Все закивали.

— Что-ж, хорошо, — выдыхаю и наконец беру гнев под хоть какой-то контроль, — Я слушаю.

Экскурс длиною в полчаса закончен. Будем молить всех богов, чтобы какой-нибудь идиот не удержал информацию, просто потому что я его не спросил.

Что-ж, итого:

Со стороны компашки из Инферно нет каких-либо значимых новостей. Всё что они видели — влияние действий Адама, который со смерти сестры им так и не показался. То где-то слух пройдёт, якобы о могущественном маге огня, то где-то встретятся последствия его битв, то ещё что. Единственное, что на тот момент знал Джозеф и остальные — Адам жив, и с каждым днём становится всё сильнее.

Рассказ так себе. Куда интересней вышла часть Лилит.

Относительно недавно, — около трёх месяцев назад, — во время очередного задания отца, она забрела в скрытый и неизвестный ранее Эдем, где не было ни сферы, ни чего-либо другого, что хоть как-то напоминало божественное влияние. Единственное, что она там увидела — измученного и спящего подростка, лежащего рядом с трупом какой-то девушки.

Лилит случайно разбудила парня и едва за это не поплатилась, спровоцировав агрессивного мага атаковать вторженца. Но благо она смогла достучаться до дикого волшебника, и тот понял, что девушка угрозы не несёт. Затем, естественно, произошло знакомство и своего рода допрос, где Лилит на человеческом языке объяснила, что парень находится на стадии полубога и это его личное пространство, пускай ещё и неполноценное. Она объяснила, что не хотела сюда заходить, во что маг с трудом поверил и снял огненную петлю с её шеи.

Для Лилит такое было впервые, и потому, уже после расставания, её разум всё время возвращался ко встрече с неизвестным парнишкой. Эта мысль стала столь навязчивой, что она не удержалась, и при следующем задании вновь проникла в скрытое измерение, где снова обнаружила парня.

Так и началась история их встреч, в середине которой Лилит осознала, что Адам ей нравится. Не как человек, не как коллега-бог, а именно как парень, как мужчина. И с каждой встречей её чувства становились всё сильней и сильней.

Но даже по прошествии времени Лилит так и не решилась рассказать ему о своей жизни и признаться, что она фактически рабыня собственного отца. Адам об этом даже и не подозревал — он просто думал, что Лилит помогает своему отцу в божественных делах. Он не знал, какой ужас творится между их встречами.

Но вот сам мальчик, что был лишён последнего дорогого человека, уцепился за эту мизерную возможность выговориться, излить чувства и просто-напросто поболтать хоть с кем-то, помимо трупа собственной сестры. И так уж вышло, что единственным собеседником стала симпатичная девушка, что с удовольствием и переживанием слушала рассказы парня. Мальчик увидел в ней искреннюю поддержку, и спустя время тоже проникся чувствами.

Но увы, далеко это не зашло — встречи были редкими, а влюблённые и понятия не имели, как себе вести и что говорить.

И только лишь они осознали взаимность симпатии, как в историю включаюсь уже Я. Ну а далее рассказ Лилит пошёл в более менее ожидаемом русле: Адам узнал о моей роли в жизни Лилит только после смерти Шезму и сначала впал в ярость, но после долгого времени Лилит его убедила, что я на самом деле хороший. К слову, она не знала, что виновником всех бед Адама был именно я, тогда как он рассказывать не спешил.

Всё, что Адам сказал после хвалебных в мой адрес слов: «Я благодарен, что он тебя спас, но не более. Я всё ещё его ненавижу. Если хочешь, можешь передать. Мне плевать».

После этого, ожидаемо, в их отношениях возникло неприятное натяжение. Как-никак, Лилит скрыла важную информацию об отце и её собственных мучениях, вдобавок начав с огромной охотой служить тому, кого Адам искренне ненавидит.

Слава богу, в последнее время это начало сглаживаться: их встречи стали чуть чаще, а безостановочные рассказы о моих добрых деяниях слегка простили девушку в глазах Адама.

«Адам всё-таки меня ненавидит», — подумал я тогда, — «Всё ещё. Ну да, это логично. Из-за меня произошли самые ужасные события в его жизни. В его глазах я полное дерьмо. Заслуженно», — эмоции меня переполняли, — «Чёрт, как же я надеюсь, что всё получится исправить. Я не хочу, чтобы всё так и осталось. Не хочу, чтобы существовала эта ненависть, пусть и заслуженная. Я просто хочу извиниться и показать делом, что принимаю свой грех. Не только ради Адама, но и ради себя. Это важно. Я обязан»

И мои надежды оказались небезосновательными.

Дело в том, что труп сестры Адама полностью законсервирован, и всё это время мальчик искал способ её воскресить. Именно ради этого он с каждым днём становился сильнее — чтобы спасти сестру. Только вот несмотря на все старания, несмотря на статус полубога, он всё ещё не знает ни одного подходящего метода воскрешения.

Теперь всё встало на свои места. Вопрос оставался лишь один, и на тот быстро нашёлся ответ.

Почему никто не вспомнил про Адама раньше, и почему разговор о нём зашёл лишь через несколько недель после встречи?

На самом деле всё элементарно: в день, когда напал Чупакабра, я использовал третью стадию Лени и загадал: «Пусть всё пройдёт как можно лучше». Именно это желание и стало причиной общей забывчивости

Но что же такого хорошего и «лучшего» в сокрытие столь важной информации?

Да хер его знает, на самом деле.

Но можно быть уверенным, что возвращение воспоминаний именно в день встречи с Арианной — не простое совпадение. Лень изменил саму реальность и общее сознание только для того, чтобы все вспомнили про Адама только сейчас, именно в этот день и именно в эту секунду.

Я не знаю, почему именно это условие спровоцировало Лень. Остаётся лишь ждать и смотреть, как тысячелетний артефакт интерпретировал моё желание. Пока я не могу додуматься.

— Что-ж, понятно, — вздыхаю я после долгого обдумывания, — Ситуация… более чем прояснилась. Спасибо всем за вклад в рассказ, — я почесал затылок, — И это… извините за эмоции.

Да, новость, что я просто забил на бедного мальчишку сильно ударила по эмоциональному состоянию. Но сейчас, когда ситуация стала понятна, я, кажется, скоро найду способ всё исправить.

Да, я обязательно всё исправлю.

Я должен.

— М-м-м…, - промычал Корова и спустя полчаса наконец пришёл в себя, — О, вы всё ещё здесь. Здорово.

Все повернулись на минотавра, и неловкая атмосфера наконец начала растворяться.

Боже, храни эту корову.

— И так, я закончил с осмотром и прогнозированием будущего, — он похлопал в ладоши чтобы привлечь и без того привлечённое внимание, — В общем, господа и дамы, у нас три оптимальных варианта событий. Первый: господин не вмешивается в следующую битву и после неё начинается крупномасштабная война с Империей.

— Ну и где же это оптимальный вариант? — вмешиваюсь я.

— Поверьте, в случае, если вы не вмешиваетесь — это самый оптимальный. И так, второй вариант: господин самолично разбирается с аванпостом Альянса возле столицы, и мы просто её обходим. Тогда войны не случится, Империя сохранит независимость, а мы сможем вычистить весь Альянс на её территории.

— Уже лучше. Ну и третий?

— Третий: вы, господин, также уничтожаете Альянс и самолично выдвигаетесь к столице. Перед её порогом вас будет ждать армия Империи и сам император, диалог с которым прервёт Гордыня. Дальнейшее увидеть не могу.

Недолго подумав, я озвучил всеми ожидаемое решение:

— Ну, здесь всё очевидно. Третий.

Мне и так придётся говорить с Акселем — не по поводу судьбы Империи, так насчёт Арианны. И если ему суждено меня убить, так пусть хоть без томительного ожидания.

— И что нам делать? — спрашиваю я.

— Ждать до завтра, собирать армию, переходить в наступление. Потом вы просто уничтожаете аванпост — максимально эпично и со вкусом. Метод не важен.

— Каков шанс моей смерти?

— Минимален. Благодаря жертве Ктула, который всё ещё где-то возрождается, Кухулин мёртв и не сможет вам навредить. В то же время, господин Смерть уже вернулся, и если что сможет спасти вас от первой… смерти, — Корова всегда запинался при этом каламбуре, — Так что, шанс умереть до встречи с гордыней — ничтожно мал. После — не знаю. Не вижу.