Воцарилось молчание, и я уже вновь хотела было начать говорить, но тут мне ответили:

— Договорились… — холодный мертвый голос ледяным набатом прозвучал в моих ушах, и в тот же миг вокруг нас все закрутилось, и я вновь провалилась все в ту же бездонную яму…

Когда же я пришла в себя, то увидела, что по-прежнему нахожусь на соломе, покрывавшей лежанку, а рядом со мной лежит Кисс. Возле нас хлопотала зареванная Марида, а старец по-прежнему читал вслух молитвы, правда, в его глазах я увидела сочувствие и жалость. Преодолевая непонятную слабость, дотянулась до руки Кисса. Она была теплой, и чуть дрогнула при моем прикосновении… Все в порядке, он жив… — это я поняла, прежде чем вновь провалилась в то ли забытье, то ли в глубокий сон…

В себя я пришла только на следующее утро, и первое, что я увидела — это Марида и старец, которые по-прежнему не отходили от нас. Ну надо же, и Койен подал голос — что-то радостно затрещал, только я его пока что слушать не стала. Потом поговорим…

— Все в порядке, девочка моя… — всхлипнула Марида, которая, кажется, все это время так и не переставала лить слезы.

— А где…

— Кисс? Вот он тут, рядом, тоже скоро должен проснуться. Вы с ним все это время крепко спали, в себя приходили… А Рейхард со своими людьми всю ночь глаз не сомкнули, дом охраняли… Совсем замерзли на холодном ветру, бедные!

— Ты взяла на свои плечи тяжкий груз… — негромко сказал старец, закрывая книгу, которую он до этого все время держал в руках. Судя по его покрасневшим глазам, и по уставшему, чуть надтреснутому голосу, он, похоже, всю ночь читал над нами очистительные молитвы. — Причем этот груз будет лежать как на твоих плечах, так и на его… Ах, молодежь, молодежь, как же вы любите рисковать и совсем не думаете головой! И о последствиях своих поступков тоже не задумываетесь… Мне остается только молиться за вас и за ваши души…

Ответить я не успела — просто Кисс открыл глаза и недоуменно посмотрел на нас. Постепенно его взгляд обрел осмысленность, а еще через мгновение на его лице появилась столь знакомая мне чуть язвительная ухмылка:

— Ну, знаете ли… Я, конечно, и раньше слышал, что некоторые бабы своих мужей даже с того света достанут, но чтобы самому с этим столкнуться!.. Не ожидал от вас такой настырности, радость моя!

Вместо ответа я заплакала, уткнувшись лицом ему в грудь, а с другой стороны все еще продолжала лить слезы Марида… Отчего-то мне вспомнился Оди — тогда мы с Маридой тоже ревели у него на груди…

— Ну, ну… — растерянно твердил Кисс, — что вы тут дождь устроили!.. Все хорошо, все живы…

— По…погоди немного, — всхлипывала я — по… погоди… Сейчас я с тобой… В общем, не знаю, что и сделаю! П… пришибу, не раздумывая! К…куда тебя понесло, охламона?! Убью, нафиг, сама, все легче будет…

— Сейчас же прекрати ругать парня, — хлюпнула носом Марида. — Только и делает, что шумит без остановки! Где еще такого сокола найдешь, а? Это ж не парень, а золото! Лучше на себя погляди, да ворчать перестань!

— Спасибо, дорогая тещенька! — проникновенно сказал Кисс, прижимая к себе нас обоих. — Пусть хоть от тебя мне будет защита от этой… Ну, в общем, от вашей непутевой внучки. И как хоть вы, тонкая, умная, изящная дама — воспитали такую, прошу прощения, змею? Ведь куда угодно проползет!.. Даже ко мне на грудь!

— Что? — у меня уже стали высыхать слезы, но отрываться от Кисса мне никак не хотелось. — Как ты меня назвал?

— Никак не назвал! Я просто так сказать, вернее, изрек в пространство одну старую восточную истину, которая в переводе на наш язык звучит примерно так: что мужик на своей груди пригрел — то и шипит!

— Ну, нет слов!.. Знаешь, дорогой, меня так и тянет взять в руки что-то вроде веника, и отходить тебя, как положено!..

— А это самое, ну которое что-то вроде веника… — это куда вставляют? А то я токма из деревни, еще не обтерся!

— Понадобится — жизнь подскажет!

Я стояла на торговой площади Нарджаля, с удовольствием наблюдая за шумом, гамом и бесконечным мельтешением людей. Мы всего лишь на несколько дней приехали по делам в столицу Харнлонгра, и сегодня должны уезжать. Не знаю по какой такой надобности, но Кисс ненадолго отлучился, оставив на мое попечение Медка. Конечно, можно было бы отдать повод коня одному из наших охранников, которые стояли неподалеку, но свого медового коня Кисс не доверял никому.

Вот уже год, как мы жили едва ли не на границе с Нергом. Дело в том, что Дан, и верно, решил наградить нас за услуги, оказанные королевскому дому Харнлонгра, и предложил нам на выбор три огромных имения с землями — дескать, выбирайте то, которое вам больше подходит и к чему вы чувствуете расположение!.. Кажется, он не очень удивился, когда мы сказали, что берем себе земли и замок, расположенные на стыке границ трех стран — Харнлонгра, Нерга и Крайсса. По сути, это было место постоянного напряжения и опасности. Шпионы, контрабандисты, беглые рабы, лазутчики… Но наибольшую опасность представляли небольшие военные группы, которые то и дело пытались пробраться в Харнлонгр, причем в последнее время их становилось все больше и больше. Ну, а схватки на границе — те и вовсе проходили постоянно. И пусть у нас было несколько гарнизонов, но покоя мы все одно не знали.

Пару раз мы получали письма от Адж-Гру Д'Жоора и герцога Стиньеде. Что тут скажешь? Могли бы и не предупреждать письменно и в завуалированной форме об объявлении войны нам с Киссом — она у нас с теми обитателями Нерга и так давно идет.

А вот что касается Кастана, сводного брата Кисса… Тот, чье рождение было результатом черного колдовства, и кого воспитывали учителя из Нерга — тот вряд ли будет светлым человеком. Как стало известно, Кастан поступил в ученики к одному из колунов, и, по слухам, весьма преуспевает в своей черной науке, а его ненависть к сводному брату только растет. Н-да, тут, похоже, вопрос серьезный, и так просто его не решить… Ладно, посмотрим, что будет дальше…

Сейчас стало вроде бы потише, пусть и ненадолго, и мы на пару дней решили приехать в Нарджаль. Прежде всего, у нас тут были кое-какие дела, да и просто хотели проведать Дана и Вена — все же у каждого из них родились сыновья, и надо было поздравить новоявленных папаш.

Я, если честно, даже не ожидала, каким строгим Правителем станет Дан — твердым, спокойным, и даже в какой-то степени жестким. Многие не ожидали такой выдержки и хладнокровия от молодого короля — как видно, рабский караван отучил его от излишней мягкости и всепрощения, а также приучил к мысли, что попустительство не приводит ни к чему хорошему.

Вен… Ну, его не переделать, каким был, таким и остался. Главное — молодой король полностью мог на него положиться.

Жаль, что мы не встретились с Рейхардом — того после повышения отправили куда-то на юг. Ничего, еще не раз увидимся.

А вот что касается маркиза Д'Дарпиан… У него состоялся весьма неприятный разговор с королем, после которого маркизу было велено отправиться в свое имение и не покидать его без особого разрешения. Никто не знает, что происходит в имении маркиза Д'Дарпиан, но, по слухам, у отца с сыном огромные проблемы, да и имение постоянно окружено солдатами — все это, говорят, сделано по указанию короля…

Ну, пока есть возможность, мы решили посетить столицу, а, как говорится, «на хозяйство» оставили Мариду — у нее не забалуешь, в строгости держит как слуг, так и солдат. В нашем замке она навела такой порядок, что любо-дорого поглядеть. Как-то так само собой получилось, что старая королева осталась жить с нами — за долгие годы изгнания она привыкла ко мне, а я уже давно сроднилась с ней. Что касается Кисса, то он и подавно относился к Мариде, как к родственнице жены, а уж она-то в нем просто души не чаяла! Говорите мне что угодно, но я все равно уверена: старая королева, несмотря ни на что, все еще любила ветреного и коварного Эдварда Д'Диаманте, и оттого перенесла часть той непреходящей любви на сына того красавца, что когда-то пленил ее сердце и принес немало бед в размеренную жизнь бывшей королевы.