— Вздор! — улыбнулась Эмма. — Можно ли найти лучшее место для того, чтобы родить ребенка мистера Кэкстона, чем его собственный дом?

— Но Филипу не нужна ни я, ни этот ребенок.

— Не могу поверить, мисс Кристина, — вы слишком красивы, — пожала плечами Мэйвис. — Неужели мистер Кэкстон такой глупец?! Вы сказали ему о ребенке?

— Я… я знала, что он не желает детей, поэтому не сочла нужным извещать его.

— Но если мистер Филип ничего не знает, вы не можете быть уверены в его чувствах, — рассудительно заметила Эмма. — Нет, вы останетесь здесь, как было решено. Не можете же вы отказать мне в радости увидеть дитя Филипа Кэкстона!

— Но…

— Не хочу больше слышать ни единого слова об отъезде! Но я хотела бы узнать, где и как вы встретились с мистером Филипом.

— Все, с начала до конца! — добавила Мэйвис. Кристина еще раз взглянула на портрет леди Эндженет. Как Филип похож на мать!

Роды начались через несколько недель. Сначала схватки были слабыми, еле заметными. Кристина почувствовала боль, когда гуляла в цветнике за домом. Эмма немедленно уложила ее в постель, поставила кипятить воду и позвала Мэйвис, которой приходилось не раз принимать роды. Она все время оставалась рядом с Кристиной, уверяя ее, что все идет хорошо. Время тянулось ужасающе медленно, и Кристина кусала губы, пытаясь заглушить рвущиеся из горла крики.

Она мучилась четырнадцать долгих часов и наконец, натужившись в последний раз, произвела на свет своего ребенка и была вознаграждена его громким требовательным криком.

Смертельно уставшая Кристина счастливо улыбалась.

— Я хочу подержать своего сына, — слабо прошептала она Эмме, стоявшей у постели и выглядевшей такой же измученной, как и роженица.

— Как только Мэйвис обмоет его, дитя мое, сейчас же принесет. Но откуда вы знаете, что это мальчик?

— Кого еще мог зачать Филип Кэкстон?

Стоял жаркий день в конце сентября, и в маленькой столовой гостиницы царила удушливая жара. Филип только вчера прибыл в Каир. Утром он сумел отыскать относительно неплохо сидевший на нем костюм и заказал все необходимое для путешествия домой. Теперь он сидел за рюмкой коньяка, бездумно ожидая, пока принесут обед. О последних восьми месяцах адских страданий вспоминать не хотелось.

— Да это Филип Кэкстон! Подумать только, как давно мы не виделись! Что привело вас в Каир?

Подняв глаза, Филип увидел стоявшего перед ним Джона Уэйкфилда.

— Дела, — неохотно отозвался он, гадая, знает ли Уэйкфилд, что этими «делами» была его сестра Кристина. — Но сейчас уже все улажено, и в конце месяца я возвращаюсь в Англию. Не хотите ли пообедать со мной? — из вежливости осведомился Филип.

— Сожалею, но я обедаю не один. Если не возражаете, пока с удовольствием выпью с вами.

— Вы ждете свою сестру? — спросил Филип, от всей души надеясь, что это не так. У него не было ни малейшего желания видеть Кристину… ни сейчас, ни в будущем.

— Кристина пять месяцев назад вернулась в Англию. Не вынесла здешнего климата. По правде говоря, я вполне с ней согласен. Единственное радостное событие за все то время, что я здесь пробыл, — это встреча с моей женой. Мы поженились только в прошлом месяце и скоро отплываем домой, возможно, на том же судне, что и вы.

— Поздравляю и очень рад за вас. По крайней мере ваше путешествие не закончилось полнейшей неудачей, как мое, — горько вздохнул Филип. Скорее бы оказаться подальше от Египта и навеки отрешиться от грустных воспоминаний.

Джон Уэйкфилд встал и приветственно помахал кому-то. Филип заметил у входа двух красивых женщин, направляющихся к их столику. Джон поцеловал старшую в щеку и представил Филипа жене и свояченице.

— Мистер Кэкстон, мой давний знакомый. Он из Лондона, и мы, по-видимому, вернемся в Англию вместе, — объяснил он дамам.

— Не могу сказать, как я рада познакомиться с вами, мистер Кэкстон! — выпалила Эстелла Хендрикс. — Теперь, я уверена, путешествие будет намного приятнее. Вы еще не женаты, мистер Кэкстон?

— Эстелла! — укоризненно воскликнула Карин. — Тебя это не касается! — И, немного покраснев, с улыбкой покачала головой. — Я должна извиниться за мою сестру, мистер Кэкстон. Она, на свою беду, слишком откровенна.

Филипа немало позабавила столь дерзкая прямота.

— Ничего страшного, миссис Уэйкфилд. Такая редкость в наши дни встретить человека, не скрывающего свои мысли.

В эту ночь, лежа без сна в номере гостиницы, Филип проклинал коварный случай, устроивший ему встречу с Джоном Уэйкфилдом. Сразу вспомнилось все, что он так долго старался похоронить в душе. Филип надеялся забыть Кристину, но это оказалось невозможным. Каждую ночь ее образ преследовал его: ее прекрасное стройное тело, извивающееся под ним, волосы, в которых играл солнечный свет, нежные сине-зеленые глаза, манящая улыбка. Одна лишь мысль о ней возбуждала в нем желание. Филип все еще хотел ее, даже зная, что Кристина никогда больше не будет принадлежать ему.

Сначала он твердо решил остаться в Египте. Невозможно вернуться в Англию и каждый день рисковать встретиться с Кристиной. Но он продолжал видеть ее повсюду: в шатре, возле пруда, в пустыне. Пока он остается в Египте, выбросить ее из головы нет сил.

Филип хотел вернуться в Англию еще четыре месяца назад. Но тут в лагере появился Омер, брат Эмины, и рассказал правду о похищении Кристины. Оказалось, что этот коварный план задумал Рашид, мечтавший погубить брата, чтобы самому стать шейхом.

Рашид так и не вернулся в лагерь после того, как отвез Кристину к ее брату. Если бы он вернулся, Филип убил бы его. Четыре месяца Филип разыскивал Рашида, но тот исчез.

За день до отплытия Филип от нечего делать забрел на рынок, решив прогуляться между рядами лотков и крошечных лавчонок. Узкие улочки были забиты торгующими арабами. Повсюду, куда ни падал взор, важно стояли невозмутимые верблюды, нагруженные тюками.

Душистый аромат благовоний напомнил Филипу о том дне, когда он, четырнадцать лет назад, шел по этому же рынку. Ему было тогда всего двадцать лет, и Египет казался странной и зловещей землей. Он приехал в Каир, чтобы найти своего отца, но не представлял, с чего начать поиски. Он знал только, как зовут отца и что тот был шейхом какого-то кочевого племени.

Филип неделями бродил по пыльным улицам, расспрашивая людей, не знают ли они Ясира Альхамара, и наконец понял, что, действуя таким образом, ничего не добьется. Его отец жил в пустыне, поэтому Филип нанял проводника, нагрузил припасами двух верблюдов и отправился в выжженные солнцем пески.

За последовавшие затем несколько изнурительных месяцев Филип сполна познакомился с тяготами жизни в пустыне. Безжалостное солнце палило его днем, а по ночам ледяной холод заставлял прижиматься к боку верблюда, чтобы хоть немного согреться. Они ехали много дней, не встречая ни единой живой души, а если натыкались на бедуинов, те либо ничего не знали о Ясире, либо не имели представления, где его искать.

И когда Филип был уже готов сдаться и прекратить поиски, они наткнулись на лагерь отца. Он никогда не забудет тот день и лицо Ясира, когда тот узнал, кто перед ним.

Филип был счастлив в Египте, но теперь жизнь в этой стране стала для него невыносимой. Пока он остается здесь, он не сможет забыть Кристину. И поскольку не было никакой надежды найти Рашида, он наконец решил уехать. Он вернется в Англию, сообщит Полу о смерти отца, потом продаст поместье и скорее всего отправится в Америку. Куда угодно, лишь бы подальше от Кристины Уэйкфилд.

После родов Кристина прожила в Виктори еще месяц, знакомясь с Филипом Джуниором[4], или просто Джуниором, как она его часто называла. Оказалось, что она не зря назвала его так — малыш был копией своего отца. Такие же зеленые глаза, такие же черные волосы, такой же упрямый подбородок. Красивый здоровый ребенок с неуемным аппетитом, он стал ее радостью и смыслом ее жизни.