Подошла к нему, и, не говоря ни слова, обняла, уткнувшись лицом в его плечо, и он в ответ сжал меня в своих объятиях… Зареветь бы сейчас в полный голос, но нельзя — Киссу и без того тяжело, не хватало еще орошать парня своими горючими слезами! Да этого и не надо: достаточно просто стоять вот так, и понимать, что часть твоей боли и тяжести, камнем давящей на сердце, кто-то из находящихся рядом может взять на себя, отвести в сторону… Пусть и у другого на душе одна тоска и уныние, но вдвоем все же легче переносить удары судьбы, и уж тем более такие… Когда подле тебя находится родной по духу человек, и ты вот так чувствуешь тепло его тела, дышишь запахом его волос, то тебе становиться все же как-то немного посветлей на душе, и хочется верить — рано или поздно, но все плохое в твоей жизни останется позади…
Не знаю, сколько времени мы так простояли, но голос Мариды вернул нас к действительности:
— Ребятки мои хорошие, нам надо идти… Я вас понимаю, но не стоит заставлять людей ждать.
— Да, конечно… — Кисс первым отпрянул в сторону, и взял меня за руку. — Пойдем. Пора…
Пока карета ехала по улицам Нарджаля, мы молчали — говорить особо не хотелось. В этот раз даже Кисс изменил своей привычке всюду ездить верхом на коне — сейчас он сидел в карете рядом со мной, и все так же держал меня за руку. Марида, сидя напротив, не говорила ничего, да слова сейчас и не нужны, все кажутся глупыми и произнесенными не к месту…
Дело в том, что через несколько дней после того скандала, что произошел на празднике в королевском дворце, в Харнлонгр из Славии был доставлен, наконец, свиток с текстом снятия с человека заклятия эценбата. В прилагаемом к свитку письме было сказано, что в Славии этот обряд, так сказать, был уже опробован на практике, и дал прекрасные результаты: четверо людей, много лет назад подвергнутые эценбату, полностью освободились как от него, так и от его последствий. По общему мнению, в одном из тех свитков, которые мы нашли в пещере давно погибшего колдуна — в нем было описание того самого обряда, с помощью которого колдуны по сей день снимают эценбат в Храме Двух Змей. Если это действительно так, тогда мне стоит благодарить всех Светлых богов за то, что в Нерге я все же не рискнула сунуться в тот храм…
Получив послание, священники в Харнлонгре тоже решили проверить обряд в действии, тем более что в здешних местах эрбаты появлялись куда чаще, стремясь уйти из своих стран за Переход, наивно полагая, что в далеких северных странах им легко удастся спрятаться. Оттого-то в здешних тюрьмах этих бедолаг оказывалось куда больше, чем в той же Славии. Да и баттов в Харнлонгре тоже хватало — все же здесь, в отличие от северных стран, приезжим было не запрещено появляться со слугами — баттами.
В общем, за несколько дней обряду снятия эценбата были подвергнуты чуть ли не три десятка человек, и положительный результат был достигнут со всеми, кого привозили для испытания, а кто-то приходил и сам. Каждый из них после проведения того обряда становился обычным человеком, стряхивая с себя, словно шелуху, последствия того, что с ними было сотворено много лет назад. Говорят, эти везунчики долго не могли поверить в произошедшее, и до сих пор без остановки благословляют за этот великий и неожиданный дар Небеса и короля Харнлонгра.
Слух о том, что в столице с людей снимают последствия эценбата, за короткий срок успел широко разнестись по городам и странам, и сейчас в этот маленький храм со всех сторон начинали стекаться люди из числа тех, кого еще в детстве превратили в рабов, и оставили жизнь без будущего. И вот у них появилась надежда… Плату за снятие брали совсем небольшую, но народ уже стал подтягиваться в столицу, к волшебному храму. Если так дело пойдет и дальше, то вскоре здешним священникам придется переходить в иной храм, побольше, да и умению снимать последствия эценбата обучать дополнительных храмовников — двое имеющихся никак не справятся с растущей волной людей, желающих снять с себя последствия когда-то наеденного колдовства.
Правда, пришло несколько раздраженных писем из Нерга, где в весьма жесткой форме был задан вопрос: по какому праву Харнлонгр использует научные разработки ученых Нерга по снятию эценбата? Дескать, на подобное вы не имеете никакого права! Немедленно прекращайте свои публичные опыты, затрагивающие финансовые интересы Нерга, а не то мы вынуждены будем предпринять иные меры по защите наших прав!..
Ну, с этим разобрались быстро: в ответных письмах со всей возможной любезностью было сказано, что исследования эценбата уже давненько ведутся в самых разных странах, и то, что ученые в разных странах подходят к таким же результатам, что ранее были достигнуты в Нерге — в этом нет ничего удивительного! Подобные случаи в науке не так уж и редки. Если желаете, можно обменяться полученными результатами исследований… Ответа не последовало, да и что тут можно сказать?!
Раз все складывалось так хорошо, то вскоре пришла и моя очередь. В небольшой храм, что был отдан священникам для проведения этих обрядов, я даже не шла, а летела, и в голове крутилось только одно: наконец-то, наконец-то, наконец… Кажется, то же чувство радостной приподнятости испытывали и Марида, и Вен, и даже Кисс, который пытался выглядеть бодрым и веселым. Все друзья в тот день были со мной, и все, как один, были твердо уверены — вскоре с меня будет будут сняты последствия ритуала эценбата. Не сомневалась в этом и я. Ну, почти не сомневалась — все же в глубине души таились опасения, да и Койен помалкивал…
Храм, стоящий чуть в отдалении от главной площади Нарджаля, тогда показался мне самым лучшим зданием на свете. Легкий полумрак внутри, приятная прохлада, запах каких-то незнакомых трав…
В полукруглом зале, где свет лился из полукруглых окон, расположенных в крыше, я села, вернее, почти легла в низкое кресло. Рядом стояла Марида — ну прямо как заботливая бабушка, следящая за тем, как бы кто не обидел ее бедную внученьку… Мужчины остались ждать за дверями, тем более что все они были уверены в благополучном исходе дела. В этом же не сомневалась и Марида. Только вот на душе отчего-то было тревожно, но я относила это на обычное чувство страха перед изменениями в жизни: восемнадцать лет своей жизни прожить под последствиями ритуала эценбат — и вдруг снова стать обычным человеком…
Ко мне подошли два священника, и у каждого в руках была чаша с каким-то отваром.
— Пей…
Отвар в первой чашке был горьковатым, причем на мой вкус даже слишком горьким и вяжущим, и от него у меня настолько сильно перехватило дыхание, что стало тяжело дышать, зато отвар во второй чашке можно было пить много легче, хотя и там не было ничего хорошего — от темноватой жидкости тянуло чем-то вроде запаха перепревшего сена, да и вкус второй отвар очень напоминал это самое прошлогоднее сено, сунутое в воду и долго там пролежавшее. Зато сразу пропали спазмы в горле, чуть кругом пошла голова, и, как мне показалось, больше не тянуло застарелым духом старого сена — наоборот, запахло чем-то свежим, похожим на то, что носится в воздухе после летнего дождя… А потом меня и вовсе охватила непонятная истома, и я уже была не в состоянии не то что пошевелиться, а даже открыть глаза. Казалось, легкий воздушный поток уносит меня куда-то вдаль, и невнятные голоса людей доносились до меня примерно так же, как если бы у меня на ушах лежал толстый слой ваты…
Я понимала: священники читают какие-то заговоры, куда больше похожие на резковатые песни, но не могла разобрать ни слова, и, говоря откровенно, я не хотела и вслушиваться в доносящиеся до меня слова. Постепенно я перестала различать даже голоса священников, которые слились для меня в один непонятный звук.
Воздушный Меня будто подхватил воздушный поток, который создавали именно эти непонятные звуки голосов, и сила у этого потока была более чем ощутимая, и так что сопротивляться ему не было никакой возможности… Все это слилось во что-то похожее на ту легкую волну, которая несет, но не топит, и ты все время ждешь, на какой же прекрасный берег она вынесет тебя…
