Шеей веду, пока хруст не раздаться. Я бы ещё вечность спала. Потому что вместе с солнцем вопросы возвращаются. Мы вроде всё решили, но страшно, что мужчины передумают. Мы ведь не поговорили в итоге. Не решили, как дальше быть. В какие отношения всё выльется.

Хотя «поговорили» же. Ещё два раза, пока меня окончательно силы не покинули. Едва до душа добралась, от сопровождения отказываясь. А после спать завалилась. Между двух мужчин, таких любимых, таких необходимых.

— Утомили мы тебя, Тис? — Князь пряди с лица убирает. В этом жесте столько нежности, что меня пробирает. — Мне по делам отъехать нужно. Не сбежишь?

— А должна?

— Кто тебя знает. Ты девочка способная.

— А ты пиздец говорливый, — Миха немного поднимается, мне воздух возвращая. — Мне ехать нужно?

— Не, это знакомые Лютого. А у тебя с ним проблемы.

— Не проблемы, просто сопляк зарвался.

— А Лютый разве не брат Арины? — семейные связи подруги вспоминаю, которые совсем недавно узнала. — Не он?

— Он. Хорошие познания, Тис. Но с Михой у них личные тёрки. Малой его уделал в одной драке, вот и бесится.

— Малой нечестно играл. Я такого не люблю. Ну вот раз один едешь, то вперёд. Весь сон перебил.

Миша совсем на себя не похож, когда сонный. Бурчит много, почти глаз не открывает. Обратно на меня падает, придавливая. Только жест рукой делает, чтобы Князь уходил.

Тот уже в костюме, собранный, словно бессонной ночи и не было. Ко мне наклоняется, целуя. Долго, с жаром и приятной дрожью. А после губами к виску прикасается, прощаясь.

А я обратно в сон проваливаюсь, не собираясь из-под жаркого мужского тела выбираться. И мне бред всякий снится, несвязный. Рывками просыпаюсь, когда Миша переворачивается, но не дает от него отодвинуться.

Его телефон вибрирует, голос слышится. А после опять всё затихает. Тянусь проверить время, которое давно за полдень перевалило. Подниматься нужно, пока действительно в сурка не превратилась.

Тело ноет, напоминая, что ночью было. Так странно, что это действительно произошло. Каждый из мужчин понимал, что творит. Перетягивания прекратились, и мне легче дышать стало. Оставалось лишь надеяться, что всё быстро не закончится.

Медленно с кровати сползаю, оставляя Миху в одиночестве. Нахожу среди вещей платье, длиной до колена. Простое и теплое. Волосы в хвост стягиваю, не решаясь смотреть в зеркало. Губы пульсируют, зацелованные. А кожа на шее саднит, наверняка засосами усыпанная.

Нужно Аде набрать, всем поделиться. И Асю тоже, неплохо бы. Только что ей сказать? «Как ты поняла, что это не Стокгольмский синдром?». Подруга смеяться будет, мои слова же вспоминая.

И это ведь не любовь к похитителям. Не странная привычка, чтобы выжить и злодеев оправдать. Это давно во мне сидело, а теперь вырастает медленно. Сильными чувствами оказывается.

В холодильнике продукты ищу, желая хоть чем-то себя занять.

— Пытаешься мою работу отобрать?

Вокруг талии мужские руки обвиваются, Миха поцелуй на шее оставляет. Прижимается, пока я переворачиваю на сковородке завтрак. Терпеливо ждёт, пока меня можно будет развернуть и нормально поцеловать.

— Что готовишь?

— Глазунью в гренках. Голодный?

— Голодный. Но я сам предпочитаю готовить. И сразу к десерту.

— Десерту?

Непонимающе моргаю, пока меня не подхватывают, на стол усаживает. Мужчина выключает плиту, ко мне разворачивается. Со знакомым блеском в глазах. Не удивляюсь даже, когда мои ноги разводит, между ними устраиваясь.

— Мих…

— Будешь меня «Михой» звать, вернусь обратно к «кисе». Уяснила?

— Уяснила, Миш. Миш!

Вскрикиваю, когда низ платья до талии задирает. Но ни одной попытки не предпринимаю, чтобы мужчину остановить. Улыбкой широкой наслаждаюсь, когда мужчина понимает, что я без белья.

— Шалишь, котёнок?

Качаю головой, хотя на такую реакцию надеялась. Испорченная, странная я. И лишь шумно воздух вдохнуть получается, когда Миша на плечи надавливает, а сам наклоняется.

Трусики стягивает, колени ладонями разводит. А после губами накрывает, языком по клитору проходя.

— Миш!

— Тише, Тис. Хотя если кричать будешь — я не против.

Подмигивает перед тем, как языком по лону пройтись. Так легко и просто, дрожь вызывая. Сплошной костёр внутри, всё тело обхватывающий. Хочется ноги свести, прекратить, но Миха не позволяет.

Искусно издевается, медленно доводя. Ласкает, касается, а я лишь принимать это могу. Волосы его сжимать и стонать, когда сильнее надавливает. Клитор втягивает, и словно вся душа замирает. И разрывается на осколки, когда мужчина пальцы добавляет.

— Сладкая.

Этот комплимент за гранью приличий. Пошлый, румянца добавляющий, ведь знаю о чём это. Но смущаться не получается, когда мужчина так уверенно действует. Думать не позволяет, туманом желания все мозги застилая.

— Миш. Миш. Мишмишмиш.

Его имя в несвязный бред превращается, в лёгких пеплом оседая. И я таким же пеплом становлюсь от его касаний. К вершине поднимаюсь, а затем обратно падаю, когда мужчина замирает.

— От тебя крышу сносит, Тис. Нахрен сносит.

Миша отстраняется, лишь для того, чтобы спортивные штаны опустить. У него стоит, вечно стоит. На меня. Это приятной дрожью проходит, самодовольством и короткой улыбкой.

Не уверена, что их темп выдержать смогу. Бешенный, постоянный. Когда мужчины уняться не могут, постоянно меня касаясь. Постоянно возбуждением пронзая.

И сама рядом с ними словно в нимфоманку превращаюсь. Со сплошным желанием, без ограничений. Без остатка принимать то, что они готовы мне дать.

Миха не медлит, сильнее мои бёдра сжимает. Двигается резко, на полную входя. Каждым толчком из меня дух выбивая. А мне недостаточно. Ни пальцев на клиторе, ни поцелуев-укусов на шее. Не хватает будто ещё одной пары рук, других губ, чтобы с другой стороны прижимались.

Ощущение незаконченности, хотя меня колотит подступающим удовольствием. За шею Мишу притягиваю, ближе стараюсь прижать. Приблизить финал, чтобы окончательно забыться.

— Вот так.

Михо рычит тихо, когда его губы накрываю. Наслаждаюсь каждым мгновением, не в силах себя сдерживать. С грохотом голову роняю, когда меня накрывает. Ломает и выворачивает, а мужчина сильнее клитор ласкает. Усиливает удовольствие, доламывает меня.

В дурмане нахожусь, на шум разворачиваясь.

И Князя, кулаки сжавшего, в проходе вижу.

Мне никогда не было так хорошо и плохо одновременно. Слабость по телу, покалывание в кончиках пальцев, сладкая истома, которая полностью окутывает. И взгляд Князя, который всё наизнанку выворачивается. Словно холодным лезвием по коже идёт, пока насквозь не проткнёт.

И вроде решили всё, и обговорили, как получилось. Но ощущение, что на месте преступления застали. Муж раньше времени вернулся, а я с любовником. Но ведь Илюша мне не муж, а Миха — не любовник случайный.

— Вернулся уже?

Миша спокойно говорит, словно ничего странного не произошло. Сам на мне платье поправляет, спуститься на пол помогает. Удерживает, видя, что меня шатает.

— Вернулся.

— Порешали?

— Да.

Князь односложно отвечает, взгляда не отводя. А после кухню быстрым шагом пересекает. Мне кажется, что сейчас взрыв прогремит. Но мужчина лишь меня притягивает. Поцелуем впивается, не оставляя шансов не ответить. Сильно талию сжимает, хвост на ладонь наматывает.

И я знаю, что этот поцелуй не для меня. Не для Миши даже, чтобы показать, что я не одному ему принадлежу. Это всё — и поцелуи, укусы на шее, руки, сжимающие ягодицы — всё лишь для Князя. Чтобы он убедился, что я никуда не делась. Не променяла его на другого, всё того же желаю.

Знаю и принимаю, с жаром отвечая. Потому что мне тоже нужно. Почувствовать его желание, что после увиденного не пропал интерес, не стала противной ему.

И чувствую. В каждом движении, пусть и грубом.