Я рассмеялась.

— Такое забыть невозможно. Я рада, что она на моей стороне.

Виолетта широко улыбнулась.

— Она очень крутая, не так ли? Она утрясла твою проблему с Агентством.

— Да. Хотя, сомневаюсь, что я больше никогда не увижу агента Карри, — я плотно сжала губы. — Если честно, я не могу понять, то ли он коррумпированный, то ли тупой, то ли просто одурачен, но он однозначно зуб точит на мою семью.

— Если он снова побеспокоит тебя, звони маме, и она со всем разберётся.

— Хорошо.

Я не стала говорить ей, что через два дня она со своей семьей отправится на другой континент и проведёт там две недели. Мне оставалось лишь надеяться, что ничего такого плохого не произойдёт, чтобы мне потребовался адвокат.

Виолетта хитро ухмыльнулась мне.

— Или ты можешь позвонить Лукасу. Готова поспорить, он позаботиться обо всех твоих потребностях.

— У тебя только одно на уме.

Я попыталась сердито посмотреть на неё, но она захлопала глазами на меня, и мы обе расхихикались.

Внешне я смеялась, но живущие во мне бабочки встрепенулись от мысли о близости с Лукасом. Не то, чтобы этому бывать, но впервые я едва не пожалела об отсутствии такой вероятности. 

Я повесила последний носок на каминную доску.

— Ну как?

Финч просвистел и поднял вверх большие пальцы, когда я оглянулась на него. Я не собиралась украшать дом к Рождеству, потому что мне казалось неправильным ставить ёлку без мамы и папы. Но когда Финч заявил, что нам надо повесить носки для Санты, я не смогла ему отказать.

Я отошла от камина и посмотрела на свою работу. Горло стянуло от вида носков для мамы и папы, висящих на их обычных местах. Ради Финча я изо всех сил старалась держаться в приподнятом настроении сегодня. Но временами было трудно побороть давящую на меня печаль. Я ни разу не праздновала Рождество без родителей, и я испытывала тоску по ним на грани физической боли.

Изморозь шелестела по окнам, и свет начал мерцать. Всё утро шёл снег, покрыв всё красивым белым покровом. Но к обеду снег превратился в ледяной дождь, и новостные каналы предсказывали гололёд и масштабные перебои в электроснабжении.

У нас были фонарики, газовая плита и камин, и достаточно фруктов и консервированной еды, так что мы переживём, если что. Вот только мне надо будет проверить миссис Руссо. Она жила одна и в городе не было родни, чтобы ей кто-то смог помочь.

Свет снова замерцал и погас. Стояла вторая половина дня, но комната погрузилась в полумрак. Я взяла фонарик, который заранее положила на кофейный столик, и пошла зажечь одну из керосиновых ламп, которую принесла из подвальной кладовки.

— Финч, я сбегаю вниз и проверю всё ли в порядке у миссис Руссо.

Схватив свободную лампу, я направилась на первый этаж.

Миссис Руссо открыла дверь сразу же после первого стука. На ней был длинный оранжевый шерстяной кардиган, который на вид был старше моей мамы. Его цвет безумно совпадал с её ярко рыжими волосами, которые, как обычно были убраны в беспорядочную высокую причёску. За её спиной мягкий свет свечей освещал комнату, и я увидела сидящую на диване её подругу миссис Генри, живущую через одну улицу.

Похоже, пожилые дамы были рады меня видеть.

— Джесси, мы только что говорили о тебе. У тебя достаточно свечей? Нам с Норой вполне хватит, чтобы пережить Армагеддон. Тебе нужны свечи?

— Не нужны, спасибо. Я пришла узнать, не надо ли вам чего.

— Мы пережили куда более страшные бури, — она жестом пригласила меня войти. — Я только что поставила чайник, а Нора принесла печенье. Заходи, попей чай с нами.

Следующий час дамы потчевали меня историями о работе на Бродвее во времена их молодости. Ни одна из них не была звездой, но они встретили и поработали с огромным числом великих имён в своё время. Я уже слышала многие истории миссис Руссо, но я и виду не подала, она так любила заново переживать дни своей молодости.

Я покинула квартиру миссис Руссо уже когда смеркалось. Я выглянула из окна первого этажа на машины, уже покрытые коркой льда. Изморось переросла в ливень, и за ночь всё это заледенеет. На улицах завтра будет полный хаос. Хорошо, что в кои-то веки мне никуда не надо было ехать.

Вернувшись в квартиру, я обнаружила Финча, сидящим на подоконнике и смотрящим в окно. Он любил ненастную погоду и мог часами сидеть, наблюдая за дождём. Я не стала его беспокоить и пошла наполнить большие бутыли питьевой водой. Уже как-то раз у нас отключали воду во время сильного шторма. На всякий случай я ещё наполнила водой ванну, чтобы смывать унитаз. Лишним не будет.

Я размышляла о том, что же разогреть на ужин, как в дверь постучали. Остерегаясь непрошеных гостей, я тихонечко подкралась к двери. Взглянула в глазок, но в коридоре было слишком темно, и я не смогла разобрать черты лица стоявшего там человека.

— Кто это? — выкрикнула я.

— Трей.

Я открыла дверь и уставилась на него. Он промок с головы до ног и безудержно дрожал.

— Что с тобой случилось? — спросила я, отступив в сторону, позволяя ему войти.

— Какой-то придурок на фургоне окатил меня, — сквозь стучащие зубы пробормотал он, стягивая мокрую куртку и вешая её на спинку стула.

Я не смогла сдержаться и рассмеялась.

— И что ты забыл на улице в такую погоду?

Он скинул ботинки.

— Я позвонил, когда электричество вырубилось, но ты не ответила. Ну, вот я и решил прийти и узнать всё ли у тебя в порядке.

Тронутая его поступком, я сказала:

— Я была у миссис Руссо, и забыла взять с собой телефон.

Я указала ему на ванную комнату, а сама пошла собрать ему отцовскую одежду, в которую он смог бы переодеться. Я положила одежду на родительскую кровать и вернулась на кухню, решив приготовить кофе в маминой старой турке для плиты.

— Чудесный аромат кофе, — произнёс Трей у меня за спиной.

— Из твоих зёрен.

Взяв две большие чашки из буфета, я повернулась к нему. И взвыла, едва не выронив чашки от его вида. Он стоял в дверном проёме в одном полотенце.

— Трей, какого хрена? — разоралась я.

Он прислонился одним плечом к дверному косяку и сложил мускулистые руки на груди. Он был в хорошей форме, и явно над собой работал, но я ничего с собой не могла поделать — я сравнила его с Лукасом. Трей был парнем с приятной наружностью и отличным телом, но мои внутренности не дрожали, а сердце не ускоряло свой ритм при виде него, как при виде Лукаса в тот день в его спальне.

— Нравится то, что видишь? — спросил он с самодовольной ухмылкой.

«Ах, ну вот и показался старый Трей».

Я поставила чашки на столешницу.

— Нет. А теперь иди и оденься.

Рассмеявшись, он выпрямился и начал разворачиваться. Полотенце на его талии вдруг ослабло и упало на пол.

— О, Боже милостивый.

Я отвела глаза, но не слишком быстро. Передо мной предстали во всей красе части Трея Фаулера, без лицезрения которых я бы счастливо прожила всю свою жизнь.

— Впечатляюще, да? — томительно медленно спросил он, склонившись за полотенцем.

— Ага. Оказывается, есть что-то гораздо меньше, чем твой IQ.

Он нахмурился, и я едва не прыснула со смеху от его недоумённого выражения лица. Сам факт, что ему пришлось думать над моей фразой, говорил больше всей уймы слов.

Я сняла турку с плиты как раз в тот момент, когда в дверь громко постучали.

— Что на этот раз? — я хмуро глянула на Трея, проходя мимо него, вообразив, что за дверью стояла миссис Руссо. — Не мог бы ты пойти и одеться?

Я не стала заморачиваться и смотреть в глазок.

— Кто там?

— Я, — ответил мужской голос, от которого меня охватило трепетом, невзирая на раздражение.

— Отлично, — пробормотала я, отпирая дверь и открывая её для Лукаса и вечно сурового Фаолина.

— Я звонил тебе. Почему ты не отвечаешь на звонки? — требовательно задал вопрос Лукас.

Он взглядом скользнул по мне, словно ожидал, что я тут кровью истекаю.