Он резко отпустил ее руку, сбитый с толку. Боги, она плохо на меня влияет. Он продолжил идти, не обернувшись и произнеся в темноту:

— Ты пойдешь следом за мной. Если нет, тебя съедят здесь живьем.

— Куда ты меня ведешь? — Она поплелась за ним. — Что ты собираешься делать со мной? Помимо исполнения своего фетиша?

Он остановился и навис над ней, заставляя ее вскинуть голову:

— Женщина, почему ты при любой возможности задеваешь меня? — Его глаза сузились. — Ты дразнишь меня, потому что тебе нравится, когда я теряю контроль над собой.

Она пристально смотрела вдаль в течение нескольких секунд, затем произнесла:

— Вряд ли. Как еще, по-твоему, я должна вести себя с тем, кто похитил меня? Ласково?

— Если бы у тебя хватало здравого смысла, ты бы не провоцировала меня. — Сделав это заявление, он развернулся, чтобы возобновить путь. Скоро поднимется жаркое солнце, и путешествие станет еще более изнурительным.

С каждой милей она все больше надоедала ему вопросами о том, куда они идут и сколько времени это займет. Она жаловалась на солнцепек, быстрый темп и на то, что он порционно выдавал воду.

Жалобы, не касающиеся ее жажды, он игнорировал. Его мысли метались. Часть его торжествовала. Он был свободен, и Сабина стала его пленницей. Он уже начал осуществлять свою месть и был вознагражден только тем, что его ноги ослабли, так как он не до конца восстановился.

Другая же его часть чувствовала вину за свое обращение с ней. Как только эта вина давала о себе знать, он тут же вспоминал все, что она сделала ему. Оскорбление тех мужчин, купающих его… При воспоминании об этом его губы тут же расходились от растущих клыков.

Из-за ее поведения он не постеснялся бы сделать с ней все, что ему заблагорассудится. Но как долго он сможет пройти, не поимев ее? Он не желал оставлять в ней свое семя. Да, он все еще хотел сына, но не сейчас, когда было столько опасности. Не сейчас, когда он знал, что Сабина сбежит к Оморту при первой возможности.

Когда они стали взбираться по крутому склону, она споткнулась и упала лицом вниз. Сплюнув песок, она отрезала:

— Я мирилась с этим достаточно долго! Ты должен развязать меня, иначе я не смогу поддерживать такой темп. По крайней мере, освободи хотя бы одну из моих рук! Мне необходимы две, чтобы создавать иллюзии. Ридстром, я не могу продолжать идти таким образом.

Он зажал перед ее металлического бюстье и рывком дернул ее вверх.

— Оморт придет за мной! Тебе никогда не сойдет это с рук!

— Еще одно слово, и я заткну тебе рот.

Несмотря на его предупреждение, она продолжила:

— И Лотэр будет сожжен дотла… — Она замолчала, когда он оторвал еще один кусок от своей туники. — Ридстром, я буду молча…

Он обернул ткань вокруг ее головы, связав в свободный узел, только чтобы помешать ей говорить:

— Я знаю.

В течение следующего часа они прошли гораздо больше. Он чувствовал ее сердитый взгляд, буравящий его спину, но не желал слышать ее жалобы и требования.

Наконец он оглянулся на нее. Она сильно отстала, передвижение пешком брало свое. Она загорела, ноги были в крови, колени исцарапаны. Ее попка, вероятно, все еще горела.

Он хотел ощущать только удовлетворение от ее страданий — и не мог. Это шло вразрез с его инстинктом.

Будь проклята эта Чародейка. Настолько меня изменила. Он бросил на нее злой взгляд через плечо.

Она выпрямилась с надменным выражением лица… прежде чем споткнуться еще раз. Хотя он мог бы продолжать идти и дальше несколько дней подряд, но, очевидно, придется остановиться на ночь из-за нее.

Когда он нашел пресноводное озеро в защищенном ответвлении каньона, он бросил пакет у берега и присел на корточки, чтобы распаковать содержимое: маленькая бутылка вина, хлеб, курица, сыр, нож и кремний, спальные мешки.

Сабина в облегчении упала сначала на колени, затем переместилась на бедра.

После того, как демон развел огонь и съел свою часть еды, он наклонился, чтобы сдернуть ее кляп.

Она несколько раз сглотнула, подвигав челюстью:

— Действительно ли это настолько сладко, как ты надеялся? — спросила она. — Твоя месть?

— Будет. Мы только начинаем, принцесса. Будет аналог всему, что ты делала мне. Три ночи ты приходила в мою камеру и мучила меня.

— Не три ночи. Ты понятия не имеешь, что бы я сделала в ту ночь, когда ты был ранен. Если бы меня не призвали ко двору, то, возможно, изгнали бы после.

— Можно подумать, прежде ты не мучила меня?

Когда он поднес к ее губам кусочек курицы, она отвернулась:

— Ты знаешь, что я не ем мясо.

— Ты знала, что я — ем.

— Я не буду есть это.

— Проголодаешься — будешь. — Он покончил с едой, затем стал раскладывать спальные мешки под голым деревом около огня, который развел.

— Мне нужно, чтобы ты освободил мои руки, и я смогла бы умыться. — Она изогнулась, чтобы посмотреть на свою попку. — Мне кажется, семя демона попало на меня.

Он указал подбородком в сторону озера:

— Вода там.

— И что, по-твоему, я сделаю связанными руками?

— Попросишь, чтобы я искупал тебя.

В ответ она лишь впилась в него взглядом. Он отстегнул меч, снял одежду и нырнул глубоко в воду с низкого выступа. Вода была прохладная и успокоила его избитое тело.

Он вынырнул и заметил ее медленное движение по скользкому краю скалы чуть выше того выступа, с которого он прыгнул. Как раз в то самое время, когда он собрался указать ей на песчаный берег, чтобы она шла туда, Сабина внезапно соскользнула и шлепнулась в воду. В одно мгновение она исчезла. Ее руки связаны за спиной, а металл, словно якорь, потянет ее ко дну.

На него нахлынула паника, и он нырнул за ней.

— Что ты собираешься предпринять насчет моей сестры? — требовательно спросила Ланте у Оморта. Только ее беспокойство о Сабине придавало ей смелости в общении с монстром, сидящем перед ней.

Он даже, казалось, перестал быть человеком — только воплощением чистейшей ярости. Хеттия, опустив голову, стояла на коленях у подножья его трона и, не переставая, дрожала, словно от холода.

За прошедшие несколько часов он убивал снова и снова: Инфернов, призраков, даже демонов ярости, которых насильно забирали из их городов.

Но ничто не могло успокоить его. Тела с безжизненными глазами и обвисшими конечностями кучей лежали вокруг колодца на окровавленном брезенте. Зловоние и мухи были невыносимы.

— Ты должен послать демонов огня за ней. Они могут телепортироваться.

— Ты считаешь, я не думал об этом? — завопил он. — Ридстром возьмет ее к Царству Мрака. Эта область вне равнины. И никто из демонов огня или вампиров не был там ранее.

Демоны и вампиры могли перемещаться только в те места, в которых они успели побывать. Ланте было неизвестно, знал ли Оморт, что уже не имело значения, могут ли вампиры перемещаться к Царству Мрака или нет. Они больше не состояли с ними в союзе.

Когда соглашение между фракциями сломалось и легион Лотэра исчез, стало ясно, кто предал Оморта… и Сабину. Король демонов огня все еще был их союзником, но надолго ли это?

Честно говоря, Ланте не переживала, что Ридстром причинит Сабине боль. На самом деле она полагала, что он будет защищать свою женщину даже ценой собственной жизни. Причиной ее беспокойства был morsus Сабины.

— Оморт, если мы не сможем найти ее, когда подействует яд? — спросила Ланте.

Оморт невесело рассмеялся:

— На неделю раньше, чем она ожидает.

— Ты солгал ей! — вскричала девушка.

— Не имеет значения, — ответил он, — ты откроешь портал до Царства Мрака. Призраки обыщут его и вернут ее до конца этого вечера.

Ланте сглотнула:

— Я не… смогу открыть тебе портал.

Когда Оморт стал призывать Инфернов Сабины для того, чтобы пытать и убивать их, Ланте приняла решение открыть портал, чтобы спрятать слуг, находящихся под их с Сабиной защитой. Ланте справедливо считала, что ее сестре безопаснее с демоном, чем кому-либо внутри Торнина.