Дверь моей квартиры была лишь чуть прикрыта, но не закрыта на замок. Я открыл её любовно, на кончиках лап, спрятав когти в мягкие подушечки, - как приподнимают с подушки голову любимой женщины, чтобы нежно поцеловать её. Я влился в квартиру сумеречной тенью - и уже спокойно включил свет. Новообретённое чувство осторожности подсказало, что в доме никого нет.

На ночь входную дверь я закрыл так, чтобы, войди кто посторонний, он выскочил бы из квартиры со скоростью света от грохота небольшой сигналки, сделанной из подручных средств. Оказывается, в моей квартире огромное количество предметов, отлично годящихся на роль сигнализации и оружия массового поражения. Мне, конечно, хотелось всё осмотреть другими, новыми, глазами, но насущные проблемы потребовали немедленного разрешения.

Я влез в ванную и, несмотря на запрет использовать по ночам душ, с наслаждением отмыл с себя грязь нижнего уровня. Оттерев мочалкой плечи, я замер. Я знал, что завтра, ближе к ночи, сам спущусь на нижний и буду рыскать по нему в поисках… А фиг его знает, в каких поисках!.. Но мне этого хотелось, и я это сделаю. Мне нравилось видеть перед глазами картинку: длинное тело, полосы пропадают в тени и сумерках, громадный зверь бредёт по нижнему уровню, в чёрных длинных переулках между домами-кварталами; и мускулы его переливаются в нечаянном свете либо из окон, либо с дороги, по которой быстро скользят насторожённые машины подозрительных типов. Но завтрашней ночью один, похожий на тигра, подозрительный тип будет без машины… Я усмехнулся, бросил мочалку и подставил тело под душ… А-ах, как хорошо… А завтра придёт Серена. Красивая женщина. Я вспомнил ощущение её мягкого тела, тёплой кожи под моими пальцами… И медленно улыбнулся… Красивая… Странно, что раньше я так не думал. И страстная…

Меч спрятан в складках покрывал. Поэтому когда кипу подняли, оружие поднялось вместе с нею. Никто не удивился твёрдости жёсткой ткани. Трофейный нож я сунул в матрац же, но уже под стопку простынь. Даггер остался на руке. Хотелось так. Нравилось его чувствовать - пусть и в ножнах. Спрятал под длинным рукавом другой пижамы.

Думал, не усну - так энергичен. Как электровеник - любит говаривать Серена. Но лёг - и скользнул не под простыни, а под опавшие листья прошедшего дня, в их прохладу, в их сны - и в собственные кошмары…

Тип в темнице… Он яростно тряс решётку, за которой сидел. Теперь уже не сидел. И не стоял. На полусогнутых, странно вывернутых ногах он держался так, словно вот-вот свалится. И - вдруг обернулся, и я впервые увидел - не его лицо, а глаза. Они полыхнули раз призрачно-жёлтым, но загорелись яростно-алым, холодным таким цветом. Он оторвал руку от стального прута, прислонился к решётке, насторожённый - то ли увидел кого-то, то ли услышал… А может, почувствовал… Другая рука, ослабив хватку, медленно съезжала, не разжимая пальцев, пока полностью не выпрямилась.

Лица я так и не видел. Только полыхающие бесчувственные глаза без зрачков. Только смазанные очертания фигуры приготовившегося к прыжку зверя. Я потянулся к нему разглядеть и, может, помочь чем… Он уставился мне в глаза - в какой-то миг я понял, что он смотрит уже не на подозрительное для него, а именно в мои глаза… И я потянулся опять-таки к нему. Мне казалось, ещё немного - и я увижу, кто это…

Алые глаза вдруг сузились, будто он прищурился. Что-то заблестело чуть ниже холодного алого блеска, увеличиваясь. Замерев и пытаясь рассмотреть, что это, я вглядывался и вглядывался…

Рёв, хриплый и резкий, взорвал обычную тишину сновидческой темницы. От неожиданности я шарахнулся - из сна в реальность. И ударился спиной о стену. Плашмя. И мгновенно закрыл глаза, чтобы не пропал образ из сна. Вот теперь я увидел. Это блестели зубы, между которых и по которым тянулась слюна.

Вдохнув побольше воздуха, я внезапно замер. Даггер. Как и когда он оказался в моих руках? Я даже глянул на ножны, чтобы убедиться, что нож и впрямь вытащен. Мало ли что вижу… Ну да, пустые…

Что это была за зверюга? Неужели именно она снилась мне каждую ночь на протяжении почти десяти с лишним лет? Неужели именно её я пожалел вчера ночью? Это не человек, хотя выглядит им!.. Я вытер пот с носа и со скул. Жуть. И что мне теперь с этой жутью делать? Плюнуть и забыть? Но ведь будет сниться и сниться.

Оглянулся на будильник. Зеленоватые цифры заставили ещё раз всмотреться в них. Всё, пора собираться на работу. Десять минут до звонка. С сожалением сунул даггер в ножны и хотел было расстегнуть ножны. Но несколько раз согнул руку в локте и пришёл к выводу, что никто не заметит, что на левой, с тыльной стороны, появилась некая выпуклость. И оставил - со смешанным ощущением опасности и защищённости.

- Вадим, что с тобой?

На мой стол присел коллега от соседнего стола - Фрик. Он помешивал растворимый чай в стакане и как-то сбоку приглядывался ко мне.

- А что со мной?

- Ну, я не знаю. Но ты-то уж должен знать. Что-то в тебе не так.

- Брюки вроде глаженые, - скептически оглядел себя я. - Рубашка тоже чистая.

- Я не про одежду, - нетерпеливо взмахнул ложечкой Фрик и потёр щёку со следами чая. - Мы с ребятами уже с полчаса пытаемся понять… Похудел, что ли…

Лучше б сидел, договоры читал. Я как раз сейчас этим занимался. Точнее, пытался заниматься. Читал - и не понимал текста. А ещё надо к Мери подойти, к дизайнеру, поговорить об изменениях в рекламке моего хозяина.

- Делать вам больше нечего, - миролюбиво сказал я, - как меня обсуждать. Ты закончил составлять свой договор, о котором босс говорил? Он только что грозился подойти посмотреть на форму.

- Последних новостей не знаешь, - пренебрежительно отозвался Фрик. - Его вызвали к хозяину.

- Что случилось?

- Тайна, покрытая мраком.

Он съехал со стола и пошёл на своё место. Я с усмешкой смотрел вслед. Открытие. Оказывается, правильно говорят, что мужчины меньше воспринимают мелкие изменения во внешности тех, кто рядом работает много лет. Девочки-менеджеры уже поздравили меня с "пострижкой": я попросил парикмахера сильно укоротить волосы, чтобы они не торчали плохо причёсанным паричком, и теперь они торчали ненавязчивым ёжиком - и, как выяснилось, именно для меня это лучший вариант. Во всяком случае, исчезло наивное выражение лица, которое меня изредка бесило в зеркале последние, скажем, несколько лет. Теперь мне даже нравилось то, что я видел в отражении. Тридцатилетний мужчина, c короткими тёмными волосами, с худым, внезапно скептическим лицом, уже имел какую-то близость к человеку, который чувствовал себя тигром вчера ночью. А ещё теперь я смутно ощущал, что именно этот мужчина может дать отпор оживившемуся герою собственного сна, перешедшего в ужастик. Если придётся… Воспользовавшись тем, что парикмахер отвернулся с моей карточкой оплаты, я оскалился в зеркало, приподняв уголок губ, - и расхохотался. Кажется, парикмахеру понравился мой смех, который он принял на счёт своей работы. Он с гордостью улыбнулся мне в зеркало же и признался, что впервые видит, как резко меняется человек в его кресле всего лишь из-за укороченных волос.

В течение рабочего дня я невольно улыбался, представляя, что было бы, взгляни он в зеркало в тот миг, когда я скалился туда же.

Босс не вернулся до конца рабочего дня. Контора узнала об этом заранее и радостно опустела. Наверное, я сидел дольше всех в пустом зале, в своём закутке. Овладела мной какая-то странная апатия. Просто застыл - и всё. Пока не мелькнула конкретная мысль, что мне невыносимо трудно раздваивать собственную жизнь на две сильно различимые картинки. А сообразив, пожал плечами: почему бы и нет? Привыкну.

Впрочем, рутина жизни такова, что слишком быстро с нею не расстанешься. Я вспомнил, что сегодня придёт Серена, и надо бы придумать что-нибудь к лёгкому ужину. Развернувшись к зеркальцу, висевшему за спиной, я понял, что не смогу купить ей сегодня игрушку. Я представил себе Серену и представил, чего бы на самом деле хотела такая красивая женщина. После недолгих раздумий звякнул в контору современного интим-антуража. Заказ принял не очень молодой человек, явно соображавший в своём деле. Он коротко опросил меня и предложил несколько свой вариант, с чем я без промедления согласился.