Клей усмехнулся. Приподнявшись на локте, он посмотрел на нее сверху вниз, потом вынул соломинку из ее порядком растрепавшейся косы и, вдруг перестав улыбаться, торжественно произнес:

– Я люблю тебя, Мэри Пребл, от всей души и от всего сердца.

– Неужели ты скучал по мне так же, как я скучала по тебе?

– Каждый день казался мне годом.

– Мне тоже, – честно призналась она.

– Я никогда не переставал тебя любить, Мэри, ты не представляешь, как мне приходится сожалеть о тех жестоких словах и поступках, которые я совершил с тех пор, как вернулся сюда. Мне было очень больно, и я хотел сделать больно тебе. Но все равно ты должна простить меня, даже если я и не заслужил прощения. Клянусь, я сожалею обо всем, что было. Выходи за меня замуж, любимая, и позволь мне загладить вину перед тобой. Скажи мне, что ты будешь моей женой, и я обещаю тебе любить и пестовать тебя до конца жизни.

– О, Клей! – Слезы счастья наполнили темные глаза Мэри Эллен. – Все, о чем я мечтала, – это стать твоей женой. Я так тебя люблю, что без тебя просто умру.

– Не плачь, любимая, – нежно произнес он. – Не надо больше слез.

Она заморгала, отгоняя слезы, улыбнулась и сказала:

– Ты помнишь, что сказал мне в беседке, когда поцеловал меня в первый раз?

Клей улыбнулся и покачал головой, а затем повторил слова, произнесенные много лет назад:

– Ты моя, отныне и навсегда. Ты в моем сердце. Ничьи губы не должны целовать тебя, кроме моих, ничьи руки не должны тебя обнимать, кроме моих. – Он замолчал, потом озорно улыбнулся и спросил ее, точь-в-точь как тогда: – Ты понимаешь?

– Понимаю, – подтвердила она, польщенная тем, что он помнил все слово в слово. – А теперь поцелуй меня, как тогда.

Он наклонил голову и нежно прижался губами к ее губам.

– Мы поженимся прямо сегодня и наверстаем все те года, которые потеряли. Что ты скажешь, любимая?

– Да, да и еще раз да!

В пять часов вечера того же дня Мэри Эллен Пребл стояла у алтаря в качестве невесты капитана Клейтона Террела Найта, а седовласый капеллан совершал венчальный обряд.

Солнечный свет, струясь в высокие стрельчатые окна с цветными витражами и освещая молодоженов мягким таинственным светом, придавал всему, что происходило, мистический оттенок, словно сами ангелы озарили молодых небесным сиянием.

Стройная невеста выглядела совсем юной в простом летнем платье в горошек с глубоким вырезом. Светлые волосы ее, свернутые в высокий узел, украшал черепаховый гребень. В одной руке она держала потрепанную Библию в белом кожаном переплете, в другой – маленький убранный кружевами букет.

Высокий черноволосый жених выглядел настоящим бравым воякой в белой летней накрахмаленной форме, широкую грудь его украшали боевые награды, латунные пуговицы отсвечивали золотом, а снежно-белые перчатки он заткнул за кушак.

Слева от Мэри стояла Ли Томпсон, держа в руках букет роз, справа от Клея – юный энсин Джонни Бриггз. Сияющий свидетель сжимал в затянутой в белую перчатку руке золотое обручальное кольцо.

На скамьях из черного дерева расположилось несколько приглашенных, и среди них старый верный Тайтус, который то и дело прикладывал большой белый платок к глазам. Мэтти в самом своем лучшем платье сидела рядом с ним, а далее примостились тщательно отмытые ребятишки Ли Томпсон; следуя строгим наставлениям матери, они вели себя тихо и смотрели во все глаза, как жених и невеста торжественно дают друг другу брачные клятвы.

Когда Клей надел обручальное кольцо на палец Мэри Эллен, она увидела в его серебристых глазах слезы, и сердце ее тотчас же наполнилось таким сильным ответным чувством, что ей стало трудно дышать. Еще никогда она не видела Клея плачущим.

Слезы счастья потекли у нее по щекам. Тонкие пальчики ее сжали худощавую смуглую кисть Клея, когда он тихим голосом стал повторять свадебные клятвы:

– Пока смерть не разлучит нас...

На один краткий миг счастье Мэри Эллен омрачилось: внезапно она осознала со всей отчетливостью, что ее муж может погибнуть на войне, которая все еще продолжалась!

Но страх испарился с той же стремительностью, едва капеллан объявил, что Клей может поцеловать жену, и Мэри Эллен радостно отдала себя в надежные объятия супруга.

Гости посыпали молодых рисом, когда те шли к выходу из капеллы, а матросы, которыми командовал капитан Найт, встретили их радостными криками, смехом и свистом.

Улыбаясь, капитан усадил молодую жену в поджидавший их экипаж и сам сел рядом с ней. Молодожены держались за руки и смеялись всю дорогу до отеля, а грохот жестяных банок и старых туфель, подвешенных к заднику кареты, громко извещал об их приближении.

На улице люди оборачивались в их сторону и показывали на них пальцами, некоторые с любопытством заглядывали в окна кареты, но ни Мэри Эллен, ни Клейтону Террелу Найту не было до этого никакого дела.

У самого роскошного отеля Мемфиса, «Гейосо-Хаус», карета остановилась. Молодоженов немедленно проводили в роскошный люкс, специально убранный к их прибытию. Для других гостей отель был закрыт вот уже несколько месяцев, поскольку его передали в полное распоряжение Армии Союза, но капитану Найту, командующему оккупационными силами, достаточно было издать приказ – и роскошный люкс, занимавший угол четвертого этажа, немедленно освободили, чтобы молодожены могли провести в нем первую брачную ночь.

После изысканного ужина с пятью переменами блюд молодые разделись и, проигнорировав громадную мраморную ванну с серебряным смесителем, воспользовались душем с горячей водой. Это новомодное изобретение, которым мог похвастаться единственный в городе отель, было достаточно просторным для двоих, особенно если эти двое предпочитали стоять так близко, что их обнаженные скользкие от воды тела касались друг друга.

Счастливые, как никогда в жизни, Мэри Эллен и Клей смеялись и пели, намыливая друг друга под горячим душем. Наконец смех угас, громкое пение стало тише, нежнее, а затем и вовсе прекратилось. Мыло упало на пол, а оничлояли под горячими струями, целуясь, лаская друг друга и вздыхая.

– Я не уверена, что у нас получится, милый, – с сомнением в голосе сказала Мэри Эллен, моргая, чтобы разглядеть его в горячем пару, когда Клей прижал ее спиной к скользкой мраморной стене, и его напряженная плоть прижалась к ее голому влажному животу.

– Доверьтесь мне, миссис Найт. – Он наклонился и жадно поцеловал ее. Язык его скользнул в глубь ее рта, пробуя ее на вкус, а руки заскользили по стройному влажному телу.

Нe прекращая целовать, клей закинул ее руки себе за шею, а сам положил ладони на тонкую талию и чуть приподнял Мэри Эллен. Присев на корточки, он свободной рукой направил в нее член.

– О, Клей! – пробормотала она, откинув голову назад, словно хотела вжаться затылком в стену душа.

Как это было необычно, как волнующе – заниматься любовью стоя в мраморном душе, таком горячем, что она едва могла разглядеть своего мужа, делавшего с ней такие чудесные вещи!

– Как ты думаешь, Клей, сколько будет стоить установить в Лонгвуде душ?

Он усмехнулся, нагнулся и поцеловал ее в раскрытые губы, затем сжал твердые ягодицы и вошел в нее всей своей гранитной твердостью.

Когда к обоим одновременно пришла разрядка, они и не думали заглушать стоны экстаза, и лишь после того, как дрожь в ее теле немного унялась, Мэри Эллен, прижавшись спиной к мокрой стене душевой, заскользила вниз. Глаза ее были закрыты, она чувствовала себя слишком утомленной, чтобы шевелиться, так что Клею пришлось осторожно взять ее под руку и помочь встать под струи. Сам он встал позади нее и смыл с нее все остатки их любви.

Теперь оба они стали чисты, как новорожденные, и Клей помог своей молодой жене выйти из душа, а затем вытер их обоих насухо махровыми полотенцами.

Поблагодарив его, Мэри Эллен потянулась за атласной ночной сорочкой и кружевным пеньюаром, который она так тщательно упаковала, чтобы взять в отель.