А после плотно укуталась в одеяле и еще пол ночи пыталась уснуть. Но странным было то, что на следующий день, никто не видел на ней колье. Оно было видимо для неё, но невидимо для всех окружающих.

— Не понимаю, — истерически причитала императрица. Она уже как час мерила шагами подземелье, — почему не сработало? Где моя сила?

Она зло кинула нож о стену, так что он звякнул, и с равной силой отлетел от стены и попал в ногу Нату. Тот завыл и упал на пол, пытаясь вытянуть нож из ляжки.

Стоны, крики, завывания — целая какофония звуков развернулись вокруг Лиры.

Она медленно приходила в сознание. Голова её была склонена, и закрыта свисающими волосами, так что никто не мог увидеть её открытых глаз, которые удивленно смотрели на грудь, там покоился раненый артефакт. Главный камень ожерелья был треснут, в нем виднелся глубокий след от ножа.

«Во имя Вельзевула, как же мне повезло», — тихо возрадовалась Лира.

«Выберусь отсюда, расцелую Алека и не только», — пообещала она сама себе.

Но тут же мысленно спохватилась, как же ей выбраться и не подать признаки жизни. С каждой минутой было труднее, кандалы передавили руки и их очень хотелось размять, чтобы те не так сильно врезались в сухожилье.

— Да не кричи ты, — не выдержала императрица, она рывком достала нож из Натаниэля. — Чай не девица. И все же, что не так? На других же срабатывало. Я её убила, и сила должна была перетечь ко мне, — теребя ожерелье приговаривала она у алтаря.

— О, великая, что я сделала не так? Неужто разгневала тебя? — с ужасом прошептала она. И в секунду упала на колени, забив долгие поклоны и молитвы, воспевая в них жену Вельзевула.

Лира, мысленно подхихикивала и пыталась найти выход. Но в голову толковое ничего не лезло. Она начала терять надежду.

Стены каземата сотряслись. После снова, а потом и вовсе дверь с грохотом отлетела и в проеме показался человеческий профиль. Не дав опомниться присутствующим, он выкинул два смертоносных боевых шара и нанес увечья Эбигейл и Натаниелю. Это было заклинание «кромешного заточения». Их тело обездвижено, а разум покоиться в темноте.

Сквозь кучи пыли незнакомец прошел к Лире и освободил от кандалов, сорвав их заклинанием.

Девушка тяжелым грузом упала ему в объятья. И только тогда узнала в нем Алека.

— Я же говорил, с ожерельем мне спокойнее, — только и успел он произнести перед тем, как девушка окончательно упала в обморок.

Приходила она в себя медленно. Под собой чувствовала мягкость перин и свежий аромат букета цветов. Открыв глаза, нашла себя лежавшей на кровати в большой светлой комнате. Пространство вокруг было заставлено разными цветами, а окна раскрыты настежь, впуская солнце и трель птиц.

Ей сразу стало тепло на душе.

— Я надеялся всё это порадует тебя, — Алек обвел руками искусственный сад вокруг.

— Тебе удалось, — тихо сказала она.

— Всё уже позади, — озвучил в слух её мысли. — Они больше никогда не причинят ни тебе никому другому вреда, — сменяя милость на гнев, сказал он.

— Столько душ загублено, — на глаза навернулись слезы, — стольких родительского тепла лишили.

Видимо сейчас пришла истерика. Стоя на пороге великих завываний, Алек принял меры. Он в два шага преодолел расстояние и крепко заключил её в свои объятия. Мерно и в такт он начал убаюкивать её.

— Прошлое не зависит от нас, его не изменишь, — утешительно он погладил её. — Но вот будущее только твое, и каким оно будет — зависит от тебя.

Он нежно подарил ей поцелуй:

— Ну или от нас, — его улыбка как лучик солнца в темноте, всегда давала надежду на лучшее будущее и зарождала бабочки в её животе.

— От нас, — как завороженная повторила она, утопая в голубых омутах.

Неделю лекари отпаивали девушку. Ее проведывала команда, Алек не отходил ни на минуту.

Когда Лира немного окрепла и магический резерв чуть восстановила, к ней явился император. Свиту оставив за дверьми, он вошел лишь с самыми доверенными людьми: советником и первым мечем империи, ректором её академии, Маркусом.

Советник запечатал комнату от нежеланной прослушки. Алек взял девушку за руку, ведь её начала бить мелкая дрожь от столь официального визита.

— Дорогая Лира, — обратился император из кресла в дальнем углу, — как ты понимаешь, произошла чрезвычайная ситуация. Я прошу прощения за причиненный ущерб, и понимаю, что загладить вину мы не сможем, — он взял выжидающую паузу. — Но, поверь, я смогу как следует наказать эту змею, — в его глазах зарождался огонь, — ту, что причинила много боли, ожидает самая страшная участь. Ей не сойдет с рук и ни одна загубленная жизнь, об этом позаботятся жнецы, она навечно будет заточена в их подземельях. Каждый день эта женщина проведет в мученьях. Так как и её мелкий приспешник, — его голос был суров и холоден.

Лире довелось увидеть, как император выносит приговор вечной боли своей жене. Ни один мускул на его лице не дрогнул, подписывая вечные мучения своей бывшей половине.

— Если я могу как-то реабилитировать положение двора в твоих глазах, только скажи, — протянул руку помощи он. Настолько редкую, что Лира растерялась.

— Ваше высочество, — подал голос Алек, — Лира сейчас слаба и пока еще не окрепла мыслями и телом. Может ли она дать ответ через двое суток? — как громоотвод взял на себя вопрос Алек.

— Конечно, — император приподнял руки в соглашающемся жесте, — всё, что нужно нашей героине.

Он ей подмигнул:

— Только вы же понимаете, предательство императрицы должно остаться четко между нами, — строго спросил он.

Лира как болванчик закивала.

— Всем остальным будет выдана официальная версия — плохое самочувствие, а вскоре и кончина, — прискорбно сообщил он.

— Лира, может у тебя есть вопросы, пока я не ушел? — напоследок спросил Викентий.

Девушка сглотнула, прочистила горло, чтобы оно её не подвело и спросила то, что волновало больше всего.

— Что будет с детдомом и ребятами в нем? — в упор она посмотрела на Викентия.

Тот улыбнулся и как заботящий отец сказал.

— Детдом исчезнет с лица карты, его расформируют, всех причастных накажут. А детей возьмет под опеку империя. Такой потенциал зря не пропадет. Из них получаться прекрасные стражники. Правда Алек? — и император пристально зыркнул на мужчину.

— Вы всегда правы ваше высочество, — только и мог сухо сказать Алек. Он не смел перечить императору, даже если это шло в разрез с его суждениями. Лишь крепче сжал Лирыну руку в своей, ища безмолвной поддержки.

— А с теми ребятами, которые сбежали со мной. За нами прекратятся гонения? — задала второй по важности вопрос.

— Вам дарована полная свобода и эмансипация. Даже больше, теперь ты обладатель зеленого креста, вам открыта дорога в любое учреждение при империи. Но я надеялся, что после выпуска ты примкнешь к лавам стражников, — скорее утвердительно, чем с предложением проговорил император. У Лиры пробежал холодок по спине.

— Так что, надеюсь, в скором времени снова вас увидеть, — он встал с кресла, преодолел расстояние до кровати и поцеловал руку Лиры, не занятую Алеком.

— Я не прощаюсь, — лишь сказал он и покинул опочивальню.

Ректор же напротив задержался.

— Маркус, как это понимать? — первым взбешённо зашептал Алек.

— Я ничего не мог поделать, — пожал тот плечами, — такова воля императора.

— Да какая это свобода, это шило на мыло!

— Скорее удавка или гильотина, только у удавки был поводок, — с нервным смешком произнесла Лира.

— Милая, мы что-то придумаем, — успокаивающе погладил он её по руке, — так ведь Маркус? — уже более настойчиво заручился поддержкой Алек у друга.

— Сделаем всё возможное, — покорно согласился он. — Но не уверен, что это нам не выйдет боком.

— Сейчас главное держать маску, делать вид что все хорошо. Лира, ты рада своей победе. И очень признательна императору за шанс проявить себя. На церемонии сияй лучше самой яркой звезды, и маши зеленым крестом на право и на лево, твоя команда тебе поможет. Нельзя, что бы император заподозрил не ладное. Ты поняла? — в ректоре прорезались нотки ректорства.