Кукарский округлил глаза:

– А к кому же тогда нам обращаться? На кого, по-твоему, надо сделать ставку? Подожди, я как-то об этом не подумал. Мне как-то в голову не пришло… Мне казалось, что стоит лишь кое-что поменять в стратегиях Горбача… Стоит лишь раскрыть ему карты, дать ему сценарий, и дело в шляпе!

– Я же тебе намекнул: будет только хуже! Уж поверь моему опыту и моему знанию расстановки нынешних сил, а теперь и моему знанию будущего!

– Ну, так и что же ты предлагаешь? – Дима нервно стукнул уже пустым стаканом по столу. – На кого, чёрт возьми, надо сделать ставку? Или ты сам толком не знаешь? Ведь всё это очень серьёзно! Мне сейчас кажется, что мы тут как боги за шахматной доской.

– Вот именно. Всё это слишком серьёзно. Меня до сих пор мучают сомнения. Замахнуться на такое!

– Думаешь, мне легко? – усмехнулся Дима.

– Короче говоря, моё предложение следующее. – Кирыч тоже стукнул пустым стаканом. – Мы летим в Москву, но не к Горбачёву. – Тут он сделал паузу, прощупал взглядом Диму и покосился на окно.

– Интересное дело, тогда к кому же? – задумчиво осведомился Дима. – Уж не к Нему ли?!

Кукарского пронзила догадка.

– Если б ты знал, каких трудов мне это будет стоить! – начал Кирыч издалека. – Мне, простому майору КГБ, добиться аудиенции у Него! (Майор ткнул пальцем в небо.) Слава богу, что мой двоюродный дядя служит генералом в Кремлёвском гарнизоне. Иначе плакали бы наши…

– Ну ладно, не томи! – не выдержал Кукарский.

Кирыч многозначительно посмотрел ему в глаза и произнёс:

– Мы поедем на аудиенцию к Андропову. Это именно ему надо расписать, как сложилось будущее. Это именно он должен успеть до смерти сделать правильную расстановку сил, убрать Горбачёва из своей группы реформ, разочароваться в нём, изложить своё политическое завещание. Чтобы Черненко вообще потом не ставили. А сразу поставили бы Романова или Рыжкова.

– Романова или Рыжкова? Романов, это тот, который много сделал в Ленинграде?

– Да-да. Конечно, со всеми ними лично я незнаком. Но… У нас тоже есть свои политинформации. И мы знаем, кто есть кто.

– Ладно, согласен! – Дима глубоко вздохнул. – Андропов рассудит. Узнав будущее, Андропов сам решит, как скорректировать сценарий. Вот только хорошо ли это будет: узнать ему о своей смерти?

– Думаешь, он не подозревает, что конец уже близок? – усмехнулся Кирыч. – Ты опять наивен. Мы лишь откроем ему тайну – сколько дней осталось. Понимая, что ты точно умрешь, ты ведь захочешь узнать, сколько дней ещё есть в распоряжении?

– Ну да, наверно.

– Вот и я так думаю.

– Но разве может Андропов найти единственно верный путь? Он ведь диссидентов гнобил! Ведь это он Солженицына выдворил.

– А что, у вас сейчас сильно любят Солженицына? – Кирыч с интересом посмотрел на собеседника и чересчур сморщил лоб.

Дима хмыкнул.

– Ты знаешь, в две тысячи тринадцатом его уже никто не читает. Никому не надо.

– Ну вот, за что боролись, на то и напоролись. На кой тогда он вообще нужен был? Он ведь говном поливал СССР!

– Ладно, пусть будет Андропов. Но только для оздоровления системы всё равно нужна демократия.

– Да бред это, бред! Все эти диссиденты на хрен не нужны! – вдруг вскипятился майор. – Они развращают систему и дают лишь иллюзию свободы. Ну, скажи мне, кого вы из диссидентов сейчас читаете? Хоть кого-то помните, кроме Солженицына?

Дима махнул рукой.

– Да никого. Мы сейчас вообще книг не читаем.

– То есть как это? – удивился Игорь.

– А вот так. Я же тебе вроде бы говорил уже: все увлечены компьютерными играми или добыванием денег. Ещё эта сеть международная… компьютерная, чёрт бы её продрал! Всякие гаджеты, ну, то есть, устройства, мобильные телефоны – всё это сделало чтение ненужным.

– Да как могут такие суррогаты заменить книги?

– А вот так. Я тоже думаю, что не в гаджетах дело. Ну, то есть в этих устройствах. Просто народ поглупел. Нет ни во что веры. Нет идеи. Отсюда и нет ни к чему любви. Ну, я уже говорил…

Кирыч вздохнул.

– Вот именно, демократия развратила. Если бы взять самое лучшее от вас и от нас… Ладно-ладно. Мы всё исправим. Полетим в столицу и… Дай мне только время. Мне нужно два дня, чтобы договориться, чтобы связаться со своим Кремлёвским генералом и подготовить эту встречу через данный канал. А ты можешь пока пожить здесь. Впрочем, если хочешь, можешь пока вернуться туда, к себе… Только не пропадай!

И Кирыч так странно посмотрел на Диму.

Какое-то время они ещё посидели на кухне, но бурных бесед уже не вели…

— …Впрочем, хватит тут базар разводить. Выбирай, Николай, как умирать будешь? Хочешь, тебя найдут повесившимся? А хочешь, обнаружат наглотавшимся таблеток?

– Дай-ка подумаю с минуту, – не теряя самообладания, сказал Коля в расчёте потянуть время.

– Ни секунды. Выбирай прямо сейчас! – Шаман Илко угрожающе склонился над Колей.

И тогда Герасименко понял, что сейчас или никогда.

Сейчас или никогда — надо спасать свою шкуру.

— Повесим… вшимся, – мучительно прошептал Коля, ибо шаман уже высыпал себе на ладонь горсть таблеток — из бутылька, который достал из-за пазухи.

– Вот как? – слегка удивился Илко. — Ну что ж, это будет больнее.

И красненькие таблеточки рассыпались на ковер, а вслед за ними покатился бутылёк. А шаман встал над Колей, вплотную прижался к Николаю, и кровожадно потянул руки к Колиной шее. Щетинистое лицо Илко исказила звериная гримаса.

Герасименко зажмурился, но едва большие пальцы шамана коснулись шеи жертвы, как Коля широко раскрыл глаза и… Резко выбросив ногу коленом вверх, со всей силы ударил склонившегося над ним шамана в пах.

Тот взвыл и отпрянул или отпрянул и взвыл, или всё одновременно — Коля даже не понял, а только судорожно принялся развязывать зубами ремень, стянувший запястья. На удивление, модная кожаная ретро-вещь легко поддалась. Полусогнутый Илко ещё стонал, прижав руки к паху. Коля тут же соскочил с дивана и метнулся в сторону. Однако шаман таки пришёл в себя. Как только Коля оказался у дверного проёма — у выхода из комнаты, Илко выправился и поднял суровые глаза, полные свирепой ненависти.

Руки шамана сжались в кулаки. Колей вновь овладел страх. Тем более что стихнувший было Илко начал издавать противный утробный вой:

— У-у-у! — Как будто внутри у него завелся моторчик.

При этом шаман медленно двинулся прямо на Колю, как бы лбом вперёд, словно на абордаж. Герасименко ощутил дрожь, поднимающуюся изнутри. В голове мгновенно засуетились сбивчивые мысли.

Бежать из собственной квартиры и вызывать полицию? Но ведь и шаман побежит вслед, да ещё, чего доброго, схватит на выходе! Да и как вызывать помощь? По телефону? Кстати, где сотовый? Коля полез в карман, но ничего не нашёл, кроме махонького флакончика духов. Впрочем, не так уж и мало там жидкости, чтобы брызнуть в глаза врагу! Эта мысль проскочила, как озарение.

И Коля резко выдернул из кармана руку с ароматом для Любы, другой рукой моментально сорвал пробку с духов, так что уже в следующую секунду драгоценный аромат полным букетом прыснулся аккурат в самые глаза уже подскочившему шаману.

Вскрикнув, Илко закрыл лицо ладонями и остановился в полушаге от Коли, будто в детской игре про «море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три, морская фигура замри!» Не теряя времени, Николай выпустил из рук пустой бутылёк и со всей мочи ударил шамана в грудь кулаком. Герасименко тут же показалась грудь врага какой-то слишком твёрдой, что ли. Тем не менее, шаман пошатнулся, отнял руки от лица, попытался ими сбалансировать себя, но всё же сел на пол.

Коля фотографически запомнил в этот миг лишь ставшие подслеповатыми прикрытые глаза шамана. Когда Илко оказался на полу, они, эти глаза, растерянно забегали туда-сюда. Не упуская ни секунды, Коля схватил с подручной тумбы пепельницу из толстого стекла и, приложив мощное усилие, огрел ею шамана по темени.