— С нами все будет в порядке, — сказала Луиза.

— А с папой? — спросила Молли.

— И с папой тоже, а как же! — Луиза мужественно улыбалась, но Молли видела тревогу в глазах матери.

Полчаса спустя Леонард вышел полностью одетый в дорогу. Он обнял Луизу, потом Молли.

— Я скоро вернусь, вы и соскучиться не успеете! — сказал он.

Луиза отвернулась, промокая глаза платком. Леонард на миг задержал руку на ее плече, потом повернулся, чтобы уйти.

К немалому удивлению Молли, отец ушел из дома не через парадную дверь, как всегда. Он воспользовался черным ходом на задах особняка.

«Как будто за домом кто-то следит!» — подумала девочка.

Молли проводила отца до кухни. Лорд Астер помедлил в дверях, послал дочери воздушный поцелуй, повернулся и вышел. Молли еще немного постояла на пороге, пока высокая фигура отца не растаяла в клубах густого лондонского тумана.

«Береги себя, папа!» — подумала она.

Надвигался рассвет. Питер был близок к отчаянию.

Он уже несколько часов летел следом за кораблем — куда дольше, чем ему до сих пор доводилось оставаться в воздухе. И полет этот был трудный, совсем не такой, как беззаботное кувыркание в воздухе, которым Питер привык забавляться на острове. Сейчас ему было надо не отстать от корабля, чтобы не потерять его из виду и не заблудиться, и в то же время не подлететь к кораблю слишком близко и не подняться слишком высоко, чтобы его не заметили в лунном свете.

Мальчик летел за кораблем, держась поближе к воде, всего в нескольких ярдах над кильватерным следом, стараясь, чтобы парус загораживал его от впередсмотрящего в «вороньем гнезде». Это требовало сосредоточенности и внимания, и за несколько часов такого полета Питер ужасно устал.

Внезапно в ушах у него раздался пронзительный трезвон Динь-Динь. Питер вздрогнул. Его босые ноги коснулись гребня волны. Мальчик вскинул руки и поднялся выше — как раз вовремя, чтобы увернуться от следующей волны. Видимо, он задремал и завис всего в нескольких дюймах над волнами.

«Еще бы чуть-чуть, и…»

— Спасибо, Динька! — шепнул он, снова поднявшись на разумную высоту.

Динь-Динь не ответила, отлетела на несколько ярдов и сделала вид, что не замечает его.

«Хорошо все-таки, что она со мной!» — подумал Питер.

Однако дело было не только в усталости. Еще Питеру хотелось есть и очень-очень хотелось пить! Улетая с острова, он даже и не подумал прихватить с собой пищи или воды, а ведь и то и другое наверняка ему понадобится! И теперь раздобыть их было негде, кроме как на корабле. Да, но как их там раздобыть? Вот вопрос. Мальчик облизал потрескавшиеся от соли губы. Проблему воды решать надо было срочно.

Питер оглянулся назад, на утешительный силуэт острова Моллюск. Каждый раз, как он оглядывался, остров становился все меньше. Теперь он выглядел крошечным бугорком на горизонте. Скоро он совсем исчезнет, и тогда они с Динькой останутся наедине с кораблем и его опасными обитателями. Когда Питер объяснял мальчишкам, как он полетит за кораблем, это казалось отличной идеей. Теперь же он начал понимать, что, возможно, совершил ужасную ошибку. Питер уже не в первый раз подумывал о том, что стоило бы повернуть обратно. Но если уж возвращаться, это надо сделать прямо сейчас. Когда остров скроется из виду, корабль останется его единственной надеждой.

Посмотрев вперед, Питер с тревогой обнаружил, что небо светлеет, становясь из черного темно-голубым. Скоро море затопит солнечный свет, и тогда Питер окажется на виду. Все. Надо либо поворачивать назад, либо прятаться, а если прятаться, то надо найти себе убежище как можно скорее.

Питер подобрался поближе к кораблю и медленно поплыл вверх вдоль ближайшей к корме мачте корабля. К мачте крепились пять прочных горизонтальных жердей. Благодаря своему путешествию на корабле Питер знал, что эти жерди называются реями. С рей свисали паруса. В зависимости от силы ветра и направления движения корабля матросы забирались на мачты и развертывали — это называлось «поднимали» — или свертывали столько парусов, сколько было надо.

Питер обнаружил, что парус на верхней рее свернут не так уж плотно. Мальчик медленно подплыл к нему. Теперь он висел прямо над кормой корабля и не сводил глаз с тех немногих членов экипажа, кто был на палубе в этот ранний час: с рулевого у штурвала, стоящего рядом офицера и нескольких матросов, которые находились ближе к носу. Однако все они смотрели на горизонт, откуда должно было взойти солнце. Убедившись, что его никто не видит, Питер подлетел к рее и уселся на ее гладкую поверхность. Было очень-очень приятно посидеть на чем-то твердом и надежном, даже если эта штука находилась в сотне футов над палубой идущего корабля.

Питер улегся на живот и принялся разглядывать свернутый парус, свисавший с реи толстыми складками. Да, пожалуй, вот тут можно было бы заползти внутрь и устроиться, как в гамаке… Здесь, в грубой парусине, его никто не найдет — разве что матросы заберутся наверх, чтобы поднять парус.

Однако сейчас Питер слишком устал, чтобы беспокоиться об этом. Он готов был забыть даже о голоде и жажде. Сейчас ему хотелось только одного: спать! Уже закрывая глаза, мальчик услышал нежный перезвон и увидел, как Динь-Динь села на рею у него над головой.

— Спок… ночи, Динька… — пробормотал Питер, такой усталый, что сон сморил его прежде, чем он успел договорить.

Динька ничего не ответила. Она просто плюхнулась в парус рядом с ним и забралась в его взлохмаченные рыжие волосы, свое любимое место для отдыха. И тоже уснула, почти мгновенно.

Так что вниз никто из них так больше и не взглянул.

И ни Питер, ни Динька не заметили, что в последние секунды рассеивающейся тьмы на ют с трапа, ведущего в офицерские каюты, выскользнула черная фигура лорда Омбры. Они не видели, как голова в капюшоне поворочалась туда-сюда, точно почуяла что-то. Не видели они и того, как капюшон остановился, обернувшись к ближайшей к корме мачте. И как он принялся подниматься, ведя взглядом вдоль мачты, все выше и выше… пока вдруг не замер: корабль озарился первыми радостными лучами солнца.

Темная фигура отшатнулась от этого сияния и стремительно исчезла в люке. Однако, скрываясь в темном нутре корабля, она все же остановилась, чтобы бросить еще один взгляд назад, вверх…

Прямо на свернутый парус.

Лорд Омбра беззвучно проскользнул над деревянной палубой капитанской каюты, где иллюминаторы, выходящие на корму, были плотно занавешены толстыми шерстяными одеялами, не пропускавшими внутрь ни единого лучика солнца. Одинокий фонарь, подвешенный к балке, горел тусклым желтым светом. Фонарь болтался и раскачивался в такт движению корабля, и по палубе и стенам метались тени.

Капитан Нерецца, сидевший за столом под фонарем, изучал карту Южной Атлантики. На карте стояла поставленная от руки точка, изображавшая остров Моллюск. Капитан не заметил, как вошел Омбра. Ему никогда не удавалось этого заметить. Обнаружив незваного гостя, он продолжал сидеть, не отрывая глаз от карты, надеясь, что тот уйдет.

Однако Омбра подошел ближе, скользя меж движущихся теней. Сам он тени не отбрасывал.

Встав прямо над Нереццей, он заговорил, и голос его звучал, как глухой стон.

— Прошу прощения, капитан, нельзя ли отправить одного из ваших людей осмотреть паруса на последней мачте?

— Осмотреть? Для чего их осматривать, сэр?

Произнося «сэр», Нерецца присвистнул своим деревянным носом, как бывало всегда, когда капитан был возмущен. Нерецца никому, даже Омбре, не позволил бы указывать себе, пусть и вежливо, что ему делать со своими матросами.

— Подозреваю, что у нас на корабле «заяц», — сказал Омбра. — А может быть, мне только кажется.