— Тогда мы очень хорошо время проведём.

— Я не собираюсь выбирать того, с кем эту ночь проведу!

— Придётся, малых.

От этого ответа мне плохо становится. Не от факта припечатывающего. А обращения, которое кислотой по нутру бьёт. Они не говорили так, не они это были. Понимаю, что послышалось или случайно произнесли. Но меня выворачивают эти слова.

Вскидываюсь, желая скорее закончить всё. Не угадаю, не выберу. Но и играть закончу, резко планы забываю. Все схемы в страхе топит, когда паника забытая возвращается.

— Тише, кис. Всего лишь назови имя.

— Хватит.

Я шепчу, про себя проговариваю. Даже вырваться не пытаюсь, когда запястья перехватывают легко. Сжимают над головой, чтобы раньше времени не закончила всё.

А у меня дышать не получается. Лёгкие сжимает, в груди ком огромный. Колючий, гранату напоминающий. Вот сейчас рванёт, уничтожит всё. И от ожидания исхода смертельного сильнее выкручивает.

Не хочу так, не хочу. Они обещали мне выбор, говорили об этом. А теперь снова отбирают. У меня никогда не получается самой решение принимать. Силой давят, влиянием.

Все.

Всегда.

— Пожалуйста.

Кажется, что ошиблась. Соперничество в командную игру превратилось. Не волнует, что с другом меня касаются, что обнаженной оба видят. Дорвались до желанного и на остальное всё равно.

Но может…

Может так и лучше будет. Пускай сейчас возьмут меня, закончат всё. Не будут после за девушкой гонятся, которая под двумя оказалась. Шлюхой окажусь, не нужной им. Лучший выход. Мерзкий и ужасный, но действенный.

Только бы перетерпеть. Сама же тянусь навстречу, сама их хочу. Паду, полётом в пропасть наслаждаясь. А после переживу. И чувства свои, и защиту раскрошенную. Справлюсь.

Кусаю губы, сильнее пальцами простынь сжимаю. Абстрагироваться пытаюсь, не думать. Повязка к лицу липнет, влажная от слёз и капель пота. Давит, удавкой кажется.

Жмурюсь, хоть в этом надобности нет, когда кто-то коленом ноги раздвигает. Губа пульсирует от боли, в горле ком. Но терплю. Молча судьбу принимаю.

Пока вдруг всё не пропадает. Кажется, что сознание потеряла, отключилась. Потому что секунду занимает то, что ласки чужие закончились. Ни ладоней шершавых, ни веса мужского. Всё изменилось резко, а я понять не могу, что произошло.

Только глухой удар слышу, мат мужской. И меня на себя тянут, подняться заставляя. В чьих-то объятиях оказываюсь. Жарких, крепких. В волосы кто-то зарывается, по спине медленно гладит. Понимаю вдруг, что меня трясёт. Колотит в чужих руках, без передышки. Всхлипываю, воздух втягивая.

— Всё, Тис, всё. Никто тебя больше не тронет. Слышишь меня?

Слышу. И при этом не верю чужим словам, которые когда-то ложью окажутся.

Все всегда врут, случая удобного выжидая. Чтобы надавить, переломить, себе подчиняя. Они — не исключение. Они главное доказательство этого. Не рыцари, что спасать буду. Драконы, пленницей сделавшей. Жесткие, злые, бессердечные.

Но так надеяться хочется, когда к телу мужскому прижимаюсь.

Всё начинается с гребанного виски. Все проблемы и ошибки, которые мы творим этой ночью. Нет, глобально всё начинается ещё раньше. С момента, как впервые Тису увидел. Сильную, смелую. Не знал, кто она. Так, подружка Аси, не заметил бы.

Да только малышку не заметить сложно. Взглядом мазнул и забыл, пока действовать не начала. Себя не проявила, страх пряча. Боевая такая, грозная. И словечки мои отбивала, по ладони без промедления била, стоило прикоснуться. Не отказ её заводил, а характер.

Какой стержень в хрупкой девочке прятался. Тонкая, красивая. Элегантная, словно из другого теста слеплена, чем остальные. А пригляделся, там прут стальной. Несгибаемый. Мне хотелось его не согнуть, а расплавить. Чтобы со мной была, подо мной. И только ко мне ластилась.

Но это глобально если смотреть.

Сегодня же просто хреново всё сложилось. С Михой долго над документами сидели, разгребали. Раз решили с лапочкой до конца кататься, то основное решить нужно было. Пока в отеле и на связи, пока Тиса своим присутствием мозги не ломает.

Маячок в телефоне показывал, где девушка бродит. Как из магазина умчалась. Жалел, что охрану с ней не послал. Но у пацанов другие заботы. Да и отпустить их в столицу нужно. Сами в этой глуши справимся.

Интересно только, что малышку напугало. Телефон вне доступа, но жучок работал. Успокаивал, что реально скупается. Долго, с терпением играя, все сроки нарушив.

В лобби её ждали, поужинав и стаканчик пропустив. Потом второй. И с Михой о многом базарили. Единственный человек, которого лучшим другом назвать мог. А из-за девчонки сцепились. Младше меня на шесть лет, на девять лет Михи. С жизнью проще, чем у нас, без разборок.

А зацепила двоих, сразу. Никогда на одних и тех же баб не вело. Разные вкусы, желания. А тут, блять, именно она, именно нам двоим запала. И не просто так, не трахнуть и бросить. Выкупаю, что другую бы давно послал. Никому столько цветов не посылал, которые неизменно в мусорном баке оказывались.

Так что мы пили и базарили. Обсуждали правила, которых никто не собирался придерживаться. Миха не знал, что мы с малышкой в машине творили. Я бы курок спустил, узнай о подобном. Шарю, что не честно играю, но по-другому никогда не умел.

Слово за слово, приходим к тому, что никто не хочет ждать. Член ломит от близости девушки, хочется её, блять, постоянно. И когда огрызается, и смотрит сердито, и губы пухлые сжимает. Вся выдержка, которая в деле важна, на задний план отходит.

В пьяном мозгу идея появляется. Гениальная, блять. Пускай сейчас выбирает. Подтолкнуть только нужно, а в этом мы мастера. Охрана сообщает, что Тиса на подходе, и мы её перехватываем. В мой номер уводим. На это была причина, когда обсуждали, только нихера вспомнить не получается.

От алкоголя развезло, а Тиса сверху припечатала. Как медленно с себя кофту сбросила, в такт музыки покачиваясь. Злая, упряма, охрененная. Танцевала, кружила. Каждым движением только хуже делала.

Похер стало, что Миха тоже на это представление смотрит. Что не для меня лично. Это я наверстаю ещё, нагоню. Приваты мне малышка организует. Только осталось сделать, чтобы меня выбрала.

Дважды ошибается с именем, путается. Вертит головой, пытается уловить голос. Да только не для этого мы игру затеяли, чтобы быстрее закончить. Хотя логично же было бы. Пускай угадывает и выбирает. Но об этом забывается, когда малышка так охренительно кусает губу и вспыхивает. На каждое касание реагирует.

Лучше наркоты и алкоголя дурманит. Просто, по щелчку пальцев. Поэтому сразу и не замечаю всего. Как сжимается, как повязка слезами наполняется. Трясётся, а ни слова не говорит.

Миха не шарит, не реагирует. Удара хватает, чтобы к моей малышке не лез. Или не моей, но поебать в тот момент. Друг матерится, но картинку общую видеть начинает.

Утягиваю к себе Тису, сжимая. Её колотит в моих руках. Бежать должна, а только жмётся. Словно в своем мучителе защиты ищет.

— Всё, Тис, всё. Никто тебя больше не тронет. Слышишь меня?

Обещаю, но не уверен, что выполнить смогу. Сейчас — да. Когда её страх так очевиден. Когда за неё больше переживаю, чем трахаться хочется. Но завтра — не уверен, что по новой не пойду. По протоптанной кривой дорожке.

— Я…

Слов не находит, что только хуже делает. Никогда не отмалчивалась. Даже когда флешкой шантажировал, язвила и свои права качала. А сейчас замирает.

Миха бросает мне свою кофту, но нет времени за это спорить. Натягиваю на малышку, укрывая. Стягиваю повязку, вглядываясь в влажные глаза. Насколько все хреново стало, насколько от себя оттолкнул?

— Не смейте, — вдох облегчения на пару с другом. — Не смейте так со мной поступать! Я не игрушка и не вещь, которую вы можете лапать и перебрасывать друг другу.

— Поверь лапочка, перебрасывать друг другу мы точно не хотим.