Мэри Эллен, конечно же, даже не могла предполагать, что, несмотря на обилие возложенных на него обязанностей, этот человек точно знал, куда она направляется и что делает, когда возвращается домой, когда задувает лампу возле кровати, когда ложится спать, и еще многое-многое другое относительно ее сегодняшней печальной жизни.

Теперь у Мэри Эллен появился новый повод для беспокойства: она боялась, что янки могут навсегда оккупировать Лонгвуд. От этой мысли ноги у нее подкашивались и на лбу выступал липкий холодный пот.

Шли дни, но всякий раз при виде синего мундира вблизи от своего дома Мэри Эллен задерживала дыхание. Многие городские дома уже были захвачены, и она не без основания боялась того, что ее дом тоже станет достоянием врагов, способных глумиться над самым для нее дорогим – памятью отца.

Однако прошла целая неделя с того дня, как янки вошли в город, и Мэри Эллен вздохнула спокойнее. Она говорила себе, что в Мемфисе полно красивых богатых домов и ее дом захватчикам вряд ли может понадобиться. Тем не менее сердце ее сжималось от ненависти всякий раз, как она видела похотливые взгляды, которые бросали на нее янки.

Но и через две недели оккупации ни один из пришельцев так и не ступил на запущенные лужайки Лонгвуда. Очевидно, ее решили пощадить. Мэри не знала, почему ей так повезло, но, какова бы ни была причина, она была благодарна судьбе за эту милость.

И все же она понимала, что женщине одной, без спутника, опасно появляться с наступлением темноты в оккупированном городе, поэтому по вечерам сидела дома, не искушая понапрасну судьбу.

Так было до тех пор, пока одним душным июньским вечером жара и одиночество, сделавшись невыносимыми, не вынудили ее, покинув Лонгвуд, спуститься к реке, где она самым неожиданным образом и столкнулась с нагим капитаном вражеского флота.

– Клей Найт! – Мэри Эллен не верила своим глазам.

– Да. – Это все, что он сказал.

Еще долго стояли они неподвижно, залитые лунным светом, пока наконец, обхватив молча смуглыми пальцами по-девичьи узкое запястье, капитан Клей Найт, командир оккупационного корпуса северян, не прижал Мэри Эллен Пребл к своему мокрому телу; он смотрел ей в глаза, и Мэри Эллен, глядя на этого смуглого, устрашающего своей непостижимостью знакомого незнакомца, пребывала во власти весьма противоречивых эмоций. Ярость, гнев и непреодолимое влечение разрывали ее, кровь, бросившись в голову, шумела в ушах, а в глазах щипало от жгучих слез.

Клей. Клей Найт.

Она мгновенно вспомнила все: мальчик с ангельским лицом и черной душой, он взял ее любящее сердце, доверчиво протянутое ему, и превратил его в трамплин для вожделенной военной карьеры. Теперь этот мальчик подрос, возмужал и стал бравым капитаном с жестоким взглядом и зловеще красивым лицом.

Однако, пристально вглядываясь в его возмужавшие черты, Мэри Эллен внезапно поняла, что сила любви и сила ненависти к нему, почти забытые ею, теперь способны возродиться снова.

Клей смотрел в широко распахнутые темные глаза Мэри, испытывая примерно то же, что испытывала она. Если бы не предельное усилие воли, он сейчас дрожал бы весь, от головы до пят.

Мэри. Мэри Пребл.

Эта хорошенькая стерва воспользовалась своими чарами для того, чтобы разбить ему сердце – не по злобе, а просто так, походя, невзначай. Теперь она превратилась в надменную, хотя и по-прежнему желанную женщину. Ее близость мгновенно раздула в нем не потухшую до конца страсть и ту боль, от которой судорожно сжимался живот и подкашивались ноги.

Клей перевел взгляд на ее роскошные волосы цвета белого золота, которые в лунном свете отливали серебром, потом взгляд его скользнул по ее лицу и наконец замер на полных губах.

Господи, он почти забыл, как сильно любил ее когда-то... и как сильно ненавидел!

Наваждение рассеялось, когда капитан Найт наконец заговорил.

Низким, густым, приятного тембра баритоном он сказал:

– Вы, конечно, должны осознавать, миссис Лоутон, что находиться среди ночи одной вам здесь далеко не безопасно.

Мэри Эллен не стала медлить с ответом:

– Я больше не миссис Лоутон, а Мэри Эллен Пребл, и никакой опасности для меня не существовало, до тех пор пока вы со своей языческой ордой не явились сюда. – Она предприняла попытку высвободить руку. – Отпустите меня! – Ее трясло, и она чувствовала страх, гнев, растерянность, стыд и вожделение одновременно. Мэри сама не понимала, что с ней творится.

Однако капитан Клей продолжал крепко держать ее.

Лишь некоторое время спустя он разжал одеревеневшие пальцы Мэри и забрал скомканную пачку долларов, после чего спокойно засунул деньги в глубокий вырез ее платья.

– Примите эти деньги в качестве частичной оплаты за постой, уважаемая Мэри Пребл. – Он убрал руку. – Как командир оккупационного корпуса я выбрал ваш дом в качестве моей штаб-квартиры на все время пребывания в Мемфисе. Ждите меня завтра в полдень.

Мэри Эллен была в ужасе.

– Нет. – Она затрясла головой: – Я не хочу, я запрещаю!

– Вы, кажется, не до конца меня понимаете. Я не спрашиваю у вас разрешения, а лишь сообщаю о своем намерении.

– А я сообщаю, что никогда не позволю вам появиться в Лонгвуде.

– Итак, завтра в полдень, – спокойно повторил Клей.

– Но почему? Почему именно мой дом? – Мэри чуть не задохнулась от возмущения. – Разве в Мемфисе недостаточно более комфортабельных особняков?

– Возможно, – равнодушно сказала он.

– Ну так и возьмите для своей штаб-квартиры другой особняк!

– Зачем же другой? Я уверен, что буду чувствовать себя здесь вполне комфортно. – Легкая усмешка тронула губы капитана, и это разозлило Мэри Эллен еще больше.

– Неужели вы стали настолько жестоки?

– У меня был прекрасный учитель. – Серые глаза Клея холодно блеснули.

Чуть отступив, он открыл взгляду Мэри Эллен мокрую, поросшую волосами грудь, мощные плечи и выпирающие бицепсы.

– Если вы не хотите подвергать свою скромность еще одному испытанию, то лучше вам поторопиться домой и дать мне одеться.

Испугавшись того, что он сейчас отступит еще на шаг и предстанет перед ней голым во всей красе, Мэри Эллен схватила его за скользкие предплечья:

– Не смейте двигаться, пока я не повернусь к вам спиной! – Она оттолкнула его, с плавной стремительностью повернулась кругом и, на лету подхватив юбки, помчалась прочь по песчаной полосе так, словно за ней гнался сам дьявол.

Что до Клея, то он и не думал одеваться и стоял нагой, залитый лунным светом, глядя, как Мэри бешено несется от него прочь по мокрому песку. Распущенные светлые волосы взлетали над ее плечами, юбки развевались.

То, что ей не терпелось поскорее от него отделаться, было более чем очевидно, но это не сильно волновало капитана Найта. Он займет ее дом, нравится ей это или нет; ее чувства не играли для него особой роли.

Клей уже наклонился, чтобы подобрать оставленную на песке одежду, но вдруг передумал. Внезапно ему в голову пришла недурная мысль. Когда он наткнулся на Мэри, она была босиком, а значит, туфли и чулки она оставила на берегу и ей придется вернуться, чтобы их забрать.

Интересно, оглянется ли она, когда будет подбирать туфли?

Мышцы его напряглись так, что ему стало трудно дышать. Клей не шевелился, даже не моргал – он ждал.

«Ты обернешься и посмотришь на меня, Мэри, – молча приказал Клей. – Ты не сможешь удержаться. Ты обернешься и посмотришь назад».

Наконец Мэри Эллен соскочила с длинной песчаной косы и ступила на берег, но, не пройдя и нескольких шагов, наклонилась, чтобы подобрать туфли. Потом она распрямилась, но не пошла тут же по тропинке наверх, а замерла в нерешительности. По непонятной причине ей страшно хотелось оглянуться, но она не желала оглядываться.

Мэри Эллен до боли прикусила губу. Она поступит хуже жены Лота из Библии, если обернется и посмотрит на него. И вообще, с какой стати она должна на него смотреть? Не станет она это делать, и все тут. Господи, нет! Кроме того, этот капитан-янки уже скорее всего оделся и ушел. Не дурак же он, чтобы стоять там и ждать, пока она на него посмотрит!