— Лучше бы ты свою потаскуху контролировал!

Его глаза моментально налились кровью.

— Где они? — процедил Беркут.

— Поищи в дальнем корпусе…

Она тогда сказала это, подумав: «Пусть хоть он ему морду набьет… за нас обоих». Села в машину и уехала.

— Рудин видел, как Беркут побежал в сторону корпусов. И, конечно, все заметили, что прежде из компании исчезли Вадим и Смолина. Пошутили, посмеялись. Лопатин махнул рукой, мол, не его проблема: все, что хотел, он уже переснял. Ему не было дела, если актеры теперь подерутся. Только мне было дело, — тихо и как-то обреченно рассказала Кира.

Она замолчала, словно ожидая от Маши какой-то реакции, но той нечего было сказать.

— Я защищала его как могла, — тоскливо продолжила Кира. — Когда этот идиот Колосов наехал на Вадима, я разобралась с ним.

— Разобралась? — охнула Маша, слишком удивленная, чтобы промолчать. — Что значит — разобралась?

— Убила его, — усмехнулась Кира. — Я умею убивать по-разному, в том числе и бескровно. Отец вырастил меня в одиночку и многому научил. Бардак остался, конечно, но это оказалось даже кстати: все решили, что Колосов устроил погром, прежде чем уйти… Вот только тогда я не успела… Я не знала, в каком корпусе искать эту троицу, а когда нашла, Вадим был уже мертв. Беркут со своей шалавой обсуждали, что делать, чтобы он не сел. Про таких, как он, говорят: сила есть — ума не надо.

— Значит, Беркут убил Вадима? — сквозь слезы уточнила Маша.

— Вроде как случайно… Ударил слишком сильно, а тот неудачно упал. Но это не имело значения. Я наказала их обоих. И Беркута, и его девку. С ней проблем не возникло, а этот козел едва не отбился, умудрился меня зацепить моим же ножом. Но я его перехитрила. А в итоге все вышло как нельзя лучше. Когда мы спрятали тела, именно благодаря пролитой мной крови меня тоже записали в жертвы.

— Живая спряталась среди мертвых, — пробормотала Маша, вспоминая слова Стаса. — Ты сказала — мы. Кто «мы»? Кто был с тобой?

— Это неважно, — заявила Кира. — Важно, что теперь и ты за все заплатишь. Ты сейчас в промышленном холодильнике, который находится в погребе, о котором никто не знает. Примерно в таком же месте мы спрятали тогда тела, и сколько бы полиция ни лазила в лагере, они их так и не нашли. Тебя тоже не найдут. Выбраться ты не сможешь, а твоих криков никто не услышит. Холодильник герметичен, а это значит, что через какое-то время там кончится кислород, и ты мучительно сдохнешь. Но до тех пор у тебя будет время раскаяться в содеянном. Это не поможет, конечно, но, говорят, так легче уходить. Не знаю, не проверяла. Счастливо оставаться, Мария Викторовна.

— Нет! — крикнула Маша и застучала кулаками по тому, что предположительно было дверцей холодильника. — Нет, не оставляй меня здесь! Кира!

Та не отозвалась. Где-то наверху хлопнула дверь… или, скорее, крышка того самого погреба. Потом что-то заскрежетало. Возможно, передвигаемая мебель, большая и тяжелая. И все стихло.

В темноте и духоте Маша осталась совершенно одна. Ее действительно похоронили заживо.

— Это и правда сторож, — возразил Стас, с трудом приподняв голову и посмотрев на старика. — Он встречал нас, я видел. Оставил Маше ключи. Она связывалась с ним… Контакты дал владелец лагеря…

Каменева это не убедило.

— Год назад сторож тут точно был другой. Мы много общались, я его запомнил.

— Павел Евгеньевич, надо думать, — усмехнулся старик. — Так он уволился. Вскоре после того, что случилось. Сказал, что для него это слишком. Ему всякое стало мерещиться тут. Не то ходячие мертвецы, не то призраки. Сказал, мол, дурное это место, и уволился. Меня на его место взяли.

— Вот как? — Каменев опустил оружие, но взгляда от столь внезапно появившегося сторожа не отвел. — И как же тебя зовут?

— Андрей Семенович. И ты мне не тычь, мал еще.

— Андрей Семенович, — повторил Каменев задумчиво. — А фамилия?

— Иванов, — несколько удивленно ответил сторож. — А что?

— Да ничего… Для протокола. Как вы сюда вошли, Андрей Семенович? Дверь в здание заперта изнутри.

— Так окно разбито…

— Залезли в окно? — удивился Каменев.

— Ты на мои седины не смотри, — усмехнулся сторож. — Я молодым, вроде тебя, фору дам даже в бою. А в окно разбитое залезть и вовсе плевое дело.

— Служили?

— ВДВ.

Прозвучало с ноткой вызова. Каменев кивнул и снова заткнул травмат за пояс.

— Надеюсь, вы на машине. Этого парня надо поскорее отвезти в больницу.

— Да как же без машины-то? Конечно, у ворот стоит… А что у вас тут случилось-то?

— Долгая история, — отмахнулся Каменев, помогая Стасу подняться. Когда тот оказался на ногах, он уточнил, придерживая его: — Ты как? Сам идти можешь?

Стас кивнул, хотя выглядел так, что в гроб краше кладут. Но все же у него была прострелена рука, а не нога, как у Ильи.

— Тогда давайте поспешим.

Сторож без лишних вопросов повернулся и направился к выходу, Стас поковылял следом, Каменев держался рядом с ним на случай, если тот вдруг начнет терять сознание.

— А как вы ворота открыли? — спросил он, когда они уже оказались на улице и стало видно, что створки разведены в стороны. — Срезали лишний замок?

— Лишний замок? — весьма натурально удивился сторож. — Не было там никакого замка: ни штатного, ни лишнего. Одна цепь замотана. Я еще подумал, что это очень уж смело, учитывая темный час и историю этого места.

— Вот как, — пробормотал Каменев, снова доставая из-за пояса травмат. Уже у самых ворот он велел: — Тогда немедленно отдай мне ключи и отойди на безопасное расстояние.

Сторож обернулся и посмотрел на травмат в его руке.

— До греха меня хочешь довести, малец? — процедил он. — Ты что тут устроил?

— Эй! Кто-нибудь! — Маша несколько раз изо всех сил ударила кулаком по двери. — Кто-нибудь меня слышит? Я здесь! Внизу! Помогите! Э-э-эй!

Она кричала и стучала, возможно, всего пару минут, но уже почти выбилась из сил. В крошечном помещении — а она обошла его по кругу, держась за стены, чтобы убедиться в отсутствии другого выхода — уже заканчивался воздух. Во всяком случае, так казалось. Здесь с самого начала было душно, а теперь стало еще хуже. При этом Маша понимала, что чем больше суетится, тем быстрее выжигает кислород. Но сидеть тихо, экономя каждый вдох, казалось ей не самой хорошей идеей. Так совершенно не было шансов, что кто-нибудь ее услышит.

Впрочем, их и так было исчезающе мало. Вероятно, человек с очень чутким слухом, стоя в нужном корпусе прямо над ловушкой, в которой она очутилась, еще смог бы что-то уловить и начать искать вход в погреб. Но едва ли кто-то в ближайшее время начнет обходить строения в лагере, внимательно прислушиваясь.

И все же она продолжала стучать и кричать.

Внезапно за дверью холодильника послышался шум. Грохот и звон, как будто что-то упало. Маша на секунду замолчала, сама прислушиваясь и пытаясь понять, что это значит, а потом снова замолотила кулаком по двери.

— Эй! Там есть кто-нибудь? Выпустите меня!

Что-то хрустнуло, и дверь перед ней куда-то поплыла, а в темное помещение хлынул яркий свет, поначалу ослепивший ее. Но луч фонарика быстро опустился, глаза адаптировались, и Маша увидела перед собой двоих.

В первую секунду она сама себе не поверила, потом испугалась. Может, она уже умерла и сама этого не заметила? А эти двое встречают ее на другой стороне? Но она тут же отбросила эти безумные мысли.

— Лиза! Илья!

Маша кинулась к ним и первым делом порывисто обняла Лизу, а потом повернулась к Илье. Кидаться ему на шею не решилась: казалось, он и так еле стоит на ногах. В свете фонарика его лицо казалось почти серым, тряпка, которой была перебинтована его нога, пропиталась кровью. От обоих сильно пахло гарью, но они все же выглядели куда лучше, чем можно было ожидать. И оба улыбались.

— Вы живы! — радостно воскликнула Маша, констатируя более чем очевидный факт. — Но я не понимаю… Пожар… Крыша… Я видела, как она рухнула… Как вы выбрались?