– Не сам ли ты поставил себя в такие условия? Есть замечательная поговорка – если делаешь то, что делаешь всегда, то и получаешь то, что получаешь всегда.

– Слышь, философ, а шёл бы ты… горячо любимой народной тропой. Неужто так сложно просто подумать?

– Я уже и так дал тебе кучу обещаний, Майло. Мы оба не доверяем друг другу, так что заканчивай кривляться. Впрочем, обещаю ещё раз, что пока мы на этом острове, в спину тебя не ударю, а дальше… будем посмотреть.

– Не ударишь в спину? Вот это действительно смешно. Ты знаешь далеко не все мои возможности. Тогда, на острове Потерянных Душ, ты сумел застать меня врасплох. Но сейчас – вряд ли, я уже хорошо к тебе присмотрелся, Зубик.

– Ох уж эта демонстрация крутости, – забираю у Майло флягу. – Никогда не надоедает, да? Ты слишком боишься показаться слабым, но в этом нет ничего зазорного. Рано или поздно для любого сура неизбежно наступает момент слабости. Это не катастрофа, а всего лишь момент, он пройдет, и дальше все пойдёт своим чередом. Мы не роботы, а живые существа, со всеми присущими нам достоинствами и недостатками.

– Слабый человек достоин лишь жалости и презрения, – с ожидаемой насмешкой парирует Майло. – Презрение я готов стерпеть, жалость же – нет. Именно поэтому не могу позволить себе выглядеть слабаком, как ты. Говоришь, неправильно себя веду? Но по мне, это у тебя проблемы. Если и дальше будешь вести себя как простак, то твоё невероятное везение исчерпает себя, ведь ничто не длится бесконечно.

Майло хватает зубами следующий кусок мясо, пренебрежительная гримаса не сходит с его худощавого и заметно осунувшегося после встречи с Призраком лица. Он всё же не может полностью скрыть, что мои слова его чем-то цепляют, заставляют задуматься. Не зря же я, в конце концов, прокачиваю харизму.

Я тоже не тороплюсь продолжать диалог. Жалость и презрение, говоришь? Прости, Майло, но ты не выглядишь для меня загадкой. Ты отвергаешь все отношения, кроме враждебных, лишь бы избежать ответственности в любой форме. Избежать моральных потерь. Что ещё это может вызывать, кроме жалости и презрения? Ты убедил себя, что жить гораздо легче, когда все эти ненужные вещи – совесть, мораль, сопереживание, отметаешь как шелуху. Но вот вопрос: что от тебя остаётся, если выбираешь такой путь? Жизнь, лишенная глубинного смысла, подчиненная лишь животному началу, удовлетворению лишь простых низменных инстинктов… Сдаётся мне, лишь шелуха от души и остается. И это точно не мой путь.

– Если тебя послушать, то выходит, что Пастуха завалил слабак, – напоминаю я. – А крутые перцы из «Серого ветра» приходили на него только полюбоваться. Издалека. Не парадокс ли?

– Не, не парадокс, – привычно возражает Майло, по-другому он просто не может. – Всего лишь везение.

– То есть везение к сильным сторонам ты не относишь?

– Предпочитаю рассчитывать на себя, а не на везение.

– Забавно, но в этом мы схожи. Я вовсе не пытаюсь выглядеть белым и пушистым, Майло, как тебе могло показаться, – я пожимаю плечами. – Но если хочешь знать моё мнение…

– Оставь его при себе.

– Я всё же закончу. На мой взгляд, нет ничего хуже ошибок, совершённых из боязни показаться слабым. Не ошибись так со мной. Я могу быть врагом не хуже Горада. Но могу стать союзником куда надежнее, чем он. Это не угроза, всего лишь констатация факта.

Насытившись, Майло выбирает взглядом местечко поровнее, где трава погуще, перемещается туда и укладывается на спину. И только после этого отвечает, впервые без привычной усмешки:

– Когда ты оступишься всерьёз, Зубик, то только тогда по-настоящему узнаешь цену своих людей. Своих суров. Вот будет номер, если они тебя не поддержат, не примут последствий, а осудят и отвернутся, да?

– Хотел бы я знать, что такого случилось в твоей жизни, раз ты видишь весь мир в черном цвете. Не поделишься? Всё равно передышка, время есть.

– Так, ты реально достал. Хватит уже. Больше никакого морализаторства слышать не желаю.

– Договорились. Выдвигаемся через десять минут.

Я тоже падаю на облюбованный участок, расслабленно вытягиваюсь во весь рост и погружаюсь в раздумья. Хочется закурить, но трубкой сейчас наслаждается враг. И мой уник тоже у него. Как и остальные предметы, необходимые мне здесь позарез. Хреновое ощущение, когда лишаешься привычного снаряжения. Чувствуешь себя голым. Хочу обратно все свои вещи. Для этого нужно лишь… Нет, не умереть. Все гораздо проще. Нужно лишь добраться до Колыбели Цитадели.

Всё уже досконально выяснено и проверено. Если хозяин персональной вещи погибает окончательной смертью, то предмет теряет привязку и достаётся в полное владение тому, в чьих руках оказывается. Если же игрок возрождается, то вещь рассыпается в прах в руках временного владельца и возвращается к законному. Так что Горад вполне может прямо сейчас дымить из моей Молчаливой подруги – но в таких условиях привязанная к душе вещь работает как предмет обычного класса, без встроенных бонусов. Чтобы лишить Горада этого незаслуженного удовольствия, мне вовсе не обязательно проходить через возрождение, есть способ попроще. Достаточно вернуться в Цитадель, заплатить несколько крисов системе, и вуаля – вещи восстановятся прямо на Колыбели.

А раз проблема решаема, пусть и не сейчас, то я переключился на другую.

На двадцатом уровне клана открылись новые ранги развития для многих клановых умений, а накоплений хватало, чтобы поднять до 4 ранга лишь два умения, вложив в каждое по 25 очков. И после этого пришлось бы долго, как говорится, «сосать лапу». Так как на Архипелаге, в отличие от Лунной Радуги, пока не выпадало заданий с щедрыми наградами в клановую копилку. Развиваются клановые умения, конечно, и сами по себе – частотой использования, но активный состав клана пока невелик, и прогресс удручающе неощутим. На последнем совете клана многие склонялись, чтобы поднять Жажду крови – отличная экстренная спасалка, но потом всё же было решено придержать очки умений, копить дальше, дождаться двадцать пятого. Должно открыться новое умение, и оно может оказаться «вкуснее» имеющихся… Сразу в него, конечно, всё равно нельзя будет вложиться, лишь в перспективе.

В общем, последние несколько километров мысли о Жажде крови не выходили из головы. Душелов, конечно, куда мощнее по воздействию: частично парализует жертву, втрое эффективнее Жажды, да и спамить его можно в бою каждую минуту. Лишь бы имелись в подсумке кристаллы. А Жажда срабатывает раз в час…

Но именно Жажда меня и спасла, влив несколько тысяч единиц здоровья в критический важный момент, когда я уже не владел ситуацией…

Отбрасываю последние сомнения и вливаю очки умений:

Уверен, сокланы меня поймут. В конце концов, мой голос в клане по-прежнему решающий, а обстоятельства можно считать особыми.

– Дорога зовет, Майло.

Резво поднимаюсь, действительно чувствую себя отдохнувшим, и обнаруживаю, что Майло уже ждет меня в проходе между скал, ухмыляясь до ушей. Вот же клоун, и не надоедает соревноваться по пустякам. Но клоун полезный, не могу не признать, что поодиночке Призрак нас бы растёр в пыль. Может, и впрямь после окончания этих приключений подобрать для него работу на благо клана на контрактной основе? Если, конечно, подозрения в двойной игре на его счёт не подтвердятся.

Через пару километров мы спускаемся с возвышения в низину, где влачат жалкое существование низкорослые, искривленные словно от неведомой болезни деревья с частично почерневшими стволами и листвой. От вида этой местности веет бедой. С каждым пройденным шагом из пожухлой травы все сильнее проступает подозрительный белёсый туман, густой, как кисель.