Дорожки черной крови тянулись к погребальным урнам, которые лизало яростное пламя. Понурые выжившие отстраненно бродили, стонали под пологом лазарета или до рези всматривались в огонь, поглощающий тела друзей.

Миниатюрная дочь Нара старалась держаться достойно. Неуверенно шагающему Нуаркху она подыскала подходящую железную трость. Затем девушка бросилась за Паартаком, которого волокли к операционному столу.

Оставшись наедине с отвратительным состоянием, тоннельник побрел к шатрам, где призывно белела пара свободных коек. Мир он воспринимал как размытые и бледные картинки, с большой задержкой сменявшие друг друга. Только Карлик, плавно скользивший рядом, всегда оставался четким и ярким. Под провисшим пологом высокого шатра царила суматоха. Между ранеными метались невзрачные силуэты дочерей Нара, подпоясанные широкими алыми лентами. На шее каждой из них звенели медные подвески с самородками черного железа, а поясные ленты оттягивали ритуальные ножи. По осунувшимся лицам и растрепанным косам было видно, что у монахинь слишком много забот и нет времени на неуместную деликатность. Солдат и караванщиков они латали столь безжалостно, что крики пострадавших перекрывали рокот в голове контуженного Нуаркха.

О тоннельнике никто позаботиться не спешил. Дочери Нара, как и любые врачи, дорожили репутацией, а потому не желали брать ответственность за жизнь существа, c физиологией которого знакомы только по картинкам. К тому же, сородичи, истекающие черной кровью, вызывали у них гораздо больше жалости, чем отталкивающий тоннельник. Рано или поздно кто-нибудь соблаговолил бы заняться им, но Нуаркх не любил доверять жизнь случаю. Он уверенно потянулся к ближайшему столу с хирургическими инструментами и ухватился за перчатку из тонкой просмоленной кожи. На фалангах рукавицы блестели начищенные иглы, скальпели и прочие устрашающие приспособления.

Хирургическая перчатка отказалась налезать на трехпалую кисть, но скальпель справился с ручками щита, который до сих пор болтался на предплечье тоннельника. Стоило ремням лопнуть, щит опал дождем закрученных щепок. Арбалетный болт, по лазурное оперенье впившийся в панцирь, блестел вкраплениями крупных голубых песчинок. Карлик, отрешенно сидевший подле Нуаркха, вынуждал тоннельника действовать без неуместных раздумий. Резко выдохнув, Нуаркх вогнал зажим в трещину, бежавшую от стального снаряда. Следующие несколько секунд тоннельник крупно дрожал, царапая землю когтями на ногах.

Приступ боли постепенно утратил контроль над тоннельником, и он сжал дужки зажимов. Лопасти развели кривые края трещины, обнажая пульсирующие мускульные волокна. Черно-зеленая кровь прыснула из раны и вытянутой кляксой легла на костяное лицо. В поле зрения, сжавшемся из-за боли до площади ладони, снова появилась миниатюрная дочь Нара.

— Что вы делаете, Саррат! Я ведь всего на мгновенье отошла! — с трудом прочитал Нуаркх по лепечущим губам. Уважительно обращение «саррат» использовалось для существ неопределенного пола, значит, пепельная не знала мужчина перед ней или женщина.

— Это было мучительно долгое мгновенье, — тоннельник спокойно оборвал девушку, воздев ладонь, и коротко усмехнулся, — наконечник без зазубрин, сам разберусь. Лучше вернись к каменному стражу, он должен мне денег.

— Я… я, как раз, хотела спросить у вас, видели ли вы, что с ним произошло? — запнувшись, спросила девушка.

— Выходит, ты не спешила мне на помощь? — ехидно улыбнулся Нуаркх. Медленно, со скрежетом и влажным чавканьем, он вытянул снаряд из предплечья. Его лицо слабо дрожало, а еле заметный зрачок раздался в стороны, подобно краске в воде, — у Паартака жар и внутреннее кровотечение, думаю, это разрыв селезенки.

— Из-за его каменной кожи не разглядеть почти ни одного симптома! Как вы можете это знать? — удивленно переспросила девушка.

— Его задело взрывом бомбы. Разумное предположение, — Нуаркх решил не упоминать симбионта, который показал горячую кровь Паартака, растекавшуюся в левом боку.

— Отдышка под это подходит, — еще более встревоженно ответила девушка, массируя острый подбородок. Она и сама, наверняка, предполагала кровотечение, но резать каменного стража без подтверждения не решилась. Получив оружие против сомнений, монахиня поторопилась обратно, но Нуаркх окликнул ее.

— Погоди! Мне нужно что-нибудь от лихорадки. Есть охладительные жезлы?

— Скоро приведут малыша Нар'Катира, он поможет вам с заражением, — робко ответила девушка, виновато заламывая пальцы.

— Кровь тоннельников ему не по вкусу, как, к слову, и кровь Аргийцев, — процедил Нуаркх и начал вливать тонкую струйку едкого, целебного клея в открытую рану, — принеси жезл, сам не дойду.

— Боюсь, они все заняты. Ваше положение не столь тяжелое, как у… — начала оправдываться пепельная.

— Конечно не столь тяжелое! Я же не мягкотелый! Но и плясать мне не хоч… — раздраженная брань тоннельника задохнулась в болезненном свисте, а сам он спазмически прижался грудью к коленям и схватился за воспаление.

— Что с вами!? — спросила девушка, опустившись перед скрюченным Нуаркхом.

— Со мной ничего. А вот что с тобой? Отказываешь в помощи, хотя у тебя есть то, что мне нужно, — еле слышно прощелкал тоннельник и стиснул предплечье дернувшейся дочери Нара, — склянки, которые ты стыдливо прячешь за пазухой. Дай мне одну.

— О чем вы? — возмутилась пепельная, но сама не заметила, как перешла на скрытный шепот.

— Специи, которые вы добавляете в свою гнилую еду, выжигают носы. Но я чувствую аромат голубых грибов, сочащийся из-под твоего воротника, — Нуаркх никакого запаха не чувствовал, но «глаз ткача» различал мерцание двух изящных ампул на фоне костлявой фигурки.

— Я не понимаю о чем вы!

— Прекрати. Многого не прошу, — твердо продолжил тоннельник, — если откажешь, сообщу о твоем грязном секрете каждому в бастионе.

— Многие сестры пользуются настойками, для них это не станет неожиданностью, — не слишком уверено парировала монахиня.

— Я видел, как ты озираешься на дирижабли. В бастионе есть солдат, или офицер, который тебе далеко не безразличен. Что будет, если он узнает? — вкрадчиво проговорил Нуаркх и глаза дочери Нара резко распахнулись.

— Нащупал нужную нить.

— Я…нет… — Запнулась девушка и, немного помолчав, начала нервно осматриваться. Убедившись, что у измотанных коллег есть более важные заботы, она сгорбилась и потянулась в просторные полы робы.

— Я не какая-нибудь наркоманка. Мне нужна… поддержка, чтобы помогать страждущим, — миниатюрная девушка боязливо прятала плотно закупоренный сосуд в черных ладошках.

— Что ты, я не осуждаю. Но от наркомана или алкоголика можно ожидать что-нибудь в том же духе. Например: Мне нужно расслабиться после работы, чтобы не нести злость в семью. Это все ради моей семьи, — процедил Нуаркх, а затем неуловимым движением заставил склянку исчезнуть во внутреннем кармане.

— Прекрати! Это совсем иное, — уязвленно прошипела дочь Нара.

— Конечно. Считай, что убедила меня, — отмахнулся Нуаркх и потерял к девушке интерес, — можешь идти.

Пепельная резко выпрямилась, сжала кулаки и поспешила к Паартаку. Тихо отсмеявшись, Нуаркх подмигнул Карлику и принялся вычищать нарыв на груди. Мучительный процесс обещал затянуться, и тоннельник скрасил его наблюдением за спасением старого каменного стража.

Сначала дочери Нара вывели из исполинских стойл детеныша Нар'Катира, помощь которого обещали Нуаркху. Малыш в холке немного не дотягивал до двух метров. Гладкая шкура, не выдержавшая еще сотен песчаных бурь, пестрела нежно-розовыми пятнышками. Детеныш был очень воодушевлен возможностью размять тощие ноги. Измотанным дочерям приходилось вешаться на него, чтобы удержать от попыток прыгать и вставать на дыбы. Когда щенок немного успокоился, его подвели к Паартаку и соединили со стражем при помощи замысловатой системы из кожаных мешков и блестящих игл.

Постепенно Паартак переборол лихорадку, его конвульсии стали слабее, а затем он очнулся. Обнаружив себя на операционном столе, Страж выругался и влажно откашлялся.