Сидя на земле, и потирая ногу, Дариан почувствовал, что до него донесся чуть заметный запах воды и тины. Значит, где-то неподалеку река… В этот момент к нему в руку ткнулась чья-то мордочка. Маленький серый котенок доверчиво терся о его руку. Худенький, клокастый, грязный… Он тоже один, и смотрит с надеждой на такого же несчастного, как и сам… Не раздумывая, мальчик взял на руки котенка, и пошел в сторону реки. Там наверняка найдется какой-нибудь сарай, или опрокинутая лодка, где они смогут укрыться на какое-то время, а дальше будет видно… Если же его кто сейчас остановит — стражник, или просто внимательный человек, то всегда можно сказать, что он долго искал своего убежавшего котенка, а сейчас нашел, и теперь торопится домой, а не то родители, наверное, уже волнуются…

Утром, по-прежнему прижимая к себе котенка, Дариан стоял в каком-то подвале, окруженный парой дюжин оборванных мальчишек. Беспризорники, дети с улицы… Дариан и не знал, что спрятавшись ночью в полуразрушенном сарае у реки, он, как оказалось, забрался в то место, где у одной из ватаг беспризорников был, можно сказать, родной дом. Ночью мальчишки всей гурьбой ушли на какое-то дело, а, вернувшись утром, застали у себя чужака. Его, заснувшего в углу, грубо разбудили, и вот теперь он должен был держать ответ на вопрос: кто он такой, и что здесь делает?

— … Не, Зырок, ты только подумай! — подскакивал от возмущения тщедушный мальчишка с порванной мочкой уха. — Я подхожу, а эта личность нагло кемарит в моем углу!..

— Ша, Ухо, не пыли! — напротив Дариана стоял русоволосый жилистый парнишка лет четырнадцати, судя по ухваткам — главный среди находящихся здесь ребятишек. — Мне и самому интересно: что это за птица такая залетела к нам? Ну, чего молчишь? Что тут делаешь, и как попал сюда? Это наше место и чужаков здесь мы не любим.

— Я не знал, что тут занято. В этом доме, вот там, слева, дыра у самой земли. Я и залез…

— Дыра… Пацаны — Зырок обвел притихших ребят недовольным взглядом, — пацаны, разберитесь, кто из вас вечером последним уходил. Опять забыли задвинуть доску? Когда выясним, этот кто-то хорошо получит по шее… А сейчас ты отвечай: что тут забыл? Зачем залез? Чего вынюхиваешь? Только не вешай мне на уши, будто ты потерялся! По роже видно, что ты из домашних деток. Скажи еще, что от мамаши удрал, которая тебя за ушко подергала! Или тебя к нам подослали?

— Был домашний, да весь вышел. Я убежал…

— Был… Удрал он…Что, папка подзатыльник отвесил — и ты сразу из дома рванул? Обидели его, цацу такую… Покажи мы тебе сейчас кулак хороший — враз все обиды на папку забудешь, заревешь и домой побежишь… А что за кошак у тебя?

— На улице подобрал.

— Вижу, что в отличие от тебя кошак такой же уличный, как и мы. Ну, чего молчишь? Ты кто и откуда? По голосу вроде не из нашей страны будешь…

Дариан молчал, все так же прижимая котенка. Особой враждебности к себе со стороны окруживших его ребят он не чувствовал — скорее, здесь присутствовала неприязнь к чужаку и настороженное любопытство.

— Когда я спрашиваю, надо отвечать — повысил голос Зырок. — И одежа на тебе уж больно справная… Заявился у соседских пацанов один такой, стражников навел… Что у тебя на шее?

— Донн-ди.

— Ща проверим…

Дариан не успел ничего понять, как в него со всех сторон вцепились десятки рук, и ловко повалили на землю. Котенок, испуганно мяукнув, метнулся куда-то в сторону… А мальчишки… Их слишком много, брыкаться бесполезно. Большинство держит его, а двое обыскивают, причем делают это весьма умело. С шеи сорвали донн-ди…

— Отдай! — рванулся Дариан. — Отдай! Мне его мама дала!..

— Верно, это донн-ди… — заглянув внутрь, Зырок бросил мешочек с фигурками на землю. — Забирай. Так, пацаны, что еще у него натырили?

— Вот, гляди…

Зырок оглядел небогатую добычу: два ножа, несколько иголок с нитками, огниво, какая-то белая мазь в склянке, серый порошок в холщовом мешочке…

— А по этому барахлу, и верно, не скажешь, что ты из домашних… Это что? — Зырок ткнул пальцем в склянку.

— Мазь для заживления ран и при обморожении.

— А у тебя что, раны есть? Никак, киска пальчик поцарапала? Парни, а ну гляньте, нет ли у него под рубахой бляхи стражников? Всяко бывает…

Вот уж что-что, а уж снимать с себя рубаху Дариан не желал ни за что! Однако силы оказались неравны, и после недолгой борьбы с него сдернули рубашку… Обнажилась худая мальчишеская спина, сплошь покрытая страшными шрамами и рубцами.

— Пацаны, вы у него на спину гляньте! — раздался удивленный голос одного из тех, кто его держал.

— Ну-ка, ну-ка… Ничего себе!..

Раскрыв рты, мальчишки чуть растерянно смотрели на светловолосого чужака. Конечно, многим из них тоже хорошо попадало, но не настолько же! У парня сзади одни сплошные рубцы! Смотреть страшно… Дариан и сам знал, что его спина даже сейчас, спустя долгое время, представляет из себя жуткое зрелище, но чтоб ее вид так удивил много повидавший уличных мальчишек — такого даже он не ожидал…

— Кто тебя так?

— Мачеха — неохотно ответил Дариан.

— А за что?

— Не сказал им того, что они хотели услышать.

— Кто это — они?

— Мачеха и отец.

— Так твой папаша в этом тоже участвовал7

— Нет. Он… — и тут Дариан умолк, не зная, что сказать.

— Он, значит, сам не бил, но не возражал, чтоб с тебя шкуру спустили. Так, что ли?

Дариан замолчал. Вообще-то, так оно и есть…

— Наверное…

— А мать у тебя есть?

— Ее убили.

— Так ты что, и верно — из дома удрал?

— Да.

— Тогда рассказывай, как здесь оказался. Только уговор — не врать! Сразу поймем, если заливать начнешь…

Дариан коротко рассказал о своей жизни, правда, немного изменив настоящую историю. Дескать, его мать родом из Валниена, но против воли родителей убежала с его отцом, а у того на его родине, как оказалось, уже была и семья, и законный сын. Так что никакой свадьбы у матери и отца не было. Там же родился и он, их сын, и жил в той стране до тех пор, пока не погибла мать. После ее смерти жизнь в доме отца стала такой невыносимой, что он сбежал, и пришел в Валниен, к деду. Только вот, как оказалось, еще один внук старику был не нужен. Ну и отправил дед парня с сопровождающими назад, к отцу — дескать, пусть папаша о тебе заботится, а у меня, мол, и так внуков хватает, своих, законных… Не подумал о том, что в родном доме парня ничего хорошего не ждет, и ждать не может. Вот оттого-то и удрал он от тех, с которыми его дед к папаше отправил, и куда ему сейчас деться, куда податься — не знает. Уверен только в одном: ни к отцу, ни к деду он не вернется ни за что на свете!

— А, обычная история… — махнул рукой Зырок, когда Дариан закончил свой рассказ. — Такое сплошь да рядом происходит… Не, ну хорошо тебя отходили! Аж жутко!.. Слушай, там стражники какого-то пацана высокородного по всему городу ищут — из дома, говорят, удрал… Это не про тебя, случаем?

— Я что, похож на высокородного?

— Да, пожалуй, что, не тянешь ты на высокородного. Их так не лупцуют… И дохлый ты какой-то, а господа поглаже выглядят… Звать тебя как?

— Дар. Так мама называла. И меня вряд ли будут искать. Пропал — и ладно. С глаз долой, одной заботой меньше… Хотя, может, и поищут для очистки совести.

— А другого места, чтоб спрятаться, ты найти не мог?

— Да я и сюда-то случайно залез! Просто не знал, где можно ночь скоротать. А тут и место удобное, и река рядом…

— Тебе, пацан, сколько лет?

— Семь. Скоро будет восемь.

— Чего делать умеешь?

— Читать, писать, считать…

— Ученый, значит. Это хорошо, но негусто. Драться умеешь?

— Не знаю. Может, да, а может, нет… Ни разу не пробовал…

— Не знает он! Да, заметно, что ты домашний… Чужие языки знаешь?

— Знаю. Шесть иноземных…

— Уже неплохо… Кстати, что это у тебя в мешочке за серый порошок?

— Это? — Дариан чуть улыбнулся. — Это еще когда я узнал, что меня назад отправить хотят, то в кабинете у деда втайне от него отсыпал из большой банки. Порошок от собак. Хорошо запахи отбивает. Совсем немного посыплешь — и ни одна, даже самая лучшая собака твой след не возьмет!