В 1795 г. на 48-м году жизни в расцвете сил Шелихов умер.

Через четыре года его мечты об увеличении богатства и влиянии России на Дальнем Востоке сбылись. Все отдельные промышленные компании, работавшие на Алеутских островах и в Северо-западной Америке, в 1799 г. объединились в единую, пользовавшуюся особым покровительством правительства «Российско-американскую компанию». Это случилось при достойном преемнике Шелихова – Александре Андреевиче Баранове, но все же создателем Российско-американской компании справедливо считается Григорий Иванович Шелихов.

История русского мореплавания XVIII в. начинается деятельностью Петра Первого, создавшего русский военно-морской флот и русские морские кадры. Указом Петра от 14 января 1701 г. в Москве была открыта школа «Математических и навигационных, то есть мореходных хитростно наук учению». В 1715 г. Петр открыл в Петербурге Морскую академию и перевел в нее старшие классы «Навигацкой» школы.

Открытие Навигацкой школы в Москве повлекло за собой создание в России и других учебных заведений светского типа. Одновременно с созданием военно-морского флота Петр Первый организовал в России «новоманерное» кораблестроение и положил начало точным (инструментальным) гидрографическим работам, проводимым на государственные средства.

Надо напомнить, что в начале XVIII в. инструменты, используемые для кораблевождения и для производства гидрографических работ, были весьма несовершенны. Для измерения высот светил пользовались градштоками (астрономическими палками), астролябиями и квадрантами. При измерении углов градштоками наблюдателю приходилось смотреть одновременно по двум направлениям. Измерение углов астролябиями и квадрантами требовало спокойного положения линии отвеса, а на качке свободно подвешенные астролябия или квадрант превращались в маятники. Точность измерения такими приборами высот небесных светил, а следовательно, и определение географических широт была невысокой. Горизонтальные углы измерялись по компасу.

Местное время определялось по определению моментов прохождения Солнца через меридиан места по солнечным часам, а промежутки времени по песочным часам. Пройденные расстояния определялись или по оценке скорости судна на глаз, или по скорости проплывавших мимо судна предметов.

Во время плавания и при работах в море далеко не всегда возможны определения координат судна по наблюдениям небесных светил или, как говорят моряки, «по обсервации». Часто приходится рассчитывать плавание лишь «по счислению», т. е. по пройденным разными курсами расстояниям. Понятно, что «счислимые» географические координаты всегда менее точны, чем «обсервованные».

Все же определение широты по высотам небесных светил не представляло особых затруднений даже при таких несовершенных приборах, как градшток и астролябия. В то же время определение «обсервованной» долготы стало возможным только после изобретения хронометра, а также после разработки так называемого метода «лунных расстояний». Хотя первый хронометр был построен еще в 1735 г., однако внедрение его в снабжение даже военных кораблей затянулось почти до конца XVIII века. Определение долготы по лунным расстояниям стало возможным только после создания теории движения Луны (русским академиком Эйлером), после определения с достаточной точностью координат небесных светил и после издания соответствующих таблиц. Прием лунных расстояний был окончательно разработан также лишь к концу XVIII века.

Таким образом, к концу XVIII в. мореплаватели получили в свое распоряжение такие совершенные навигационные инструменты, как секстан (1731) и хронометр, и такой метод определения долгот, как метод лунных расстояний.

Особо надо подчеркнуть навигационное значение секстана. В этом инструменте, благодаря поворотному зеркалу, изображения предметов, угол между которыми измеряется, в трубе секстана совмещаются. Так, наблюдатель, например, смотрит непосредственно на линию горизонта и поворотом зеркала подводит к этой линии отраженное изображение Солнца. Таким образом, глаз наблюдателя в секстане смотрит по одному направлению, в то время как при измерении углов градштоком наблюдателю приходилось смотреть одновременно по двум направлениям. Самое драгоценное свойство секстана с морской точки зрения то, что им можно измерять какие угодно углы и притом в любую качку.

Постепенное совершенствование навигационных и гидрографических инструментов, а также и приемов морской описи создало возможность для более тщательного изучения наших морей, на которых интересы России с течением времени все более и более возрастали.

Географические карты всегда являются лучшими показателями изученности отдельных районов земного шара, а печатные карты, которых до Петра в России фактически не было, свидетельствуют, кроме того, о политическом и экономическом значении данного района. Значение рукописных карт, даже очень точных и даже вычерченных в нескольких экземплярах, в этом отношении очень невелико.

Рассматривая карту как показатель географической изученности, проще всего проследить развитие картографии в XVIII в. по отдельным отечественным морям.

Балтийское море. Первыми русскими картами Балтийского моря были две карты, носившие общее название «Размерная карта части в начале Балтийского моря»: первая – от Петербурга до Монвика и вторая, служащая продолжением первой, до Рогервика. Третья карта носила название «Новые размерные карты части Балтийского моря» от Гогланда до Эланда с Рижским заливом и Оландскими шхерами[188].

В 1714 г. был перегравирован со шведского атласа адмирала Розенфельда и дополнен частными картами, составленными по русским описям, атлас морских карт под названием «Книга размерная градусных карт Ост-зее или Варяжского моря». Этот атлас переиздавался в 1720 и 1723 годах.

В 1719 г. приступили к общей съемке Финского залива. В результате этой съемки инженер-полковник Иван Люберас в 1726 г. представил Адмиралтейств-коллегии одну генеральную и двенадцать частных карт Финского залива.

В 1738 г. Федор Иванович Соймонов переделал и дополнил голландский «Зее-факел» (морской светильник), содержавший карты Балтийского моря с приложением описания каждой карты на русском языке, под названием «Морской светильник или описание Варяжского моря».

С 1739 г. на Балтийском море началась деятельность знаменитого гидрографа Алексея Ивановича Нагаева. Первое издание атласа Нагаева, содержавшее пять морских и пять шхерных карт, было закончено в 1757 году. К атласу прилагалась лоция в трех частях. Лоция эта передавалась на корабли в рукописи – напечатана она была только в 1789 году. Сам атлас Нагаева переиздавался с дополнениями в 1788, 1789 и 1795 годах.

Карты Нагаева для своего времени были хороши, но они основывались только на шести астрономически, береговыми квадрантами определенных пунктах: Петербург, Гогланд, Ревель, Рига, Дагерорт и Аренсбург. Прочие места наносились с помощью астролябии и компаса.

Наконец, в 1800 г. был издан составленный генерал-лейтенантом Логином Ивановичем Голенищевым-Кутузовым «Морской атлас для плавания из Белого моря к Англинскому каналу и в Балтийское море».

Белое море. Как утверждается в официальной истории гидрографического исследования Белого моря, «первая, собственно морская карта Белого моря находится в атласе Ван-Кейлена, известном под названием „Зее-факела“, изданном в Амстердаме в исходе XVI или в начале XVII столетия. Карта эта составлена большей частью глазомерно, а западная часть Белого моря, Мезенский залив и Канинский берег нанесены, вероятно, со слов наших промышленников»[189]. С этой карты в 1701 г. Андриян Шонбек гравировал в Москве первые карты Белого моря на русском языке.

В 1727 г. по поручению Адмиралтейств-коллегии капитан Деопер и штурман Казаков произвели опись Белого моря, на основании которой была составлена новая карта Белого моря.