Я стоял за его спиной и раздумывал. Вот сидит человек абсолютно зря, в то время как мог бы заняться каким-нибудь добрым делом. Например…

Мой фонарик - миниатюрная длинная трубка - ткнулся в его затылок. Здесь довольно прохладно. Фонарик холодный. Попробуйте представить: из чёрной пустоты вам в затылок тычут почти ледяным металлом. Парень замер, напрягшись.

Тьма почти беззвучно прошептала:

- Встань.

Парень встал, всё ещё ощущая прижавшееся к коже дуло какого-то оружия.

Чёрный мрак, не колыхнувшись, прошелестел:

- Иди.

Он очень чутко реагировал на движение металлической трубки - послушно шёл туда, куда направляло едва уловимое давление на его затылке. Проводить его к чемоданам было нетрудно. Я видел, как он с трудом сдерживается, чтобы не оглянуться, и знал, что он всё так же не ощущает моего присутствия. Я для него всего лишь сгустившаяся темнота. На месте я шагнул на одну линию с ним и включил фонарик.

- Помоги с грузом.

- Ты! Ты!.. - от крика у него сорвался голос. Задохнувшись, он некоторое время надсадно кашлял. - Ты не он, но такая же сволочь!

- Не, я добрый, - мягко сказал я, усмешливо приподняв уголок губ. - Был бы сволочью, заставил бы тебя нести чемоданы, так и не показавшись. Так что нагибаемся, берёмся за ручки - и вперёд. Заниматься общественной работой в одиночку что-то мне не очень хочется.

- А что это? - Даже в ненаправленном свете фонарика было видно, что он не хочет заниматься чисто мужской работой - тасканием тяжести. - Небось, труп расчленённый?

- Я думал - ты умнее. Но теперь, когда ты на основании моих слов считаешь общественной работой ношение расчленённого трупа, начинаю думать несколько иначе. Поднимай чемоданы.

Мирон пробурчал что-то несогласное, но подчинился.

- Лёгкие, - удивился он и тут же вызывающе добавил: - Для трупа.

"Строптивый", - усмехнулся я, поднимая рюкзак. Теперь я шёл спокойнее. Мирон сидит здесь давно. А если здесь все такие, то… на Нижнем уровне мне некого бояться… Опять включилось воображение. Да. Нижний уровень, о котором с таким наслаждением говорят в Новостной ленте, смакуя подробности различных кошмарных преступлений, пока не казался мне достойным тех "дифирамбов", которых ему поют… И тут словно кто-то осторожный негромко предупредил: "Не всё сразу. Ты ведь, в сущности, ничего ещё не видел". С этим осторожным я согласился сразу.

Вскоре мы спустились по известным мне трём ступенькам. Шедший впереди Мирон ногой открыл дверь в кабинет и крикнул:

- Арнольд! Этот… Шерхан который. Он тебе труп принёс.

- Ещё один? - безучастно осведомились из комнатки, которая в нашу первую встречу была закрыта.

- Псина сдохла? - холодно спросил я, с изумлением чувствуя, как мгновенно сжались мышцы живота на собственный вопрос. Что это? Реакция на неподтверждённое известие, что пса на свете нет? Но я его ещё ни разу не видел в нормальном состоянии, чтобы проникнуться к нему хотя собственническими чувствами.

- Почему сдохла? - высунулся наконец из комнатки лысый доктор. - Вон, у кушетки лежит. И на незаданный вопрос о состоянии пациента говорю сразу: жить будет. А это что?

- Вы просили лекарства, - рассеянно сказал я, положив рюкзак на его стол и направляясь к Гарму. - Привет, псина.

Чёрный пёс лежал на коврике. Правда, сегодня он был не вполне чёрный, а стараниями доктора - чёрный в белые пятна: пулевые ранения доктор не забинтовал, а наложил на них местные фиксирующие повязки. Я присел перед Гармом, всмотрелся в тёмные глаза. Голова на лапах - пёс пока не может поднять её. Но глаза скосились на меня. Судя по всему, пёс из упёртых. Встанет быстро. И такая псина неплохо бы смотрелась в тёмных переходах супернижнего уровня города. Рядом с тигром… Большой. И как это я его вчера тащил? Плечо, правда, ноет немного.

Тишина в комнате насторожила. Пришлось встать и узреть окаменевшего над пластиковыми чемоданами доктора Арнольда. Глядя на него, с интересом уставился на первый раскрытый чемодан и Мирон.

В общем, минуты через две я оставил их наслаждаться созерцанием принесённого, а сам исчез. Времени маловато. Меня очень интересовало Подполье - так я обозвал супернижний уровень города.

По переулку я быстро добрался до известного, кажется, лишь мне выхода в Подполье - до подвального окна. Теперь я уже не сомневался: ноги вперёд, пальцы вцепились в мелкую выемку между кирпичами, скользящее движение тела вперёд, рывок - и я влетел в тёмное пространство. Сегодня я наслаждался полётом-падением во мраке, чувствуя себя хозяином положения и не сомневаясь в этом чувстве. Лишь раз невольно улыбнулся, представив, как в следующий раз буду прыгать не один, а с Гармом. Собака под мышкой… Ну-ну…

Меня привычно развернуло, и я приготовился, что сейчас ноги коснутся земли. И коснулись. Чуть спружинили - и сразу пошёл по знакомому пути в темноте, к выходу в первый узкий переулок. На работе, посидев немного за компьютером, я получил примерное представление, откуда явилось Подполье. Исторически город развивался слоями, постепенно поднимаясь всё выше. Дома опускались всё ниже, и вскоре над ними начали делать надстрои. Городским властям выгоднее было класть тот же новый асфальт на изношенный, чем тратить большие деньги на разрушение предыдущего слоя. Так что Подполье - по своей сути, Старый, первоначальный город, постепенно, почти незаметно погружавшийся в течение столетий в глубины под нынешним городом…

И меня этот старый город живо интересовал. Гарм, груда трупов, отстрелянных охотниками, уехавшими из Подполья на современном лифте. И моё знание этого города, о котором - о знании - не подозревал. Сегодняшнюю ночь я решил потратить на прогулку по городу, в котором по определению, по статусу просто не могло быть никакой жизни.

Дверь открывал медленно. В какой-то момент рука дрогнула - захотелось немедленно прикрыть её. С трудом удержался от движения. В переулке кто-то был. Я ещё не видел, но учуял. Как? - задался я вопросом, продолжая открывать дверь. Запах. В переулке пахло сухим кирпичом и деревом, а ещё какой-то затхлостью. Знаете, так бывает, когда открываешь ящик с вещами, приготовленными к стирке, но забытыми надолго. Или когда покидаешь квартиру на несколько дней; в ней, естественно, никто не живёт; возвращаешься, а в доме - застоявшийся воздух давно заброшенного за ненадобностью жилища. И вот в этом застоявшемся воздухе струйка воздуха, совершенно не вписывающаяся в застарелость Подполья. Как будто прошёл курильщик. Отчётливая такая струйка, которую можно учуять сразу.

А ещё в воздухе невидимо дрожал след недавно прошедшего существа. Это похоже на туман, в котором кто-то только что прошёл. Пустота, которая неспешно затягивается.

В общем, я понял, что в Подполье с такой чувствительностью не пропаду.

Я потрогал рукоять меча, припрятанный в чуть приподнятом капюшоне куртки. Покачал его и, чуть наклонив, заставил клинок поёрзать в ножнах. Вынимается легко. Это - на всякий случай. Не знаю, чего добивались типы, подарившие мне оружие, но оно мне нравилось. И я готов использовать его. Если что. Без сомнений.

На этот раз я пошёл по переулку, оставив на потом переход по длинному коридору соседнего дома к лифту.

В однородном сером сумраке Подполья невозможно спрятаться, как на нижнем уровне, в тени. Но вскоре обнаружилось, что чуть пройти дальше - и здесь неплохо можно поиграть в прятки. Один поворот того же переулка - и серый полумрак медленно перерос в самый настоящий туман. Я и сам не заметил, как задышал чаще, а губы самостоятельно расползлись в предвкушающей улыбке. Итак, сей туман мне, новому, знаком. Неизвестно, откуда, но он мне нравился. И нравится. И я - нырнул в него с головой. В жизнь, которая мне когда-то была известна. Или снова - дежа вю?..

Решение дойти до конца переулка появилось как бы вне моего сознания Я просто шёл. Время от времени прижимался к стенам домов. Изредка в этих стенах всплывали окна, двери. Иные даже приглашающее полуоткрытые.