Он уже открыл дверь в свою спальню, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не разбудить Дарью, когда вдруг услышал из соседней комнаты громкий храп.

Стало быть, Григорий Столяров все это время все же мирно спал в своей постели.

– Ты это серьезно?!

Дарья смотрела на него во все глаза, так и не вставив вторую сережку в ухо. Морозов не мог понять, чего в ее тоне больше: страха, возмущения или… предвкушения.

Их утро началось довольно поздно. Вернувшись ночью в комнату, Морозов долго не мог уснуть, но при этом старался сильно не ворочаться, чтобы не потревожить Дарью. Сон сморил его только ближе к пяти утра, когда за окном вновь начался снегопад. В результате он, против обыкновения, проспал до десяти, хотя обычно даже по выходным подрывался самое позднее в девять, а чаще просыпался и вовсе часов в восемь. Дарья, судя по всему, встала незадолго до его пробуждения, поскольку как раз вернулась из ванной, когда он сел на кровати, потирая глаза.

Утром она оказалась так же бодра и благодушна, как и в любое другое время суток, что им доводилось общаться. Поприветствовала его широкой улыбкой, быстро поцеловала и поинтересовалась, как ему спалось. Морозов признался, что уснул довольно быстро, но посреди ночи что‑то его разбудило, и в итоге он пару часов бодрствовал. Что именно стало причиной пробуждения, говорить не стал, но рассказал о том, что во время своих ночных гуляний пересекся с Вероникой, которой тоже не спалось. Ему почему‑то не очень хотелось рассказывать об этом, но он не видел смысла молчать: все равно кто‑нибудь упомянет это обстоятельство. К тому же он считал необходимым предупредить Дарью о приезде ее бывшего мужа, которого, как он понял, никто не ждал, в том числе и она сама.

Дарья еще не успела начать одеваться, только взяла с прикроватной тумбочки украшения, которые оставила там перед сном: цепочку с подвеской, пару колец и сережки. Когда Морозов дошел в своем рассказе до упоминания Павла, ей оставалось надеть только вторую сережку, но новость произвела на нее такое впечатление, что она, казалось, совсем о ней забыла.

– Ну Валера, ну зараза… – пробормотала Дарья, прикрывая глаза.

И Морозов невольно задался вопросом, что она прячет под веками: несвойственную ей злость или неуместное в его присутствии удовольствие от мысли, что бывший оказался не готов ее отпустить.

В том, что Павел приехал сюда возвращать Дарью, Морозов ни капельки не сомневался. Хотя, возможно, в этот раз следователь в нем уступал место мужчине, и он принимал желаемое за действительное. Как бы странно с его стороны ни было желать, чтобы его пассию потянули назад прежние отношения.

Впрочем, нельзя было исключать и того, что Павел просто решил испортить Дарье настроение и разладить ее новые отношения из вредности, а не ради восстановления их брака.

– Когда Валера приедет, я ему по башке настучу, – продолжала притворно возмущаться Дарья, пока Морозов брал полотенца и доставал из сумки несессер.

Он улыбнулся, вдруг поймав себя на странном подозрении, что Павел и Дарья могли и вовсе все это разыграть из любви к драме. И тут в нем, конечно, снова включился следователь, склонный подозревать всех и каждого.

– Не переживай, Даш. Не думаю, что это испортит нам поездку. Мы ведь все взрослые цивилизованные люди. Я уверен, мы сможем вести себя достойно.

– Правда? – Она прекратила свои метания и причитания и с интересом посмотрела на него. – То есть тебя это не задевает? И не огорчает? Ты не потребуешь, чтобы мы срочно уехали, и не сбежишь от меня сам? Я правда не знала, что он его пригласил! Никто не знал!

– Да я верю, не переживай. – Морозов снова улыбнулся ей. – То, что визит Павла оказался сюрпризом как минимум для Вероники и Олеси, было вполне очевидно. И я совершенно не вижу повода психовать из‑за этого. К тому же, боюсь, даже если бы я захотел уехать, мне бы не удалось этого сделать. По крайней мере до тех пор, пока не пройдет трактор и не почистит дорогу.

Выражение ее лица вновь изменилось, став нарочито огорченным. Дарья шагнула к нему, обняла за талию, тесно прижимаясь и заглядывая в глаза.

– И что? Ты совсем не ревнуешь? Ни чуточки?

Он рассмеялся, приняв ее вопросы за шутку, о чем красноречиво говорили непривычно детский тон, к которому Дарья не была склонна, и выразительно хлопающие ресницы.

– Ревность – удел неуверенных в себе мужчин… Кстати, вот кто действительно был недоволен появлением Павла – это Олеся. Меня это даже удивило… Можно было подумать, что это ее  бывший муж, явившийся без спроса, а не твой. С чего бы?

Дарья только махнула рукой и картинно закатила глаза.

– Олеся его терпеть не может. Все десять лет, что мы с ним были женаты, фыркала. Когда‑то давно – примерно сто лет назад – у них был короткий роман. Еще до меня и до Никитина, мужа Олеси. Пашка ее бросил, чего она ему так и не простила. Хотя стоило его за это поблагодарить: в итоге она за достойного человека замуж вышла!

– А Павел, стало быть, с твоей точки зрения – недостойный муж? – удивленно уточнил Морозов. – Ты же сама была за ним замужем…

– Во‑первых, я вышла за него годы спустя, когда он худо‑бедно остепенился! А во‑вторых… Вот именно! Я была за ним замужем и знаю, о чем говорю. Олесе повезло, что ее чаша сия миновала. Ладно, черт с ними, со всеми… Иди уже в ванную, пока ее не заняли, а я переоденусь пока. Пора бы узнать, что здесь дают на завтрак.

– Сережку не забудь, – насмешливо подсказал ей Морозов и рассмеялся, когда она растерянно схватилась за оставшееся пустым ухо и поспешно обернулась к тумбочке.

Когда они наконец спустились на первый этаж и прошли в кухню, все остальные уже собрались там, включая приехавшего ночью Павла. Его внезапное появление наверняка успели обсудить, но, когда на кухне появилась Дарья, Марк сразу же расплылся в ехидной улыбке и со странным злорадством сообщил:

– О, Дашуля, посмотри, кто с нами! Мы ждали одного, а появился совсем другой. Что ты на это скажешь?

Сидевший спиной ко входу Павел обернулся и посмотрел на бывшую жену. В его глазах не было ни ехидства, ни злорадства. Он лишь приветливо улыбнулся и тихо поздоровался:

– Привет.

– Привет‑привет, – без единого намека на радушие отозвалась Дарья. – Да я уж в курсе, меня, к счастью, предупредили.

И она выразительно взяла Морозова под руку, как бы давая понять, кто именно ее предупредил, хотя это и так было очевидно.

Сам Морозов вежливо пожелал всем доброго утра и подвинул Дарье стул. За столом оставалось всего два свободных места: оба по правую руку от нежданного гостя, и Дарья села с краю, рядом с ним.

– И что же, тебя действительно пригласил Валера? – поинтересовалась она у бывшего, пока Морозов делал им кофе.

– Сомневаешься? – усмехнулся Павел.

– Еще как! Я вроде ничего плохого ему не сделала, ничем не обидела, чтобы мне так мелко мстить.

Павел взял лежащий рядом с ним смартфон, разблокировал его и передал ей.

– На, сама почитай. Он внезапно написал мне вчера вечером. Конечно, мог бы и пораньше это сделать, чтобы я не ехал ночью, но спасибо и на том, как говорится. Уж не знаю, что его так торкнуло вдруг.

Морозов видел, что Дарья переписку внимательно прочитала, но, поскольку в тот момент она сидела к нему спиной, он не мог понять ее реакцию на прочитанное. Когда же он вернулся к столу, Дарья хмыкнула и вернула смартфон Павлу.

– М‑да, действительно… Что ж, когда он приедет, я скажу ему все, что думаю по этому поводу.

– Вообще‑то, Валера и мой друг тоже, – заметил Павел. – У меня столько же прав быть здесь, сколько и у тебя.

– Не льсти себе! Мы с ним дружим дольше, и меня он пригласил первой. И даже не предупредил, что собрался позвать и тебя тоже. Хотя… К тому моменту я все равно уже приехала и вернуться в город не смогла бы.

– Кстати, а что сам наш гостеприимный хозяин? Так и не появился? – поинтересовался Морозов, делая к кофе бутерброд.