из джинсы. Сверху широко, ширинки в полметра торчат, а начи­ная с икр — в обтяжку. Жуть. А еще бабы с татуиров­ками. Малолетки — пляшут в каких-то клубах, пузо наружу а там — ласточки с розочками, змейки с дра­конами... Много парней, стриженных под «ноль», будто каждый третий сукин сын в уличной толпе — скинхед. При этом «голубых» и кавказцев тоже боль­ше! Непонятно...

Вообще как-то многолюднее, пестрее стало... И тол­ще. Средний москвич разожрался, раздобрел, разбух, как утопленник... Вон, этого хмыря взять хотя бы. Гово­рит, что будут снова повышать акциз на табак, бюджет-де трещит по швам, денег стране не хватает на самое не­обходимое, бла-бла-бла — а у самого будка в экране еле помещается. И это в широкоэкранном формате 16 на 9!

В общем, Мигунов обнаружил, что его Родина хуже жить не стала. Даже напротив. Несмотря на его шпион­ские происки, за которые он получил пожизненное, Родина живет и процветает, Родина живет лучше и бо­гаче! Индийский штат Гоа превратился в дополнитель­ный округ Москвы, Карловы Вары — в курортный рай­он столицы, Лондон — во вторую Рублевку, Курше­вель — во что-то непонятное, и его принято ругать по­следними словами...

Шведский автоконцерн SAABстал русским, у мил­лиардеров появилась мода скупать английские фут­больные клубы и успешно руководить субъектами Фе­дерации с туманного Альбиона... Взятки нынче берут миллионами евро, у арестованного генерала МВД при обыске нашли сантехнику из золота 585-й пробы, а ка­кой-то эксперт с горящими глазами рассказал, что со­граждане ежегодно отмывают за рубежом четыреста миллиардов долларов!

Черт. Но при чем тут он?

За что он наказан-то? Вот за это?!

Время у телевизора Мигунов проводил в каком-то неприятном нервном возбуждении. Посмотрел сюжет в «Часе пик» — там какая-та высокопоставленная лахудра вылетела на тротуар на своей «тойоте» и сбила насмерть пожилую женщину, а еще одну сделала инвалидом. Два с половиной года с отсрочкой наказания в 14 лет — она, видите ли, успела забеременеть во время следствия!.. Сидит, морда наглая, даже не пытается скрывать, что ей плевать на всех вокруг! Деньги на лечение дала, да, но только когда ее основательно прижали... Мигунов бы на ее месте на колени встал, он бы дом продал, он всю жизнь ползарплаты своей отстегивал бы, чтобы как-то искупить... И без всяких там судов, просто по-человечески, из сострадания! А она смотрит в камеру, поджи­мает губы, она всерьез обижена на тех теток, которые оказались на ее дороге! Нет, ну это вообще никуда не годится...

Мигунов расстроился, переключил канал. И как на­рочно - криминальная хроника... Милиционер в под­питии убил соседа из табельного оружия, получил пять лет общего режима... Начальник лаборатории из Роса­тома, продавший в Штаты терабайт секретной доку­ментации, - четыре года поселения!!!

В конце концов Мигунов выключил телевизор. Он больше не мог.

Что стало со страной, с людьми? Они ослепли? Ог­лохли? Потеряли разум?.. Зал Государственной Думы почти пустой - видать, у законодателей есть более важ­ные дела, они их и решают. Что стало с законом? Дове­денная до абсурда и явно избирательная «гуманность» превратила его из карающего меча в мухобойку. Да при таком сверхлояльном отношении Мигунову должны были присудить два года условно с какой-нибудь полу­вековой отсрочкой! И — все!

Почему с заслуженным полковником так несправед­ливо обошлись?

Он не мог этого понять. Убийства Дрозда и Катранова фактически не доказали, приговор основан на догад­ках следствия, которые, как известно, к делу не при­шьешь... А его так называемая шпионская деятель­ность... Он был жертвой обстоятельств, как они этого не понимают! Да и все эти сведения ни для кого не бы­ли тайной - вон, Ассанж с его «Викиликсом» куда бо­лее серьезные вещи выставлял в Интернете, и в куда больших объемах! Так его героем считают!

Мигунов возбужденно ходил по камере, то и дело на­тыкаясь на холодильник, который поставили сюда только два дня назад "и к присутствию которого на пус­товавшем прежде месте он не успел еще привыкнуть. Холодильник был битком набит продуктами, но ему ничего не хотелось- Еще совсем недавно один-единст- венный глоток «кока-колы» сделал бы его счастливым человеком. Сейчас этого было мало. Он хотел справед­ливости. Он хотел, чтобы ему вернули доброе имя и во­семь лет жизни. Он знал, что, очутившись на свободе (а это произойдет обязательно, теперь он даже не сомне­вался), будет бороться... С кем или с чем, он пока что толком не знал. Он будет мстить. За свою поруганную честь, за разбитую семью, за вот эту изжогу и сердечную боль, за мысли, которые ему не дадут сегодня уснуть...

Он видел перед собой обиженно-злое, высокомер­ное лицо убийцы-лахудры, которая лишила жизни и искалечила ни в чем не повинных людей. Это лицо во­брало в себя тысячи, миллионы лиц. Это его родная страна, которая размазала его, Мигунова, по тротуару лишь потому, что он там случайно оказался. Случайно! Он — не виноват! Он — жертва! Это так же очевидно, так же материально, как лохмотья масляной Краски на сте­не камеры, как сам воздух, пропахший потом и нево­лей...

Мигунов свято верил в это. Он не сходил с ума и не впадал в забытье, нет. Трезвый ум и ясная память, все на месте. Он просто увидел раз1ул безнаказанности, оце­нил его масштабы и понял, что продешевил. Он мог торговать баллистическими ракетами вразнос. Мог убивать пачками и обливать помоями убитых им людей.