Кристина стояла на холме, вместе с другими лучниками и отчетливо видела, как множество потоков оживших мертвецов стягиваются в одно бескрайнее море, и это море вот-вот должно было выплеснуться…

– Воины! – разнесся над снегами властный голос конунга. Невзирая на приближающихся врагов, Торгейр сделал шаг вперед и повернулся к войску. – Мои братья и сестры по пролитой крови! Перед ликами богов, я взываю к вам! К вашей отваге, к вашей доблести, к вашей чести и к вашей ярости! Час битвы настал! Так не дрогнем же! Сколь бы не был страшен враг, как бы много тварей не вылезло из тьмы, мы дадим им отпор! За нашими спинами наши жены и дети – мы не можем отступить! Так прольем же столько крови, чтобы эта земля пропиталась до самой Хель! Этой ночью я поведу вас в бой, воины долины, и если нам суждено пасть, снова мы встретимся лишь в Вальхалле! Но прежде, убейте столько врагов, сколько сможете! Без пощады! Смерть и слава!

– Смерть и слава! – взревели воины, потрясая оружием.

– Смерть и слава! – кричала вместе со всем Кристина, чувствуя, как ее бросает в дрожь от хлынувшего в кровь адреналина.

Энергетика этого момента казалась сумасшедшей: Торгейр определенно знал, как вдохновить людей и это заслуживало уважение, как и то, что конунг не отсиживался за стенами, а стоял в первом ряду, плечом к плечу с теми, кого называл братьями и сестрами.

Заняв место в строю, владыка долины надел на голову шлем и обнажил меч.

Воины выполнили приказ, ощетинившись мечами и копьями.

– Лучники! – обратился Торгейр к тем, кто стоял на вершине холма. – Стреляйте, как только твари подберутся на полет стрелы!

Кристина вскинула лук и услышала, как натягивается одна тетива за другой – единственные звуки, что нарушали воцарившуюся тишину. Стоило девушке взяться за первую стрелу, как дрожь мигом ушла из ее рук, дыхание выровнялось и лишь бушующее в душе пламя не желало утихать.

Вылезшие из пещер драугры замерли напротив людей. Они словно дожидались какого-то приказа и демонстрировали противникам свое численное превосходство, стремясь уничтожить их боевой дух еще до начала схватки.

А потом Кристина увидела его –огромный, созданный из множества костей, облаченный в усеянную шипами броню скелет с кривой короной на гладком черепе. Он стоял позади своего призрачного войска и смотрел на людей леденящим душу взглядом.

– Король мертвых, – прошептала Кристина.

Каким-то шестым чувством, она ощутила волну страха, что исходила от этого существа и растекалась вокруг. Прямо на глазах Кристины, одна из девушек лучниц, рядом с ней опустила оружие и сделала неуверенный шаг назад. Она пятилась до тех пор, пока пламя не начало обжигать ей спину.

Остальные стрелки тоже растерялись, не в силах отвести взгляда от короля мертвых. Таинственное существо обладало пугающим могуществом, одно его присутствие вселяло ужас в сердца воинов.

Теперь Кристина поняла, почему медлят драугры, они выжидают, когда строй людей дрогнет. Этого нельзя было допустить. Каждая секунда уменьшала шансы людей на победу!

Стиснув зубы, девушка натянула лук, прицелилась и, выдохнув, задержала дыхание. Она разжала пальцы, и стрела с пронзительным свистом пропела свою короткую песнь, вонзившись точно в пустую глазницу одного из драугров, что стоял в первом ряду.

В тишине, тело твари покачнулось и рухнуло лицом вниз.

– Трубите в рог! – словно очнувшись, от наваждения взревел Торгейр и ударил мечом по щиту.

Спустя мгновение, раскатистый рев разнесся над полем боя и воины поддержали его ударами оружия по щитам.

– Отец! – воззвал к своему покровителю конунг. – Один!

– Один! – эхом повторили воины, и, казалось, одно это имя изгнало вязкий и постыдный страх из их сердец.

Запели луки, и сотни стрел взмыли в темное небо. Рассерженным роем устремились они к драуграм, жаля мертвые тела. Многие враги упали теперь уже навсегда, чтобы больше никогда не подняться.

Мертвый король взмахнул ледяной булавой и зло зашипел, отдавая своему воинству приказ нападать.

Армия драугров хлынула вперед.

Кристина не считала, сколько уже выпустила стрел: едва одна из них срывалась с дрожащей тетивы, как девушка доставала новую, и та, спустя лишь мгновение, отправлялась следом за сестрой на поиски новой жертвы.

Стремясь убить как можно больше драугров до того, момента, как две армии схлестнутся, Кристина не ведала ни жалости, ни страха. Раз за разом посылала она поющую смерть в оскаленные лица мертвецов, и душа ее каждый раз наполнялась мрачным весельем, когда очередная стрела находила цель.

Но, как ни старались Кристина и остальные лучники, момент, когда войска сошлись, все же настал. С гвалтом и треском мертвые столкнулись с живыми, и сразу же завязался ожесточенный бой.

Крики раненных и предсмертные вопли смешались со звоном стали и боевыми кличами. Некоторое время людям удавалось держать строй, но мертвые не знали ни страха, ни усталости: они лезли грудью на копья, заползали в ноги, не взирая на град ударов, или перепрыгивали прямо через людей, чтобы добраться до тех, кто укрывается за щитами.

Волна оживших мертвецов дважды ударялась о дружные ряды защитников долины и откатывалась назад, но на третий раз все же смогла захлестнуть людей. Строй распался. Завязались отдельные стычки. В битве воцарился хаос.

Коснувшись рукояти сломанного меча, Кристина воззвала к своей силе, но ничего не произошло. Она не стала тратить время на новую попытку и рванула из ножен целый меч, что взяла из дома Кнута. Лезвие хищно сверкнула в зареве огня, но девушка осталась неподвижна. Тревожным взглядом она шарила по яростной битве, ища Ульва.

Как и думала Кристина, Пеплогривый сражался в самой гуще боя. Воззвав к силе гигантов, он принял дарованный ими облик и теперь казался еще больше. С топором в руках и окровавленной гривой белоснежных волос, Ульв возвышался среди моря сечи, как каменный утес, и не одна волна драугров разбилась об него.

Могучими ударами топора воин раскидывал врагов, и с каждым поверженным противником его натиск становился лишь неистовее. Взывая к богам и вращая грозным оружием, Ульв не только не отступал, он двигался навстречу потоку драугров, рассекая его пополам и пробиваясь к Мертвому королю, что отдавал приказы своему воинству стоя позади.

Пеплогривый чувствовал на себе взгляд Одина. Он знал, что в миг этого сурового испытания одноглазый бог взирает на него со своего небесного трона. И Ульв собирался показать Одину, что достоин и места в его чертоге, и одной из его дочерей.

С хриплым ревом обрушивал он на врагов всю свою ярость, упиваясь каждой победой. Ульв Пеплогривый жил битвой и наслаждался ею. Но даже он мог понять, сколь далека сейчас победа: конунг избрал неверное решение, уделив все внимание защите. Пещеры без устали порождали новых тварей, взамен павшим, тогда как для людей любая утрата оказывалась невосполнимой.

Теперь, Ульв не сводил глаз со своей цели, уничтожая одну помеху на пути за другой. Все тело воина покрывали раны, но он не ведал ни страха, ни боли, ни усталости. Питаемый силой ледяных гигантов, Ульв прорывался вперед, безудержной лавиной сметая все на своем пути.

Разгадав план Пеплогривого, Торгейр последовал за ним. К этому моменту конунг и сам понял, что его тактика оказалась ошибочной и битва неуклонно перерастала в бойню. Поэтому Торгейр не мешкал. Вместе с верными хускарлами, он двинулся следом за Ульвом, надежно прикрывая ему спину.

Минуло лишь пара ударов сердца, и ожесточенная схватка разгорелась и на вершине холма. Все, кто успел заметить новую угрозу, бросились к склонам, не позволяя нежити вскарабкаться наверх.

К этому моменту основные силы драугров оттеснили защитников долины. Люди оказались в ловушке – с трех сторон их окружали ожившие мертвецы, с четвертой же путь к отступлению преграждала огненная стена. Схватки вспыхивали уже и на самой вершине – самые проворные драугры сумели найти бреши в разваливающейся обороне людей и пробиться в тыл.