Но и в этот раз их никуда не перенесло.

— Должно быть они испортились из-за солёной воды, — предположила Агата.

— В инвентаре?

— Ну не знаю. А что тогда?

Нибор использовал свиток за свитком, но не один из них не делал то, что должно.

— Может это проклятие Акулата? — вслух рассуждал Анрин. — Как я понял, мы убили его детей.

— Тут дело в другом, — Нибор высыпал все свитки из инвентаря на землю. — Это Дейкер. Он уничтожил все камни телепортации на материке, чтобы мы не смогли помешать его планам. Умный сукин сын. Но ничего, я и это предусмотрел.

— Что ты задумал? — поинтересовалась Агата.

— Поплыли, кое-что покажу.

Бродяга прыгнул в лунку и, вместе с друзьями, поплыл к краю кратера. Остановившись в определённом месте, он щитом постучал по песку. Звук был такой словно он стучит по чему-то большому и пустому внутри. Так и оказалось. Из песка поднялся один из его крабов. Членистоногое больше не подчинялось Нибору, но и не считало его своим врагом, поэтому вместо того, чтобы напасть и съесть, просто мирно отползло в сторону. На месте, где только что лежал краб, показался большой двухмачтовый дирижабль. Нибор собрал его из обломков других дирижаблей и улучшил так, чтобы тот мог подняться на поверхность воды. Команда поднялась на борт и заняла свои места. Нибор у штурвала, а Агата, Анрин и Лия на палубе. Магические кристаллы в трюме засияли, передавая по специальным трубам тяговую силу. Дирижабль проскрипел, как ржавое корыто, а через мгновение воспарил над песком. Нибор потянул рычаг, крутанул штурвал, отчего дирижабль устремился вверх. Уплывая от последней, по его мнению, сюжетной арки, Нибор бросил взгляд в сторону Маврия. То, что он увидел, ему совсем не понравилось. Ранее погибшие в битве чудовища ожили и принялись пожирать живых. А как только мурлоки закончились, сплошным косяком устремились за дирижаблем. Нибор увеличил нагрузку на магический кристалл, чтобы оторваться от преследователей, которые стягиваясь за ним со всего дна. Одна из тварей оказалась особо проворной, это был многоглазый угорь. Раскрыв огромную пасть, длинная рыба, чьи глаза покрывала зелёная пелена, и чьи кишки торчали из раны, совершила рывок. Её огромные зубы должны были раскусить корму корабля, но магия, в виде огромной ледяной глыбы, вовремя обрушилась ей на голову.

«Какой неприятный сюрприз», — мелькнуло в мыслях Нибора. — «Сила Дейкера добралась даже сюда. Теперь ему принадлежит почти весь мир. Вот выродок, даже в игре не теряет своих аппетитов! Нужно как можно скорее добраться до поднебесной башни, иначе… Нет, я этого не допущу. Я обещал ей.».

Дирижабль продолжал набирать скорость, оставляя мертвецов позади. Вскоре свет морской блохи Маврия растворился во мраке. Целый час дирижабль шел вслепую. Казалось мраку никогда не настанет конец, но вот, сверху показались пробивающиеся через толщу воды солнечные лучи. Подобно киту, дирижабль вынырнул из воды и на мгновение застыл над её поверхностью. Не успел киль судна коснутся вспененных волн, как Нибор дёрнул рычаг, заставляя воздушный шар наполнится тёплым воздухом. Дирижабль промчался над водной гладью, будто любуясь своим отражением, а затем поднялся высоко к облакам.

Смерть слишком лёгкое наказание, с этой мыслью Медея оставила предателей в живых. Их пытка оказалась столь ужасающей и бесчеловечной, что даже самые свирепые хищники забились в норы и не смели высунуть носа. Крону древа жизни заполнили стоны и крики тех, кто был за руки прибит к его ветвям. Медея лично сделала надрез и вложила в грудь каждого из предателей семя. Пуская корни, разрывая плоть и оплетая рёбра семя причиняло жертвам немыслимую боль, и оно же, будучи целебным, не давало им умирать.

Тех, кто мог или хотел противостоять королеве шипов, не осталась. А какой смысл? Такое чудовище им не победить. Единственным выходом для обитателей леса было смириться и беспрекословно выполнять её приказы. Первым из таких приказов стало возведение огромной арены. Хлеба и зрелищ, крови и вина. Медея могла часами сидеть на балконе, наблюдая за тем, как пленённые люди режут друг другу глотки. Схватки один на один занимали слишком много времени, поэтому Медея отдавала предпочтения сражениям стенка на стенку или каждый сам за себя. Чтобы дать гладиаторам стимул сражаться Медея вознаграждала их отдыхом, эпическим снаряжением и зельями. Для неё подобные вещи, ровным счётом, как и золото, не имели никакой ценности. Важны были лишь осколки души. Каждый день гибли тысячи людей. Каждый день Медея получала по сотне осколков души, пока увы, развитие гладиаторов не остановилось. Ведь чем выше уровень, тем больше опыта нужно для достижения следующего. Решением этой дилеммы стал финальный гладиаторский бой, где Медея сама взошла на арену. Правила были очень просты, убьёшь королеву получишь свободу. Если сравнивать силы, всех гладиаторов можно было считать маленькой полевой мышкой, а Медею — гигантской птицей рух, но, даже невзирая на это, люди с отвагой шли на неё с топором и мечом. Всего пара минут, и зелёная трава арены скрылась под кусками изорванных тел. Атаки Медеи были настолько сильны, что людей разрывало словно от выстрела танка в упор. За такое побоище игра вознаградила Медею сразу десятью достижениями среди которых было «Погибель человечества» со статусом Первопроходца.

Став достаточно сильной, чтобы совсем не беспокоиться об уровне и ранге противника, Медея покинула древо жизни и направилась к поднебесной башне. Путь к сотворённому древнейшими божествами строению лежал через длинный, пролегающий через весь океан, мост. На окраине своих земель, близ пенящегося от высоких волн берега, Медея часто встречала группы мертвецов. По зелёной пелене на их глазах было видно, что это осквернители — разумная нежить, но по какой-то причине они совсем не проявляли эмоций и не разговаривали между собой. Бездумно разоряли деревни и пожирали всё живое что попадётся им на пути. Медее была безразлична судьба её подданных, но её сильно раздражал тот факт, что кто-то посмел посягнуть на то, что по праву принадлежит ей. Спускаясь на цветных полупрозрачных крыльях, бледнокожая фея с роскошными длинными локонами и алой радужкой глаз, устраивала охоту на мертвецов. После пяти ударов, из-за которых мертвецы и так разлетались на части, её стальные кулаки покрывались бурным пламенем, жар от которого за раз выжигал всё в радиусе нескольких десятков метров. Сила Медеи была неоспорима. Гниющие тела нежити горели вместе с броней и содержимым инвентаря, но Медее не было до этого никакого дела. Что они, низкоуровневая нежить, могут дать ей — чуть ли не богине войны? В одной из охот на нежить, уже на подлёте к поднебесной башне, Медея заметила среди оплавленной стали и трескающихся от жара костей большой тяжелый сундук.

«Насколько же он прочный, что уцелел после моих атак?», — подумала Медея, лёгким усилием руки срывая с него сразу три замка.

Внутри её ждал очень приятный сюрприз, сотня осколков души.

«Очень интересно. И куда же это вы направлялись с таким грузом?».

Медея бросила взгляд на башню, чья верхушка уходила высоко за облака. В реальном мире Медея бывала на вершине самого высокого небоскреба, и сейчас она с уверенностью могла сказать, что эта башня выше в два раза.

«Стрелка пропала», — заметила Медея. — «Значит игрок уже внутри. И, скорее всего, этот сундук предназначался ему. Помнится, Эльдман упоминал что-то о чернокнижнике, который смог подчинить себе всю нежить. Так значит это он посягнул на мои владения. Чёртов выскочка, ему не жить!».

Медея расправила полупрозрачные цветные крылья и устремилась ввысь, но через несколько секунд, её отбросило на землю незримой силой. Королева шипов раздражённо фыркнула и огляделась. Убедившись в том, что совершенно одна, Медея попыталась взлететь снова. Но и в этот раз сила тяжести оказалась сильней её крыльев.