— Гулять так гулять…
Время полетело. Разговоры становились горячее, выражения смачнее, состояние пьянее. Без девочек они продержались два часа, а потом уже не разбирали, кто и когда к ним подсаживался, сколько раз каждый из них выходил в темноту уборных комнат, чтобы справить нужду, а заодно и удовлетворить мужскую похоть. Это был уже не спринт, а самый настоящий марафон с передачей эстафетной девочки. Очнулся Гоша, как обычно, в середине следующего дня у себя дома, лёжа поперёк кровати, от телефонного звонка.
— М-да, — бессвязно ответил он по громкой связи. Телефон лежал рядом, потому что из рук он вываливался. Палец кое-как справлялся с задачей провести по экрану. — Сплю. Немного пьян. Завтра как стёклышко…
Короткие гудки Гоша уже не слышал. Он снова провалился в сон и проснулся к вечеру от давящего желания пообщаться с унитазом. С чувством полного унижения он добрался до белого друга и рухнул перед ним на колени, обняв как любимую женщину, чтобы поведать о том, что «нет повести печальнее на свете», чем мысль о нелюбви и туалете. Унитаз пах розами и слепил глаза чистотой. Гоше было перед ним жутко стыдно, не то что желудку, который загрязнял стерильные воды с должным усердием. Голова вальсировала на раз-два-три.
— Умираю, — невнятно пробормотал Гоша, ощущая разбухший язык, мешавший говорить.
Хозяин квартиры прополз на четвереньках до джакузи и перевернулся в купель. Дрожащая рука пустила воду. В комнате надрывался от звонков телефон, но его никто не слышал. Гоша пытался выжить. Больше часа он провёл в метаниях между ванной и туалетом, заливая пол водой до тех пор, пока рвота не сменилась икотой. Голова раскалывалась, как спелый арбуз, с треском. Спустя ещё два часа мужчина уже мог сидеть на кухне, прижав клацающие зубы к чашке с кофе. Мозг молчал. День рождения удался. К ночи Гоша спокойно передвигался, вылизывая квартиру. Он ненавидел грязь и беспорядок, убирался всегда сам, не признавая помощниц по хозяйству. Может, мужчина не сильно разбирался в устройстве автомобиля, предпочитая, чтобы о нём заботились профессионалы, но себя обслужить всегда мог. Гоша не только изумительно убирался в квартире, но ещё и прекрасно гладил рубашки, а кроме того сносно готовил. Все эти качества помогали избегать появления чужих людей на личной территории.
— Что у нас хорошего? — спросил он ноутбук, уютно устроившись за рабочим компьютерным столом, после уборки. Привычка просматривать ленту новостей закрепилась со студенческих лет. — Оу, Лёля…
Лицо продюсера мелькнуло в кадре с открытия очередного музыкального хаоса. За пару лет жизни вдали от родины Сопельский раздобрел и теперь, чтобы подбежать к нему с камерой, приходилось изрядно постараться. Злобный взгляд из-под подпалённых солнцем белёсых бровей заставил оператора отпрянуть, а корреспондента — засунуть микрофон в подмышку. Спутница продюсера ничем не напоминала Анаконду. Вместо сексапильной брюнетки его сопровождала тощая, бесформенная дылда с волосами цвета платины.
— Не, это точно не та конфетка. Это какой-то леденец на палочке, — фыркнул Гоша и пробежал глазами новость по диагонали. — Ну и разожрался ты, Лёля…
В подсознании проскочила ланью мысль о подвохе и тут же исчезла. Палец прокрутил колёсико мышки, листая новости. От скуки Гоша выключил ноутбук, скинул халат и завалился в кровать, застеленную свежим бельём. Утром его ждал разговор с шефом. Поскольку в подсознании всё же угнездилось фиаско, в сон лезли брюнетка со змейкой на ноге, Лёля и редактор. Вместе с ними Гоша всю ночь куролесил в баре, а к утру проснулся в состоянии похмелья. Старые дрожжи ещё бушевали в голове. Идти на работу не хотелось. Невыполненное задание, день прогула, пропитанный алкопарами мозг и полное отсутствие оптимизма. Таким Аллигатор себя не помнил. За всю свою газетную жизнь он ни разу не слил материал в унитаз, не прогулял работу и не лишался оптимизма. Упиться вусмерть мог, это правда. Водился грешок. Но нечасто и по поводу. Просто Гоша жил на отрыв — если делал что-то, то с драйвом и от души, погружаясь с головой.
— Что-то пошло не так, — сказал он себе, поднимаясь на седьмой этаж, который занимала редакция газеты «MacroNews». Глаза подмечали все тонкости и нюансы в поведении коллег. Они все еле сдерживали смех и громко шушукались за спиной.
Через пять минут в кабинете главного редактора Гоша узнал причину и тоже заржал, любуясь на свою голую попу. Её сложно было спутать с какой-либо другой, потому что на правой половинке виднелись три забавные родинки, которые соединялись в сердечко. Эксклюзивная пятая точка досталась по наследству от отца. Сэму такого счастья не привалило, потому что его с братом родством связывала мать, которая нынче была в третий раз замужем и растила с последним избранником общую дочь. Мир многолик и разнообразен. Поэтому Гоша смотрел на фото в газете и ржал над собой, но ровно до тех пор, пока не узнал, что уволен с выходным пособием в виде жалкой рубрики в стиле ню. Его гнали прочь, как прокажённого. Никто не хотел скандалов. Аристархов это понимал, но чувствовал себя униженным и оскорблённым. Ниже пасть уже было некуда. Он уезжал из редакции с камнем в груди вместо сердца. Когда зазвонил телефон в машине, его самоистязание достигло апогея. В мыслях мужчина рыл себе яму, сам в неё ложился и забрасывал себя землёй.
— Привет. Чего тебе? — по громкой связи сказал Гоша, услышав голос брата.
— Привет. Ты не поверишь. Знаешь, кого я сегодня видел? — верещал Сэм, захлёбываясь слюной. Интонации в динамиках искажались, делая его хлюпающим.
— Не томи, — Гоша свернул на очередном повороте.
— Твою змейку, — захохотал брат, услышав ругательства и резкий звук. — Ты не врезался?
— Не дождёшься. Я разворачивался. Жди, сейчас приеду.
Гоша разъединил связь и помчался в обратную сторону. Нотариальная контора располагалась в том же административном здании, что и редакция, только находилась на первом этаже, и вход был со двора. Свою любимицу «Aston Martin Vantage» цвета Arden Green он припарковал в тенёчке, дабы она не перегрелась на солнышке, а сам помчался в офис к брату. Сэм встретил его в вестибюле, обхватил крепкой рукой за плечо и потащил к себе в кабинет. Как истинный представитель Аристарховых, а мать всем детям давала свою фамилию, он отличался безграничной любовью к семье, поэтому дела брата его волновали ничуть не меньше, чем собственные.
— Эльза, дорогая, сделай нам кофеёчку, — попросил он, проходя мимо приёмной в свою вотчину.
— С коньяком? — ответила миловидная рыжеволосая девушка в строгом тёмно-синем костюме. Она с улыбкой взглянула на своего начальника, проплывавшего мимо. Его спутника секретарь тоже хорошо знала.
— Нет, покрепче и без сахара…
Сэм втолкнул Гошу в свои хоромы, позволив упасть в роскошное кожаное кресло, а сам прошёл к столу и порылся в бумагах. Достав один пакет документов с пометкой копия, он бросил его в руки брату.
— Твою змейку зовут…
— Анаконда, я знаю, — хмыкнул Гоша, открывая файлы.
— Аха. Анакондова Антонина Антоновна. Красивая стерва. Знаешь, с кем была?
— Неужто с Лёлей?
— С его точной копией по имени Баранов Яков Иванович. Я угорал с них. Он отписал этой девице домик стоимостью в пятьдесят миллионов наших рубликов. Зубами скрежетал, слюной брызгал, ноздри раздувал. Они подписали соглашение. Нет, ты почитай, — рыкнул Сэм, усаживаясь в соседнее кресло.
В этот момент вплыла Эльза со столиком на колёсиках, везя на нём изящный кофейник, две чашки и восточные сладости.
— М-м-м, сладкая девочка, всё-то ты знаешь, — восхитился Гоша, с завистью поглядывая на хорошенькую девушку с колечком на безымянном пальце. Замужних женщин он обходил стороной.
— Георгий Олегович, вы — частый гость, — ответила она и быстренько упорхнула за дверь. Эльза знала, что цены ей нет, а потому никогда не подслушивала чужих разговоров.
— Свезло тебе с помощницей, — шмыгнул носом старший брат и переключился на документы. — Ты подумай, вот ведь стерва. Раскрутила мужика. Баранов. Ни о чём не говорит. Сильно смахивает на Лёлю?
