– Что я делал… – повторил он немного рассеянно, избегая смотреть Морозову в глаза. – Да черт его знает, не помню… Слонялся туда‑сюда. С Пашкой на улицу в какой‑то момент выходил, он курил. Потом он пошел мангал чистить, а я наверх… Ну, в туалет зашел, конечно. С Дашкой немного поболтал, когда и вы наверх поднялись. Ты в комнату сразу пошел, помнишь?

Морозов кивнул. Григорий словно бы приободрился.

– Ну вот… Потом уже стало понятно, что можно идти.

– Как это стало понятно?

– Так это… Марк стал подниматься по лестнице и сказал, мол, пошли, хватит дурака валять. Ну я зашел в комнату к себе, чтобы полотенце взять и все такое…

– Даша в этот момент где была?

– Да уже к тебе ушла.

– Вы говорили с Марком про видео?

Блуждающий взгляд Григория остановился и скользнул к Морозову.

– Про какое видео?

– Про то, которое ничего не доказывает.

Брови Григория сдвинулись к переносице, он мотнул головой и пожал плечами, как бы говоря: ничего не знаю ни про какое видео! Но то, как быстро его взгляд вновь скользнул в сторону, заставило Морозова задуматься, так ли это в действительности.

– Ты ведь знаешь, о каком видео речь, правда? – сверля Григория взглядом, тихо спросил Морозов. – Что  ты о нем знаешь?

– Ничего я не знаю! – вдруг огрызнулся Григорий и снова вернулся к сейфу. – Я не говорил с Марком ни про какое видео! При чем здесь вообще это? Что нам это даст сейчас? Надо найти способ выбраться отсюда…

– А если Марка убили из‑за этого видео? Твое молчание может стоить жизни кому‑нибудь еще.

Это был выстрел в пустоту и наудачу: на случай, если видео никак не было связано с интрижкой Марка и Жени, а Григорий в этой ситуации был случайным посвященным или еще одним объектом шантажа. Однако пуля улетела в «молоко».

– Я уже сказал: ничего не знаю ни про какое видео! – Григорий стоял на своем и уже вновь вводил код на сейфе. – Не мешай мне.

– Еще пара вопросов. Сосредоточься, пожалуйста. Посмотри на меня!

Морозов снова использовал командный тон, и Григорий опять подчинился. На этот раз он лишь повернулся, оставшись сидеть на полу, и недовольно посмотрел на него, как бы говоря: ты зря тратишь мое и свое время!

– Ты видел, как Марк зашел в свою комнату, прежде чем пойти собираться в баню?

– Нет! – Голос Григория прозвучал едко. – Он еще поднимался по лестнице, а я сразу пошел к себе.

– Ясно. Когда вы с Павлом вернулись в дом после бани, что вы делали? Как можно точнее, пожалуйста.

– Он пошел к себе, а я к себе.

– Сразу?

– Сразу.

– Этого не может быть.

– Почему это?

– Потому что Павел сказал, что вы вернулись в дом за полчаса до обнаружения тела Марка, то есть в половину седьмого. А на второй этаж ты поднялся в лучшем случае без четверти семь. Где ты был пятнадцать минут?

– Какая разница?

– Огромная. Пятнадцати минут более чем достаточно, чтобы взять на кухне нож, вернуться в баню, убить Марка и снова пойти в дом.

Григорий заметно побледнел и при следующем ответе немного сбавил тон:

– Мы с Пашкой какое‑то время были внизу.

– Что делали?

– Да ничего такого, просто болтали. Потом он пошел к себе, а я к себе.

Он вновь избегал смотреть Морозову в глаза, но было трудно понять: это потому, что он врет, или потому, что ему в принципе сложно смотреть в глаза кому‑то. Григорий определенно являлся личностью довольно слабой и мог избегать подобных контактов именно из‑за этого.

– Последний вопрос. Ты знаешь о связи Марка и Жени?

И снова недоверчивый, даже немного растерянный взгляд метнулся к нему.

– О какой… связи? – несчастным тоном уточнил Григорий.

– О любовной, – безжалостно пояснил Морозов, внимательно следя за его реакцией.

Взгляд опустился в пол, сам Григорий заметно ссутулился и словно бы стал меньше. Он мотнул головой.

– Нет… Ничего такого между ними нет! И не было никогда!

В его голосе не хватало уверенности, казалось, он раздавлен этой вероятностью. Однако однозначно Морозов пока не мог трактовать все эти реакции, поэтому просто сделал несколько пометок в своей записной книжке.

Прежде чем спуститься на первый этаж, Морозов вновь зашел к Дарье. Та поначалу обрадовалась, что он так быстро вернулся, а потом почти разозлилась, когда узнала, что он просто хотел уточнить, где была и что делала она между обедом и обнаружением тела Марка.

– Ты что, меня тоже подозреваешь? – возмущенно спросила Дарья в ответ на его вопрос. – Да я почти все время была с тобой!

– Вот именно – почти, – Морозов невозмутимо улыбнулся, как бы давая понять, что в его вопросах нет ничего такого. – Был момент, когда я уже вернулся в комнату, а ты осталась в холле. Это было незадолго до пяти…

– Да, мы зацепились языками с Григорием. – Дарья, скрестив руки на груди, обиженно посмотрела на него. – Ты сам видел.

– Конечно. Потом ты вошла в комнату, немного побыла здесь, взяла книгу, бросила ее на кровать рядом со мной и снова вышла.

– Я пошла в туалет! – с нотками вызова заявила Дарья. – Это же не преступление. Ты тоже выходил из комнаты в какой‑то момент, полагаю, что туда же.

Морозов кивнул. Да, это было незадолго до шести. До того момента он лишь дрейфовал между сном и реальностью, время от времени болтая с Дарьей. А когда вернулся, уснул. Но сейчас его интересовало не это.

– Когда ты вышла в холл, Марк был там? Или Григорий? Или кто‑то другой?

Дарья уверенно мотнула головой.

– Там никого не было. Ни когда я шла в туалет, ни когда возвращалась в спальню. Еще вопросы?

Говорила она уверенно и возмущенно, как невиновный человек, которого задевают любые подозрения в его адрес.

Или же как человек, привыкший скрывать истинные эмоции за маской. Олег не сомневался, что Дарья относится к таким людям. Просто невозможно всегда быть легкой, веселой и беззаботной, особенно в их возрасте. Невозможно никогда не испытывать обиду или раздражение в общении с другим человеком. Он был уверен, что Дарья просто скрывала подобные чувства, стараясь быть идеальной женщиной для любого мужчины. Все ведь знают, что мужчины не любят, когда женщины выносят им мозг своими настоящими реакциями.

– Вопросов больше нет, – снова улыбнулся ей Морозов и приблизился, чтобы поцеловать. На этот раз губы коснулись ее щеки. – Не злись. Я никого ни в чем не обвиняю, я просто фиксирую картину происходившего максимально точно. Уже сейчас не все помнят детали, если мы застрянем здесь до завтра, к началу официального следствия из нашей памяти сотрется еще больше информации. А следователю будет нужно знать, кто где был в какой момент времени, что делал и о чем с кем говорил. Понимаешь? Это нужно, чтобы выяснить, кто убил Марка.

Ее взгляд смягчился, руки расплелись. Немного прохладные ладони легли по краям его лица, губы прижались к его губам.

– Прости, – повинилась Дарья, чуть отстраняясь. – Конечно, я все понимаю.

– Тогда скажи вот еще что: когда я задремал, ты все время была со мной? Никуда не выходила, ни с кем не говорила?

– Нет, – на этот раз она сказала это гораздо спокойнее. – Все время была с тобой, читала. Ты спал, как сурок. Не проснулся, даже когда за нами зашли Столяровы. Я тебя вообще еле разбудила.

– Ты ни в какой момент не слышала, чтобы кто‑то обсуждал видео?

Она слегка нахмурилась.

– Какое видео?

– Неважно, любое.

Дарья задумалась и после небольшой паузы пожала плечами.

– Не припомню такое. А что за видео?

– Сам хотел бы это знать. Ладно, мне надо переговорить еще с Олесей и Павлом. Потом вернусь к тебе. Гриша пытается сейф открыть. Может, у него получится подобрать код. Шансов мало, но больше нам пока ничего не остается.

Она снова быстро поцеловала его и отпустила.

Вернувшись в холл, Морозов на пару мгновений замер у плотно закрытой двери комнаты Вероники, испытывая непреодолимое желание заглянуть и убедиться, что с женщиной, только что ставшей вдовой, все в порядке. Однако он сдержал себя. Следовало поспешить и поговорить с теми, кто еще остался неопрошенным. Утешениями можно заняться позднее.