— Знаешь, я ненавижу то, что ты делаешь. — Признался, не оборачиваясь, Леронц после того как сделал несколько шагов и запнулся об очередной труп. — Сегодня ты забрал у меня брата, которого я любил. Ты забрал Анафель, которую я любил больше брата, и Синтру. Ее я был бы не против любить, согласись она на это.

Еще пару поворотов бледный шел, подбирая слова. Серьезный подход к диалогу с собственной галлюцинацией вызывал у него улыбку. Тем не менее, журчащий ручеек разговора помогал наемнику отвлечься от мрачных мыслей, и он охотно участвовал в нелепом представлении.

— Ты не думай. Я понимаю, твоей вины во всем этом нет. — Заверил наемник собеседника, удостоверившись, что мираж его еще не покинул. — Местные вешают на тебя всех скретов, но дело ведь в Хинарине. Сам Мир был сплетен так, что мы вынуждены душить друг друга за пищу, воду, руду. Хорошо, что ты прирезал Нара, честно. Теперь остались только Хин, Син и Арг. Урба можешь оставить, он хотя бы не лицемерен.

— Не против, что мы на «ты»? Славно. — Небрежно бросил «бледный» вслед, а затем остановился и шумно перевел дыхание. Гулкое эхо распространилось по тоннелю и передразнило всадника низким, утробным голосом.

— Можешь не говорить, я и сам знаю, что лучше заткнуться. Но, думаю, блеск меча, лязг доспехов и стук протеза выдадут меня, даже если я зашью губы. — Продолжил Леронц монолог, а вместе с ним и путь в каменные недра Нар'дрина. — Ты не из разговорчивых, верно? Не уверен, правда, что хотел бы услышать твой голос.

— А я вот не могу замолчать, особенно когда страшно. Если сейчас мне под ноги выскочит скрет, то я обделаюсь. Честно. — Признался всадник и с кривой полуулыбкой уставился на Карлика. Ответом немого спутника стал лишь пристальный взгляд искр, танцевавших а непроглядной тьме под ярко-алым капюшоном.

— А в бою не боюсь, только потом колени… колено дрожит, и отлить очень хочется. Может быть, я зря гордился подобным бесстрашием. Смотри, что со мной стало. — Впервые на лице Леронца проявились страх и злоба. Нахмурившись и поджав губы, он потянулся к безобразной культе. Кисть, крупно дрожащая от боли и мысленного напряжения, сомкнулась на остатках бедренных мышц и скомкала грубую бежевую ткань. — Ноги вытащили меня из стольких передряг. Иногда я на них убегал, или танцевал в бою. Теперь я вряд ли так смогу.

Почти все силы Леронца уже вытекли из искалеченного тела вместе с голубой кровью, речь и жесты не давались всаднику бесплатно. После очередной длинной реплики он был вынужден остановиться и грузно опереться на стену. Карлик поравнялся с утомленным спутником и уселся напротив, выбрав в качестве сиденья впалую грудь рудокопа, который уже окоченел и налился трупными пятнами. Леронц откашлял голубую кровь, вытер влажное лицо и взбодрился парой пощечин. Желая отвлечься от подкашивающей усталости, он осмотрел очень коренастую фигуру, сгорбившуюся под дырявыми полами алого плаща. Леронц виновато улыбнулся и осторожно потянулся к Карлику костылем, намереваясь коснуться узловатого колена, перекатывавшегося шишками. Он так и не дотянулся до пыльной полосатой штанины, хотя нарушенная перспектива вопила о том, что прикосновение должно было состояться. Леронц задумчиво хмыкнул, и вежливо кивнул, но затем ему стало не по себе, а распахнутый воротник подлатника пропитался новой порцией холодного пота. Если Карлик был размером с луну, находился так же далеко и просвечивал сквозь стены, то Леронцу он казался бы обманчиво небольшим. Дотянуться до Карлика было не проще чем до луны, а его силуэт не отбрасывал теней. Сглотнув, Леронц загородил ладонью свет шпаги, падавший на Карлика. Фигура существа не погрузилась во тьму вместе с трупами и стеной тоннеля, но осталась столь же четкой и яркой.

— Ты прости, стало очень интересно. — Слегка дрожащим голосом пробормотал Леронц и сгорбился под взглядом бесконечности, смотревшей на него из-под рванной бахромы капюшона.

— Накрисс… Накрисс тоже так умеет. В смысле не так, конечно, но он… он тоже не дает до себя дотронуться. Правда это не работает с черным железом и оружием ткачей. У тебя, уверен, нет таких проблем, поэтому не буду проверять. — Добавил Леронц, бросая украдкой взгляд на мерцающее лезвие шпаги.

— Надеюсь, это ему поможет, и он, вместе с Ортиссом, сегодня с тобой не встретиться. — Кашлянув в кулак, продолжил Леронц и продолжил углубляться в рудники.

— Отправлюсь в бастион Пяти Копий в Ядре Перекрестка. Найду мастера Ар… Акрахтейн — Тоннельника. Ты его точно знаешь, ты ведь всех знаешь. — Леронц старался держаться непринужденно, но опухший язык плохо справлялся с нагромождением согласных в именах тоннельников. С каждой новой фразой бледный говорил медленней и бессвязней, а шаги его становились короче. — Он мне новую ногу сделает. Пусть… будет сразу в латах, чтобы… не возиться лишний раз. Еще хочу… красивый узор и…

Протез Леронца внезапно начала пульсировать и раздаваться вширь, свет шпаги замер мерцающим узором на вздувшихся, живых мускулах. Латные пластины на бедре протянули к голени стальные щупальца и плотно обхватили ее, оборачиваясь элегантным латным сапогом. Жемчужные линии, которые не скрыл слой доспехов, вдруг вспыхнули алым цветом с плаща Карлика. Сквозь щели скрежещущих лат начали пробиваться угольно-черные перья, огромные и пушистые как у хоакса. Затем Нар'дринская сталь лопнула, из-под нее показалась толстеющая, пульсирующая лапа. Пернатая конечность напоминала кожаный пузырь, стремительно наполняемый водой. Из стопы проклюнулись, словно грибы, скрюченные мохнатые пальцы, увенчанные серпами когтей. Затем нагрудник стальным обручем стиснул грудь, а тоннель стал слишком узким. Задыхающийся Леронц успел воспользоваться непослушной рукой, прежде чем она обернулась огромной лапой, и сорвал застежки на брони. Жадно схватив ртом воздух, рыцарь плотно зажмурился, начал трясти головой и рухнул на землю. Перестав давиться кашлем, он решился открыть глаза. Всадник увидел руки, все еще стиснутые сталью когтистых латных рукавиц и упертые в землю. Правой ладонью он случайно оперся на опухшую голень мертвеца, из которой прыснул смердящий гной. Отпрянув от тела, Леронц врезался лопатками в ледяную стену.

— Похоже, я начинаю бредить, штанина хлюпает. Скреты на меня не прыгали, значит, культя снова кровоточит. — С трудом прошептал он, чувствуя как горло и нос свербят от нестерпимой вони. Затем всадник унял судороги и потянулся в поясную сумку за склянкой Ноари. — Пришло время Синских грибов.

Вырвав зубами деревянную пробку, бледный прильнул к горлышку и залпом проглотил содержимое пузатой керамической колбы. Чувство легкости начало зреть в районе переносицы и быстро очистило содержимое черепа от скверны боли и тумана наваждений.

— Было приятно повидаться. Надеюсь на не скорую встречу. — Попрощался Леронц и помахал темноте рукой, после того как безуспешно поискал Карлика взглядом. Затем он смог подняться и сделал несколько шагов. Чем дольше он переставлял ноги, тем легче это становилось, хотя былой легкости он так и не ощутил. Вскоре он наткнулся на завал, за которым расслышал тихое женское всхлипывание.

— Наверняка ловушка. Но я слишком устал, чтобы возвращаться в одиночку. — Почти шепотом заключил Леронц, а затем позвал более громким голосом. — Вы в порядке!? Меня зовут Леронц — Наемник Пяти Копий, я здесь что бы спасти вас!

— Откуда нам знать, что ты не Зверерожденный!? — Прокричал в ответ раздраженный мужской голос, заглушенный толщей каменных валунов.

— Ты, Фа'Хаат, серьезно!? — Поперхнувшись смешком, отозвался Леронц.

— Ты что из этих Акрати!? Пришел за нашими головами, тварь!? — Снова отозвался взбешённый голос.

— Шааран, успокойся! Давай впустим их, что нам терять? — Вмешался более спокойный и рассудительный мужской голос. — Нам нужна помощь, я уже забыл, когда последний раз вода касалась моих губ.

— Лучше сдохнуть от жажды, чем быть забитым, как жирный скрет, этими бледными!

— Гончая из Саантира будет здесь с минуты на минуту! Прекратите спорить и вылезайте из этой обосранной норы! — Прокричал Леронц, сжимая кулаки и с трудом давя желание рассмеяться от абсурдности происходящего.