— Не надо, Вась. Скоро придёт доктор.

— Сейчас я — твой доктор. Помнишь, как ты заботился обо мне, когда я поранила ногу? Теперь моя очередь. И если надо, я отнесу тебя в туалет, — улыбнулась она и нежно поцеловала в губы, ускользнув от более чувственного поцелуя. — Лежи смирно.

Васька увернулась от новых объятий и сползла с кровати. Она была решительно настроена вернуть своего Гошу к привычной жизни, и если для этого нужен покой, то она купит себе раскладушку. До прихода молодого эскулапа девушка успела отклеить пришедшую в негодность повязку, обработать шов и наложить свежую стерильную салфетку, а поверх неё ещё одну с клеящим эффектом.

— Больше никаких поцелуев, — сказала она, распрямляясь и любуясь своей работой.

— Совсем? — несчастный Гоша уморительно улыбнулся.

— Совсем. Буду спать в кресле, — пообещала Васька.

— Аха, размечталась. Ты будешь спать со мной на этой замечательной кроватке. Я буду обнимать тебя во сне и согревать.

— Собираешься каждую ночь истекать кровью?

— Это лишняя выходит.

— Разумеется. У тебя много лишней крови…

Они бы ещё долго спорили, если бы не пришёл молоденький заклинатель ран, сделавший второе и последнее предупреждение. Гоша обещал вести себя в соответствии со статусом больного, и моментально нарушил данное слово. Ему показалось, что Васька слишком красиво улыбается всезнающему юнцу, слишком ласково говорит с ним и вообще щебечет, словно птичка, провожая на выход. Гоша поднялся с кровати и побрёл за ними, смешно выглядя в трусах-боксёрах и с заплаткой на боку.

— Хорошо, три дня покоя, — засмеялась Васька, открывая дверь и выпуская доктора, которого Гоша собирался скрутить в бараний рог.

— Телячьи нежности. Вы ещё поцелуйтесь, — нахмурился Гоша, выползая в прихожую в тот момент, когда хлопнула дверь.

— Аристархов, ты ревнуешь, — уже в полный голос расхохоталась Васька.

— Всё. Собираюсь, мы уезжаем в деревню.

— А мне тут понравилось. Гош, — девушка подошла к нему вплотную и прижалась к его голой груди, осторожно обняла за талию. — Не делай так больше.

— Как? — он вздохнул и обхватил её за плечи.

— Не глупи. Пойдём, я помогу тебе одеться, и будем завтракать. Я не ела полтора дня.

— Я сам, — буркнул Гоша, позволяя увести себя в комнату.

— Через три дня. Помнишь мои мучения? Ну вот, теперь ты помучаешься, зато потом всё будет хорошо. Не злись. Я же приняла твою помощь тогда. Мы просто поменялись местами, — улыбнулась Васька, усаживая его на кровать. — Где носки?

— В комоде, — буркнул мужчина, а спустя пару минут понял, что нет ничего лучше, чем забота, от которой по телу разбегаются мурашки и становится тепло.

Три дня пролетели со скоростью болида, стремительно и ярко. Васька освоилась, а Гоша с удивлением обнаружил, что в его квартире не хватало только её. Они проводили вместе каждую минуту, не уставая друг от друга. По вечерам Васька ждала, когда Гоша уснёт первым и только тогда забиралась к нему под бочок, а утром старалась проснуться первой и убежать до того, как его руки примутся ласкать, искушая. На четвёртый день Васька отвезла Аристархова в больницу на приём и на встречу с братом. Сэм выглядел замученно и устало. Пока Гоша его увлёк в коридор, Васька просочилась в палату к Тоне. Вражда осталась позади, но подругами они пока не стали.

— Как дела у Гоши? — спросила заплаканная и расстроенная девушка, сев на кровати.

— Пытается быть послушным, — улыбнулась Васька. — Когда тебя выписывают? Мне нужна помощь.

— Завтра. Чего ты от меня хочешь?

— Услугу. Мне нужно платье алого цвета, как моя машина, и туфли, но я здесь ничего не знаю, — улыбнулась гостья, надеясь расшевелить Тоню разговорами о шмотках. Её вид немного пугал. Отсутствие огромной груди, которая врезалась в память, не давало покоя.

— Подсказать магазин? Могу карточки скидочные дать. У меня полно.

— Спасибо. Тонь, не грусти. Сэм тебя очень любит. Мне Гоша сказал.

— Чего тут любить? — Тоня посмотрела на перемотанную грудь.

— Тонь, он любит тебя, а не твой размер. Он готов уже на полу спать возле твоей палаты. Не гони его. Аристарховы упрямы до жути. Позволь ему заботиться о тебе. В этом счастье.

— Может быть…

Разговор помог. На следующий день Сэм забрал Тоню к себе домой. А ещё через день Васька в панике звонила новой подруге, потому что Джорджия официально назначила свидание Джорджу и объявила об этом в газете. Сначала Васька хохотала сидя в туалете, читая письмо и сочиняя ответ. Это было забавно — переписываться друг с другом. Потом стало страшно, потому что Джорджия официально закрыла колонку в газете, объявив, что выбрала из тысяч людей того, кто стал настоящим другом. Джорджа. Об этом Васька прочитала в газете, которую попросил купить Гоша. В тот же день она получила по почте приглашение в ресторан через два дня. Весь ужас состоял в том, что она не знала, как вывернуться. Ей нужен был советчик, и девушка не нашла ничего лучше, чем позвонить Тоне и попросить о помощи. Врать и конспирироваться было противно и бесчеловечно по отношению к Гоше, но Тоню с её идеей поддержал Сэм, включившись в авантюру. Васька переживала, что всё закончится банальной ссорой, а вот этого она как раз хотела меньше всего.

Между тем Гоша готовился к встрече, виновато поглядывая на Ваську. По всему получалось, что он обманывал её, умалчивая и про Джорджию, и про встречу. От этого на душе становилось тяжело, а чувство вины давило всё сильнее. По его мнению, Васька замечала в нём перемены, потому и сама вела себя отчуждённо, куда-то уезжала надолго, а когда возвращалась, была грустной. Оба ждали день икс с неохотой и охотой одновременно.

Накануне встречи в ресторане Васька впала в отчаяние. Затея нравилась всё меньше. Мало того, что Гоша замкнулся в себе, так ещё и ей приходилось врать. Отношения становились всё прохладнее. Вместо того чтобы рассказать без утайки о Джордже, Васька увязала всё глубже и глубже, а Сэм с Тоней активно ей в этом помогали. Они словно с цепи сорвались, найдя в реализации планов отдушину: возили её по магазинам, помогали подбирать платье, туфли и бельё. Тоня настояла на чулках, вызвав ужас на лице подруги. Все новые вещи Васька хранила в своей машине, которая теперь стояла на подземной парковке рядом с «Aston Martin Vantage».

— Вась, — дождавшись её вечером, сказал Гоша. Его взгляд заранее молил о прощении. — Нам надо поговорить.

— Хорошо. О чём? — испугалась Васька и намеренно небрежно скинула кроссовки.

— Я заварил чай, — тут же слетел с темы Аллигатор. — Твой любимый с травами.

— Отлично.

Через некоторое время они молча пили чай, избегая смотреть в глаза друг другу. Уже и чай кончился, а разговор не клеился. Гоша отошёл к окну. Он вполне бодро ходил. Рана не мешала.

— Вась, ты читала газету?

— Читала, — кивнула она, покрываясь пятнами и радуясь, что Аллигатор стоит спиной, иначе тут же раскусил бы.

— Там есть колонка «Поймай Джодржию».

— Видела.

— Джорджия — это я. Когда меня вышибли из редакции, то Альбертыч дал мне возможность подработать. Предложил вести колонку. Не знаю, почему согласился. Наверное, со злости, — медленно признавался Гоша, глядя в окно и запихнув руки в карманы спортивных штанов. — Сначала я решил поизмываться над всеми и придумал Джорджию, эдакую сексапильную брюнетку с голубыми глазами и знойной фигурой.

— С себя писал? — грустно улыбнулась Васька.

— Почти. А потом понял, что она реально во мне существует, как элемент внутренних эмоций. В ней были мои настоящие страхи: неуверенность, боязнь любви, одиночество. Они потихоньку выползали наружу, потому что я встретил тебя. Ты разбила мою неуверенность, изгнала одиночество из сердца, научила любить. Джорджия начала исчезать. Её уже невозможно было поймать.

— И что теперь? Ты жалеешь, что потерял с ней связь?

— Видимо, да. Мне приходило много писем, в основном от мужчин. Даже Федька писал.