— Что? — стала оправдываться Сабина. — Я просто не хочу, чтобы он замёрз.

Она начала приковывать цепями его запястья у него над головой.

— Угу! — ответила Ланте. — Я буду внимательно следить за развитием ситуации.

Она прикрепила наручники от ножек кровати к его щиколоткам.

Когда его заковали, сделав безопасным, Сабина прильнула боком к Ланте, и они обе стали разглядывать демона.

Его широкие плечи, казалось, заняли всю ширину матраса, красиво сужаясь к тонкой талии. Волосы на руках, на груди и под пупком были чёрными, но выглядели белыми на фоне его загорелой кожи.

— Он… Аби, он великолепен, — Ланте вздохнула, — у тебя здесь собственный любовный раб-демон, которого ты можешь использовать, когда захочешь. Я тоже так хочу!

— Да, но сейчас мне нужно придать ему ускорение в его новой роли.

Ланте задумчиво кивнула:

— Одно мы не учли… а что, если он — единственный встреченный нами мужчина, который всегда ставит свои обязанности выше страсти? Что, если он всегда держит свои обещания?

— Таких мужчин не бывает.

— Хотела бы я знать. Может, он так твёрдо стоит на стороне добра, что что-то, исходящее от Правуса, не может его соблазнить.

— Ты сомневаешься в моих талантах как соблазнительницы? — Хеттия уже публично провоцировала её. — Тогда, как насчёт пари?

— Идёт. Если ты не сможешь соблазнить его на следующей неделе, я получу твой самый изящный головной убор.

Сделанный из редчайшего голубого и белого золота, самый ценный головной убор Сабины был с крыльями, загибался дугой назад за уши, а на лоб спускалась вуаль из золотых нитей.

Сабина украла его у Королевы Ясновидящих вместе со способностью, касаясь предметов, читать их прошлое. Это был один из даров прародителей, и они боролись за него насмерть. Но в конечном итоге Сабина отдала ясновидение Ланте, признавшись самой себе, что ей на самом деле хотелось только головной убор.

Сёстры не очень легко спорили на золото. Их мать частенько ставила перед собой потрёпанных чародеек и с любовью повторяла:

— Золото — это жизнь! Это совершенство! Повяжите его на доспехи поверх сердца, и тогда в вашей жизни никогда не будет крови.

Но Сабина не могла проиграть это пари. Она же была суженой Ридстрома.

— А когда я выиграю, тебе придётся целый год обходиться без секса. Может, тогда ты станешь с большей симпатией относиться к моему положению, — в ответ на сомневающийся взгляд Ланте она добавила: — Да, я сказала, год. Ты знаешь, что это равнозначная ставка.

Ланте изобразила обиженное выражение лица, но согласилась:

— Очень хорошо, ставки сделаны.

Сразу после этого пленник Сабины забормотал что-то на языке демонов, приоткрывая рот при каждом резком звуке.

— Тогда иди. Я хочу быть с ним наедине, когда он опять очнётся.

Когда Ланте ушла, Сабина забралась на кровать рядом с его талией и, качая головой, стала изучать его вблизи. Её завораживали его рога, то, как они загибались назад вокруг его головы и были по большей части гладкие, но ближе к основанию имели рубцы. Его густые волосы почти полностью их скрывали, поэтому он мог спокойно ходить среди людей, что давлось далеко не всем демонам.

Вспомнив, как ему нравилось, когда она касалась их, она погладила их своими пальцами. Он встрепенулся, даже будучи без сознания.

Затем её взгляд перепорхнул на его лицо. У него были миловидные черты — большой нос и квадратная челюсть, — только подпорченные глубоким шрамом. Рана, судя по всему, была жестокая, и ей стало любопытно, как он её получил.

Она опустила свой взгляд ниже. У этого демона было такое тело, какого она ещё никогда не видела.

Сабина предпочитала телосложение более аккуратное. Мужчины, к которым её влекло, почти всегда являлись колдунами, изысканными привлекательными ловкачами. Ридстром был не привлекательным — говоря языком колдунов — он был сама мужественность.

Это не означало, что ей не терпелось лечь с ним в постель. В прошлом она испытывала отвращение к укусам, а демоны помечали своих женщин, когда предъявляли на них свои права. И вся внешность демонов менялась во время секса с самкой, его черты становились острее, кожа темнела, вырастали верхние и нижние клыки.

На что это будет похоже, когда Ридстром станет совершенно демоническим, рыча и втыкаясь в неё? Когда это мощное тело станет доводить её до оргазма? Она отхлебнула большой глоток вина.

Сабина не лгала, говоря, что хочет оставить ему штаны для большего эффекта — естественно, она планировала открывать его застёжку зубами — но это не означало, что она не хотела увидеть его или скорее… это.

Она поставила свой кубок на тумбочку, затем медленно расстегнула молнию его штанов. То, что ей открылось, заставило её прикусить нижнюю губу.

Узор из шрамов пролегал вдоль его толстого члена. Значит, если не сейчас, то когда-то он уже был проколот.

До Сабины доходили слухи об архаических мужских ритуалах посвящения у многих Демономонархий, но она думала, что яростные демоны канули в лету.

Может, Ридстрома как раз так и посвящали — всё могло быть…

Итак, у демона была постоянная повязка на бицепсе, татуировка, и он был проколот. Похоже Ридстром Вуд из тех мужчин, у которых внешний вид ничего не говорит о том, что может быть скрыто под одеждой.

Осторожно застегнув молнию на его штанах, Сабина широко улыбнулась. Вот так сюрприз.

Ридстром очнулся. Сознание медленно возвращалось к нему. В мутных сумерках он скорее догадался, чем увидел, что лежит на какой-то кровати.

— Ты пришел в себя спустя лишь полчаса, ты силен, демон, — послышался голос Сабины.

Ярость вскипала в нем все сильнее по мере того, как сознание прояснялось. Она накачала меня наркотиками!

Он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Не мог даже толком разомкнуть веки. Голос чародейки звучал словно издалека, хотя он чувствовал, что она рядом.

На мне нет рубашки? Что за дьявол…

— Может пройти немного времени, прежде чем мы завершим начатое, так что давай пока обсудим твою встречу с эмиссаром Грута.

Что ей известно? Он покопался в памяти, но воспоминания не приходили.

— Что мне известно? — спросила она, явно читая его мысли. — Я знаю, зачем ты торопился в Новый Орлеан сегодня вечером и отчего ты так туда стремился, что мне пришлось разбить твою крутую тачку, чтобы привлечь к себе внимание.

Сегодня он собирался встретиться с братом. Кадеон напрасно будет ждать его. Ридстром почувствовал, что чародейка села рядом на кровать, и, несмотря на резь, приоткрыл глаза, однако увидел только смутные очертания. Она прошептала ему на ухо:

— Я знаю, что Грут выковал меч, который, как ты веришь, убьет Оморта.

Он попытался отодвинуться от нее и взревел, услышав звон цепей.

— Ты… ты приковала меня!

Сучка приковала его к кровати наручниками за запястья и лодыжки. Я буду убивать ее медленно-медленно.

Она не обратила внимания на его ярость.

— В качестве платы за меч Грут потребовал Сосуд — женщину, которая родит будущего воина либо окончательного зла, либо окончательного добра. В зависимости от намерения отца. Но где ты найдешь такую?

Он чувствовал, что она снова пробирается в его разум, но на этот раз опустил защиту.

— Кроме того, демон, Сосуды рождаются лишь раз в пять сотен лет.

Но у Кадеона уже есть один. К несчастью, Сосудом оказалась женщина, по которой брат сохнет уже год. Женщина по имени Холли Эшвин была той платой, которую хотел получить Грут. Когда зрение Ридстрома прояснилось, он сфокусировался на Сабине, сидящей на краю постели и ухмылявшейся ему поверх края золотого кубка. Хорошо хоть она прикрыла грудь. Тут демон нахмурился: он четко помнил, как сорвал с нее бюстье, а сейчас на ней снова была маечка — белая, тесная и такая короткая, что снизу виднелись полукружия грудей. Я теряю разум…

— Чего я не знаю, так это открыл ли ты своему брату достаточно информации, чтобы отправить его в эту бесплодную погоню?