— Тис, твою сумку давно осмотрели. Документы нашли. Это не шутки, понимаешь?

— Понимаю. Но если осмотрели сумку, должны были понять, что там никакого компромата нет. Ячейка пустой оказалась.

— Да, в сумке ничего нет.

Князь вдруг тормозит, сворачивая к обочине. Вокруг нет машин, все ребята разъехались по разным дорогам уже давно. Никто и не заметит, что мы остановились и позже приехали.

— Значит ты с собой забрала. Отдай добровольно, Тис, или я сам найду эту чертову флешку.

— В смысле?

— Обыскивать тебя буду, лапочка. Снимай платье.

Князь не дожидается моего хода. Тянет ко мне руки, задирая низ платья.

— Прекрати, — стараюсь оттолкнуть его ладони, вжимаясь в дверцу машины. — Не смей меня лапать, Князь.

— Вспомнила, куда флешку дела?

Упрямо машу головой и лечу вниз. Мужчина усмехается, опуская спинку ещё ниже. Легко перебирается на моё сидение, прижимая собой. Ремень безопасности, который должен защищать, теперь в удавку превращается. Лишая последней возможности выбраться.

— Это не смешно, слышишь?

— А я смеюсь?

На лице Князя ни капли усмешки. Сосредоточенность одна, когда упирается ладонью возле моей головы. А вторую руку ниже ведёт, цепляя край платья. Его не останавливают ни мои ругательства, ни сжатые колени. Которые он легко разводит, устраиваясь между ними.

Князь задирает моё платье до пояса, а я чувствую себя совсем голой. Пытаюсь прикрыться, оттолкнуть его. Но только это всё равно, что скалу двигать. Бесполезно и мне больше боли причиняет.

— Ты не возьмёшь меня силой.

Уверенности ноль в словах. Мы ночью непонятно где. Никого рядом нет, а даже если проедет машина мимо, не станет останавливаться. Князь может взять меня и никто его не остановит. Точно не я.

— А мне нужно тебя силой брать?

Ответа не ждёт, пальцами по бедру узоры выводя. Края трусиков касается, но дальше не идёт. Гладит сгиб, в мои глаза заглядывая. Словно разрешения ждёт, которое я не собираюсь ему давать.

Только внизу всё жаром наливается от этих касаний. Близости мужчины, его веса, которым на меня давит. Напряженной струнной тело вытягивается, в ожидании следующего шага. Касания, поцелуя подобно тому, который в банке был.

— Не нравлюсь тебе? — ответ застревает, когда мужчина толкается. Царапает нужную кожу джинсами, но даёт почувствовать, что у него стоит. — Не подхожу тебе, да?

Я задыхаюсь, когда Князь касается меня. Сквозь ткань трусиков ласкает самое интимное. Мне нужно возразить, закричать, что-то сделать. Но только зубы стискиваю, не позволяя стону вырваться.

Меня кроет, топит желанием и возбуждением. Всего нескольких касаний хватает, чтобы между ног влажно стало. Сама себя ненавижу, но не могу с этим справиться. Не когда Князь наклоняется ко мне, опаляя щеку своим дыханием. Целует уголок губ, скулы, к уху поднимается.

— Ни капельки не хочешь меня?

— Не хочу. Нет, — продолжаю, стоить надавить ему на клитор. Провести по уже влажной ткани и скользнуть под неё. Туда, где всё сжимается и горит, требуя чужого вмешательства. — Князь, пожалуйста.

— Ты остановиться просишь или продолжить?

Цепляет зубами мочку уха, выбивая из равновесия. Мир плывёт, горит, исчезает. Только сердце бьёт в груди, разгоняя по венам желание. Неконтролируемое, бешенное.

Я понимаю, что сама себя предаю, вскидываясь навстречу бёдрами. Стараюсь усилить, продлить касание. Не реагирую даже на смешок, когда вдруг мужчина входит в меня. Двумя пальцами двигается, а будто разрывает. Доводит до головокружения, криков и коротких всхлипов.

То, от чего я так долго бежала, сейчас происходит. Старалась себя сдержать, била по пальцам, чтобы не набрать номер. Закрывалась на замки, чтобы не впустить, когда приходили ко мне. Оба, по очереди. Что-то решили для себя, борясь. А я сейчас сдаюсь первому, с кем вдвоём осталась. Без принципов и боя, сразу отдаюсь.

— Князь! — вскрикиваю, когда замирает в шаге от моего оргазма. Возбуждение бурлит, путает. Так немного не хватает, чтобы забыться. — Пожалуйста.

— Ты же говорила, что не хочешь меня.

— Хочу, — а затем сама обрубаю: — Но Миху больше хочу.

В затуманенном рассудке свои планы строятся. Вот сейчас Князь выругается, разозлится и оставит меня. С жаром между ног и болезненным возбуждением. Но закончит игру, даст спасти себя.

Но вместо это он только сильнее толкается, надавливая на клитор. И я кричу под ним, выгибаюсь.

— Сейчас ты не под Михой течешь.

— А я его представляю.

С трудом произношу, задыхаясь. Меня кроет и накрывает окончательно. Тело бьёт дрожью, колотит и ломает. Я кричу, задыхаясь в этом желании. От толчков, касаний. Едва заметной боли, когда мужчина третий палец добавляет. Резко двигается, грубо. Наказывает за лживые слова, которые не могу проглатить.

— Пожалуйста, — жалкая, когда всего один толчок до грани остаётся.

— Флешка и всё закончится. Получишь свой оргазм, лапочка. И даже больше получишь.

— Не могу. Не могу! — всё тело немеет. Мне больно от невозможности желанное получить. Слёзы на глаза накатывают, когда совсем невыносимо становится. — Не могу, правда. Пожалуйста.

— Попроси правильно. Давай, Тис, попроси.

— Пожалуйста, Илюш. Пожалуйста!

Его имя таким правильным в этот момент кажется, когда лавиной накрывает. Меня ломает под ней, все струны внутри рвёт. Будто всё тело пронизывает, когда за край шагаю.

И Князь толкать продолжает, не давая остановиться. Двигается внутри ещё быстрее, а губы накрывает поцелуем. Жестким, жадным. Будто первый глоток после воды засухой. И именно этот поцелуй припечатывает, окончательно уничтожая.

Меня бьёт оргазмом и даже вес Князя сдержать не может. Только хуже делаю, когда сжимаю его пальцы, желая продлить эту чувство пустоты и наполненности одновременно.

— Такая отзывчивая, — мужские слова сквозь вату доносятся. В ушах звенит, сознание медленно возвращается. — Слишком для тебя, малышка?

— Не делай так больше.

Голос сорван, но мне не стыдно ни капли. Я только что кончила от пальцев мужчины, который похитил меня. И я не солгала, говоря, что Миху хочу. Потому что в глубине души я знаю, что если бы я поехала с ним, всё этим же закончится могло.

От этого намного хуже чем от того, что голос сорван, волосы разметалась, а лицо горит. Это сплошные мелочи по сравнению с тем, что в душе происходит.

— Что именно больше не делать, лапочка? Не ласкать тебя, не доводить до оргазма? Не целовать, когда ты рьяно отвечаешь и просишь так жалобно?

— Не смей меня лапать, когда я говорю нет.

Ответом мне служит ледяной взгляд и злая усмешка.

Я едва сдерживаюсь, чтобы прямо в машине малышку не разложить. Толкнуться на всю длину, не обращая внимания, что ей больно может быть. Говорит мне, блять, что я могу делать, а что нет.

Будто не извивалась секунду назад, на пальцы насаживаясь. Не просила большего, сжимаясь вокруг пальцев. Всё своей смазкой вокруг заляпала, криком оглушила. А теперь будет рассказывать, что я её силой взял. Насильника из меня, блять, делать.

А при первой встречей совсем другой была, боевой и смелой. Я даже не обратил внимания сначала. У нас Клык умирал, чужие ребята напасть должны были. Какая мне разница, что за девку притащила невеста Зверя. Только лишний объект для охраны.

Мигом всё переменила. Сидели на кухне закрывшись, ждали гостей. Окно разбилось от банки с газом. А Тиса, даже не подумав, стянула с себя кофту и мне протянула. Чтобы не надышался парами, выбрасывая баллончик подальше. В любую ссору вмешиваясь легко и сарказмом поливала. На все подкаты ответ интересный находила.

А сегодня подменили будто. Огрызалась, а затем замолкала, раненым зверем смотря. Будто кто-то мог ей вред причинить. Член и на такую вставал, тихую и смирную. Едва вздрагивающую от прикосновений. Но, сука, как же бесил её страх. Хотелось, чтобы шарила, что не собираюсь ей больно сделать. И других в решето превращу, если приблизятся.