— Стража! Увести! В камеру! — делая грозное лицо, король Харольд проводил взглядом капитана Фламбери, который слегка подтолкнул принцессу в спину раскрытой ладонью. Стоило двери плотно закрыться, как король улыбнулся довольно и смешливо хмыкнул.

— Посмотрим, как она запоёт после ночи в каземате. А что касается «воли короля», глупышка, не тебе со мной играть.

***

Окованная железом дверь громко лязгнула за спиной, отрезая Лиссандру от свободы. В первый момент от удушливого зловонного воздуха камеры перехватило дыхание и защипало глаза. Отчего принцесса крепко зажмурилась и задержала воздух, а потом медленно шумно выдохнула и, пытаясь вдыхать неглубоко, открыла глаза, привыкая к полумраку.

Нельзя сказать, что Лиссандра была готова оказаться в каземате. Всё-таки, несмотря на отношение к ней «любимых» родственников, никто никогда не ограничивал её свободу. Максимальное наказание — принцессу закрывали в собственных покоях, пока она была ещё маленькой. Потом Лисса научилась сбегать. Но король Вульфрик оказался намного хуже, чем отец. Впору воздать Аугусто благодарность, что он ни разу не наказывал дочь серьёзно. В семье не были приняты телесные наказания, даже розгами в воспитательных целях не оглаживали спины.

Лиссандра передёрнула плечами, вспоминая слова короля, которые он запальчиво кричал. Слушать про замуж было неинтересно, про розги — откровенно дико. Неужели в Вайтэрде всё ещё живут, как в древние времена? Жена — бессловесная, бесправная тень мужа? В Срединных землях женщины уже давно играли другие роли, могли высказать своё мнение, получали обязательное образование — как минимум это чтение и счёт, даже занимали некоторые важные должности. 

Каземат принцессе не нравился всё больше, стены давили со всех сторон, как гроб, в который её замуровали заживо. Встряхнувшись, Лиссандра мысленно себя осадила, а то бурная фантазия могла привести к чему-то крайне неприятному.  В самом деле, не оставят же её тут навечно! Король сказал, на ночь. Что ж, она выдержит это испытание и завтра будет улыбаться, раз Вульфрика так это взбесило.

— Осёл! — тихонько буркнула под нос. — Как есть осёл. Глупый и упрямый, если думает, что какая-то ночь может изменить моё мнение о замужестве с герцогом Гренстоном. А тот тоже хорош, соглашается, когда у самого есть женщина. Ну или как там у рыцарей называется? Дама сердца. Быть пятым колесом телеги больно нужно. Терпеть измены и делать вид, что всё в порядке. Всю жизнь только к этому и стремилась! 

Лиссандра зло огляделась по сторонам. Камера была узким каменным мешком с маленьким оконцем под потолком, забранным толстыми прутьями решётки. Только через это оконце и поступал свежий воздух с улицы. Вечерний свет слабо проникал в камеру, и скоро здесь совсем станет темно. И стражник не стал оставлять ей свечу. Он был ей незнаком. Из захватчиков. На шевроне был вышит герб с красным драконом, который когтистыми лапами держался за шпиль замка. У короля на гербе был вепрь, это она знала точно. А этот чей? Жениха?

Усталость неотвратимо накатывала с новой силой. Прилечь бы. Да вот с этим были проблемы. Никакой мебели не было. В одном из углов лежала жиденькая подстилка из соломы, прикрытая грязной тряпкой. А с другой стороны была небольшая дырка в полу, заменяющая отхожее место. Ни воды, ни еды.

Принцесса прошла к противоположной от входа стене под окно и стала, прислонившись к ней спиной, прикрывая глаза и обдумывая ситуацию. Если бы здесь была Ведана, с тоской подумала девушка и крепко зажмурилась, чтобы сдержать подкатившие слезы. Расплакаться сейчас было бы глупостью. Ведь подумали бы, что она слаба. А не то, что соскучилась по единственному человеку, что любила и уважала как мать, которой никогда не знала.  

В какой-то момент ей показалось, что за ней кто-то наблюдает. Но окошко на двери для подачи еды арестованному оставалось закрытым. Встряхнув головой, Лиссандра отлепилась от стены, что поддерживала уставшее тело, и решительно пошла в сторону лежанки. Нужно было хоть что-то сделать, чтобы создать себе минимально комфортные условия в сложившейся ситуации.

Первым делом девушка стянула тряпку с лежанки и отбросила её в сторону отхожей ямы, прикрывая дырку, чтобы не так тянуло оттуда. На самой тряпице обнаружились давно засохшие следы крови, которые добавляли «аромата» в смрад воздуха. Остатки соломы сгребла в одну кучу к стене. На принцессе всё ещё оставался надет плотный дорожный плащ. Лиссандра потуже в него завернулась и села сверху на стожок. Капюшон прикрыл волосы и часть лица, создавая уютный тёплый кокон. Так девушка и привалилась плечом к холодной стене, подоткнула полу плаща под ноги и прикрыла глаза. Казалось, на минутку, но, видимо, измученный дорогой и переживаниями организм заснул крепким сном. Она даже не проснулась, когда в комнату вошёл стражник и принёс жестяную кружку с водой и краюху чёрствого хлеба. Да оставил маленький огарок толстой свечи, который с тихим потрескиванием грозился потухнуть в ближайшее время.

Лиссандра вздрогнула, выплывая из мутного сновидения, в котором за ней кто-то гнался по выгоревшему лесу и цеплялся за ноги цепкими пальцами, а впереди почти закрывался светящийся ход на дивную лесную полянку, где слышался гомон птиц и куковала кукушка.

— Кукушка-кукушка, сколько лет мне осталось? — пронеслось в голове.

— Ку-ку, — громко крикнула птица и испуганно вспорхнула с ветки в тот момент, когда ход схлопнулся, скрипнув несмазанными дверными петлями.

Лиссандра, проснувшись, не могла понять, где находится. Узнавание накатило постепенно. Фитилёк догорающего огарка несмело дрожал, освещая нехитрую тюремную еду.

Принцесса потянулась, чтоб сесть, и чуть не завыла от боли, пронизавшей всё тело. Мышцы ломило нещадно, да ещё плечо затекло. Но с этим можно было смириться, лишь бы сию секунду испить воды. Пришлось встать и подойти к кружке. Вода была затхлой и в ней плавали личинки комаров, бодро шныряя по дну. Сцепив зубы, Лиссандра смотрела на воду, с трудом сглатывая вязкую слюну. Решение пришло сразу. Не зря она была лучшей ученицей Ордена Прядильщиц!

Лиссандра оторвала от подола тонкой нижней нательной рубахи хороший лоскут ткани. Аккуратно выковыряла свечу, чтобы не загасить, и пристроила в расселине между камнями. Перелила воду в плошку, а потом, используя ткань, процедила её назад в кружку. Часть воды пролилась, но две трети осталось. Обмотав ручку тканью, девушка взяла ёмкость с драгоценной влагой и стала держать над свечой. Тонкое жестяное дно быстро нагрелось, а вместе с ним стала нагреваться и вода. Лисса просила Единого лишь о том, чтобы свеча не потухла до того, как вода хорошо закипит. В этот раз он услышал, не иначе! Свеча потухла в тот момент, когда принцесса, подхватив сухой, но не покрывшийся плесенью хлеб, уселась на солому, подтягивая к себе ноги и через ткань держа горячую кружку с водой, которую теперь можно было пить, не боясь за свой живот. Не хватало, чтобы ко всем бедам ещё и пронесло.

Настроение незаметно улучшилось и Лисса, чтобы скоротать время, и ожидая, пока вода остынет, стала напевать балладу, услышанную от бродячего менестреля на ярмарке в одном из селений, куда она ездила с Веданой. Песнь была об отважном рыцаре, спасшем прекрасную принцессу из лап кровожадного чудовища.

— Хм, а кто спросил принцессу, хочет ли она, чтобы её спасали, и может быть, чудовище не такое уж и кровожадное, если она жила в замке, где исполнялись все её желания, и никто её не съел?

Лисса имела своё мнение на этот счет, отличное от её сверстниц, которые млели от прекрасного златокудрого рыцаря в сияющих доспехах.

Остывшая вода оказалась вполне сносной по вкусу, а корка, немного размоченная в ней, утолила голод. Почти счастливая, принцесса Наурийская снова закрутилась в плащ и, свернувшись клубочком, спокойно засопела до утра.

— Утро вечера мудренее! — как говаривала наперсница. И Лисса могла добавить от себя: — Даже за самой тёмной ночью приходит светлое утро.

Девушка спала невинным сном и представить не могла, к каким последствиям для Срединных земель привёл её ультимативный отказ королю Вульфрику Завоевателю.