— Я не собираюсь ничего делать, Джонси. Он не приедет сюда, а я не собираюсь появляться в тех местах, где могу наткнуться на него. И к тому же я вовсе не терзаюсь — просто злюсь! Этот человек отвратителен. Должно быть, у него потребность уничтожать каждую хорошенькую девушку, встретившуюся ему на пути.

— Да ты, кажется, ревнуешь, дорогая, — заметила Джонси.

— Ничуть! — фыркнула Кристина. — Я в бешенстве! Я не винила Филипа за то, что он сделал со мной, хотя и должна была! Он, вероятно, разбил сердце Нуры и сделает то же самое с Эстеллой. Она даже не знает, что он женат.

— Но и тебе это не известно. Кто сказал, что он женился на той девушке? Он мог сделать ее своей любовницей так же, как и тебя.

— Не посмел бы! Ее семья ни за что не допустила бы такого!

— Все равно, ты наверняка ничего не можешь знать.

К ужину приехал Томми, но не обратил ни малейшего внимания на Эстеллу, впрочем, как и она на него. Когда все встали из-за стола, Кристина улучила момент, чтобы остаться наедине с Джоном, и попросила его помочь ей справиться с Томми, объяснив, что тот не дает ей покоя и она не знает, что с ним делать.

— Не мог бы ты поговорить с ним, Джон? Попросить, чтобы он перестал просить меня выйти за него замуж?

— Но я не вижу причин, почему бы тебе не стать его женой, Крисси. Он любит тебя и станет прекрасным мужем и отцом твоего ребенка. Нельзя продолжать жить воспоминаниями. Я уверен, что ты со временем тоже полюбишь Томми.

Кристина удивленно взглянула на брата, но тут же поняла, что тот скорее всего прав. Теперь у нее больше нет причин отказывать Томми.

Филип громко постучал. Дверь открыл лакей с кислым лицом.

— Мистер Кэкстон, — оживился он, — как хорошо, что вы приехали! Мастер Пол будет в восторге!

— Где мой брат? — осведомился Филип, вручая слуге пальто.

— В кабинете, мистер Кэкстон. Доложить о вас?

— Не стоит, — отказался Филип и, пройдя по короткому коридору, оказался у открытой двери кабинета Пола.

— Если ты слишком занят, младший братец, могу зайти попозже, — лукаво объявил он.

Пол оторвался от бумаг и быстро поднялся с радостной улыбкой на красивом лице.

— Черт побери, Филип! Наконец-то ты снова дома! Когда вернулся? — спросил он, обнимая брата.

— Только сейчас, — сказал Филип, садясь в большое кожаное кресло у окна.

— Я отправил тебе письмо, но ты, очевидно, отплыл раньше, чем получил его. Ну что ж, не важно, главное, что ты здесь. За это стоит выпить! — объявил Пол, подходя к маленькому поставцу, где он держал графин с бренди и бокалы.

— И кстати, прими мои поздравления.

— Вряд ли мое возвращение — повод для поздравлений, — сухо отозвался Филип.

— Согласен. Твой приезд стоит отметить, но дело в том, что я видел твоего сына, и он прекрасный здоровый парнишка, а главное, похож на отца как две капли воды, — жизнерадостно заметил Пол, вручая брату бокал.

— О чем это ты, черт возьми? Нет у меня никакого сына!

— Но я… я думал… ты знаешь! Неужели ты приехал в Англию не затем, чтобы отыскать сына? — удивился Пол.

— Ты говоришь загадками. Пол. Я уже объяснял, что не знаю ни о каком сыне, — раздраженно бросил Филип, не понимая, чего хочет брат.

— Значит, ты не признаешь его? Собираешься отрицать, что малыш существует… делать вид, что ничего не случилось?

— Некого мне признавать! Сколько раз повторять тебе? Лучше объяснись-ка, младший брат, потому что мое терпение на исходе! — рявкнул Филип. Пол разразился хохотом и рухнул в кресло напротив Филипа.

— Будь я проклят! Она так и не сказала тебе, верно? Ты и вправду ничего не знаешь?

— Нет, не сказала, и кто, дьявол тебя возьми, эта самая она?

— Кристина Уэйкфилд! С кем еще ты жил последний год? — Филип потрясенно осел в кресле. — Три месяца назад, в Виктори, она родила сына. Я, естественно, предположил, что ты знал об этом, поскольку она приехала в твой дом, чтобы родить ребенка. Я случайно оказался там, как раз когда мисс Уэйкфилд собиралась возвращаться домой. Она, кажется, рассердилась, что я узнал о ребенке. И рассказала, что ты наделал, как похитил ее и держал в плену четыре месяца. Как ты мог сотворить такое, Филип?

— Это был единственный способ ее удержать. Но почему она не вернулась и не рассказала мне? — спросил Филип скорее себя, чем Пола.

— Она сказала, что ты не хотел ребенка и не собирался жениться на ней.

— Но я никогда не говорил ей… — Филип осекся, вспомнив, как бросил тогда, что привез Кристину в лагерь не для того, чтобы она рожала ему детей, и с самого начала заявил, что не собирается жениться.

— Даже если ребенок и похож на меня, это еще не означает, что я его отец. Кристина могла зачать ребенка после возвращения к брату.

— Пошевели мозгами, Филип, и посчитай на пальцах, если не можешь иначе. Ты похитил ее в день приезда в Каир, не так ли? В сентябре?

— Да.

— И продержал ее у себя четыре месяца. Кристина покинула тебя в конце января и спустя восемь месяцев родила сына. Так что отец — ты. И кроме того, Кристина, считай, сама призналась, что ребенок твой. Вот ее точные слова: «Я родила сына, который не нужен Филипу». Должен еще добавить, что она собирается оставить мальчика у себя и вырастить его сама.

— У меня сын! — воскликнул Филип, ударяя кулаком по ручке кресла и радостно смеясь. — У меня сын, Пол, сын! И говоришь, он похож на меня?

— Твои глаза и волосы — красивый мальчик! О лучшем и мечтать нельзя.

— Сын. А она и не собиралась говорить мне о нем. Мне понадобится одна из твоих лошадей, Пол. Я завтра же уезжаю.

— В Холстед, надеюсь?

— Конечно. Хочу видеть сына! Теперь уж Кристине придется выйти за меня замуж!

— Но почему ты вернулся в Англию, если не знал о ребенке? — удивился Пол, наполняя бокалы. — Приехал за Кристиной?

— Я по-прежнему хочу ее, но вернулся не за ней. Просто для меня в Египте ничего не осталось. Ясир мертв.

— Мне жаль, Филип. Я почти не знал Ясира и не думал о нем как об отце. Но ты… ты любил его. И должно быть, очень страдал.

— Верно, но Кристина помогла мне справиться с горем.

— Хотел бы я знать, что произошло между вами, — заметил Пол.

— Может, я и расскажу когда-нибудь, но не теперь. Я и сам по-настоящему не понял, что между нами произошло.

Следующим утром на рассвете Филип уехал и по дороге старался обдумать, как поступить и что же все-таки случилось. Почему Кристина не вернулась, узнав, что носит его ребенка? А Джон? Она, как видно, ни в чем не призналась брату, иначе тот еще в Каире немедленно вызвал бы его на дуэль.

Ну что ж, Джон скоро узнает правду. Филип непрестанно гадал, как воспримет эту новость брат Кристины, ведь они стали такими хорошими друзьями во время путешествия в Англию. И как поступит Кристина, когда Филип неожиданно появится в Уэйкфилд-Мэнор? Она, очевидно, не хотела, чтобы он узнал о ребенке. Или все-таки хотела? Иначе зачем она приехала в Виктори?

Кристина собирается вырастить и воспитать мальчика. Но если она ненавидит Филипа, зачем ей каждый день иметь перед глазами напоминание о нем? Может быть, она не так равнодушна к нему, как желает показать?

Если бы только Филип успел тогда сказать Кристине, что любит ее! Если бы только не ждал, пока услышит от нее признание! Но на этот раз он скажет ей о своей любви, как только ее увидит.

Кристина все утро избегала Эстеллу. Как невыносимо видеть счастливое выражение глаз этой девушки, зная, что она любит Филипа.

Солнце уже стояло высоко в небе. Карин с сестрой отправились в Холстед за покупками, а Джон сидел в кабинете за счетными книгами.

В доме стояла тишина. Кристина прилегла в гостиной, пытаясь читать, чтобы хоть на несколько часов забыть о Филипе и Эстелле, но перед ее глазами все время возникала одна и та же сцена: слившиеся в поцелуе Эстелла и Филип. О, будь он проклят!