Морозов резко выпрямился и обернулся к нему.

– О чем ты?

Григорий посмотрел на Павла, но тот опустил глаза и только молча изучал ничем не примечательный пол.

– Ну, о Веронике, – объяснил Григорий, снова переведя взгляд на Морозова. – Ясно же, что это она его. У нее и руки все в крови…

– Она его нашла, – тихо напомнил Павел. – Тогда, наверное, и испачкалась.

– Глупая отмазка, – проворчал Григорий, теперь отворачиваясь от всех. – Можно подумать, каждый, кто видит труп в крови, сразу бежит к нему и лапает, пока весь не перемажется. Вот ты трогал его, когда увидел? Нет? И я нет…

– Кто обнаружил тело? – строго спросил Морозов, окончательно переходя в привычный, хоть и слегка подзабытый на руководящей должности, следовательский режим общения.

– Вероника, – вздохнул Павел. – Мы уже потом пришли, когда она вернулась вся в крови.

– Правильно я понимаю, что в какой‑то момент Марк остался здесь один?

– Да, – на этот раз ответил Григорий. – Мы с Пашкой тут заскучали, решили в дом вернуться. А он сказал, что хочет еще немного здесь посидеть, в тишине. Его разморило сильно, мне кажется, он вообще уснул, когда мы ушли.

– И сколько времени прошло с тех пор, как вы ушли, и до того момента, как Вероника пошла к нему?

– С полчаса, наверное, – нахмурился Павел. – Точно не помню, я часы с собой не брал, а здесь их и вовсе нет.

– Вы видели, как она пошла за мужем? – продолжал допытываться Морозов.

– Ну да… – Григорий покосился на Павла. Тот мотнул головой, поэтому Григорий уточнил: – Я ее на втором этаже встретил, она спросила, где Марк. Я сказал, мол, в бане спит. Она вниз пошла… Меня потом Женька тоже вниз потянула, мол, пора уже начинать какой‑то движ. Дашку позвали. Она сказала, что ты спишь, поэтому пошла одна. На первом мы Пашку и Олесю из комнат выцепили и пошли вместе в гостиную. Вероника одновременно с нами туда вошла, только с улицы. Вся в крови, лопотала что‑то невнятное.

– Явно в шоке была, – вставил Павел.

– Ну мы с Пашкой сюда, а тут… – Григорий махнул рукой. – Дашка с нами пришла и тут же обратно побежала, за тобой, видать. Так что это Вероника его, дело ясное. Достал он ее…

– Да не похоже как‑то, – неуверенно возразил Павел. – Если бы на кухне дело было, я бы еще понял. Повздорили, она схватила попавшийся под руку нож и ударила… А тут…

– Могла и здесь взять. – Григорий выразительно посмотрел на гарнитур в противоположном конце комнаты. – Вон еще одна маленькая кухня.

– Да, но здесь таких ножей нет, я сам видел: искал открывалку, – парировал Павел. – Значит, она должна была его с собой принести, а это уже не аффект, а расчет. Правильно я говорю?

Вопрос явно был обращен к Морозову, и он рассеянно кивнул, обдумывая все услышанное до этого и прикидывая в голове картину произошедшего.

– Ну вот! – Павел ободрился. – А она ж не дура, Ника‑то. Даже если бы захотела, не стала бы она мужа убивать так демонстративно, чтобы сесть потом. Логично?

Этот вопрос был обращен уже к Григорию. Тот сложил руки на груди, пожал плечами и без энтузиазма кивнул, соглашаясь с аргументами приятеля.

– В любом случае отпечатки на рукоятке должны все прояснить, – добавил он мрачно.

– Отпечатки там с большой долей вероятности могут оказаться моими, – заметил Морозов спокойно. И пояснил в ответ на ошарашенные взгляды: – Это нож, которым я резал мясо, мне запомнилась щербинка на рукоятке. Так что Павел прав: его принесли из дома, а не взяли здесь. К сожалению, я не помню, видел ли этот нож после того, как закончил с мясом. Так что не знаю, побывал ли он в мойке после меня.

Павел и Григорий переглянулись и как‑то странно посмотрели на него, словно оценивая, может ли он быть убийцей.

– Надо попытаться достать смартфоны, – заявил Морозов, переключая их фокус на другую тему. – И позвонить в полицию. Они пригонят трактор, чтобы добраться сюда. А здесь пока и правда лучше ничего не трогать.

Мужчины моментально оживились и пошли на выход, Морозов последовал за ними.

Вернувшись в дом, они проигнорировали вопросы женщин, Морозов лишь коротко велел Дарье пока ждать здесь и сохранять спокойствие.

Сейф в хозяйской спальне притаился в платяном шкафу, но его быстро нашли: очевидно, и Павел, и Григорий знали, где тот находится.

– Тут несложная система, – объяснил Григорий. – Код из четырех цифр вводится для запирания дверцы, а потом он же ее и отпирает. То есть, если сейф открыт, любой может его запереть своим кодом.

– Значит, сейф был открыт, когда Марк принес сюда смартфоны? – уточнил Морозов. – Или он использовал код Демина?

– Да черт его знает, – пожал плечами Павел. – Мог у Валерки спросить в личном сообщении и открыть, а потом закрыть на тот же код или на свой. А мог и открытым сейф найти. Я не знаю, я не заходил сюда.

– Я тоже не в курсе, – поддержал его Григорий. – Но ставлю на то, что сейф был открыт. Валера им вроде не особо пользовался, он от прежних хозяев остался.

– Ясно. Тогда вопрос: какой код мог ввести Марк? – Морозов вопросительно посмотрел на Павла и Григория, а те растерянно друг на друга.

– Да шут его знает, – пожал плечами Павел. – День рождения свой. Или Вероникин. Или мамин.

– Или папин, – продолжил логическую цепочку Григорий. – Или кого‑то из детей. Или дату свадьбы. Или любую другую значимую для него дату. Или вообще какой‑то код с потолка. Пин‑код от банковской карты, например.

– Такой сейф позволяет подбирать пароли, не знаете? – уточнил Морозов. – Или блокирует дверь после какого‑то количества неудачных попыток?

Павел пожал плечами, а Григорий вдруг оживился.

– О, я вспомнил! У моего приятеля похожий сейф. И он как‑то говорил, что у него есть что‑то вроде админского пароля. Ну… такой специальный код, который открывает сейф, если вдруг забудешь введенный при запирании. И он обычно известен только владельцу.

– И как нам это поможет в отсутствие Валеры? – не понял Павел.

– А так: мало кто вообще про этот код знает! Инструкцию ж не читает никто, – развеселился вдруг Григорий, словно забыл, что происходит. – Мне ж приятель почему про это рассказал? Он про этот код через два года только узнал. В кино каком‑то увидел упоминание, полез в инструкцию – и нашел у себя такое же. Тогда он код тот сменил…

– Предлагаешь поискать инструкцию? – с сомнением нахмурился Морозов. – Где она может быть?

– Понятия не имею, но там по умолчанию код какой‑то простой. То ли четыре нуля, то ли цифры от нуля до трех или от одного до четырех. Можно попробовать.

Морозов решил, что это лучше, чем ничего. Однако ни один из вариантов дверцу не открыл.

– Может, у этой модели другой админский код? – предположил Павел.

– Или Валерий тоже смотрел то кино, – добавил Морозов. – Или его смотрел предыдущий владелец дома.

– Все еще можно попытаться подобрать код Марка, – заметил Григорий. – Дни рождения, значимые даты… Может, Вероника знает пин‑коды Марка.

Он принялся вводить те даты, которые знал: дни рождения Марка, Вероники и их детей, дату их свадьбы… Ничто не подошло. Других значимых для Марка дат никто не знал, как и дни рождения его родителей.

Морозов посмотрел на часы: уже миновала половина восьмого. Они копаются тут слишком долго, оставшиеся внизу, вероятно, давно с ума сходят.

– Так, бросайте это бессмысленное занятие и идите к остальным, – велел Морозов. – Надо продумать план дальнейших действий.

– А ты? – уточнил Григорий, когда Морозов направился в свою комнату, а не к лестнице.

– Я вас догоню через минуту.

Он не обманул: вошел в гостиную всего несколько секунд спустя после них, никто еще толком не успел ничего спросить или сказать. Все только растерянно смотрели друг на друга. Зато за время их отсутствия Вероника успела немного прийти в себя. Кто‑то дал ей салфетку, чтобы она смогла вытереть руки, и стакан воды, чтобы помочь ей успокоиться. Ее глаза все еще лихорадочно блестели, но слезы больше не текли.