— Он ничего не знает. Ни про Войну. Ни про Муть. Ни про нас. Ни. Че. Го.

Боярин поднялся, налил в стакан воды, залпом выпил и ладонью потёр залысину:

— Так не бывает. Он что, потерял память?

— Не знаю. Но он не врёт. Повелитель ли он? Он сам не знает. Я уверена.

Перовский походил по кабинету, затем подошёл вплотную к Вороне и почти что прорычал:

— Что ты от меня скрываешь? — он схватил её за подбородок и насильно поднял лицо на уровень своих глаз.

— Руки. Убрал!

И Перовский почувствовал, что в его печень уперся какой-то острый предмет. Он аккуратно отпустил девушку, отошёл на один шаг и выдохнул. Воительница спокойно убрала нож обратно в ножны и принялась закручивать следующую самокрутку.

— Я жду ответа, — Перовский вернулся на своё место и на всякий случай переложил пистолет, заряженный “Рыком Вепря”, из ящика стола на колено.

— Да успокойтесь вы! — Ворона чиркнула спичкой, закурила и задумчиво почесала тату на щеке, — Надо отправить его. В Святоч. Под охраной. Патриарх разберётся.

Боярин поцокал языком:

— А как же воевода?

— А что — Воевода? Ваш воевода, — внезапно зло процедила воительница, — Слизняк! Сам подставился! Почему он был без щита? Почему он сам? Почему не Трубадур? Лощёный дурак!

Перовский задумался. Да, в словах Вороны был резон. Воевода не должен был сам управлять знаком Тотема — для этого есть маг-священник, который имеет естественную защиту от удара Повелителей, называемого “Зеркалом Власти”. Именно этот эффект, одно из базовых умений Повелителей, и отразил энергию амулета от Молчуна, направив её в Воеводу, обратно на источник. Именно потому и не должен был Воевода сам проверять новиков — но он пренебрёг этим правилом, и теперь лежит без сознания в больничке, с обожжённой дырой вместо ключицы. И Трубадур, который неотлучно сидит возле раненого, не даёт никаких гарантий, что тот вообще выживет. И, даже если выживет, правая рука одарённого вряд ли будет работать снова.

— Ладно. Будем отправлять в Святоч. Но есть ещё одна проблема, — Перовский вытащил небольшой свиток и протянул его Вороне, — только что телепат-связист принял. Ознакомься.

Ворона прочитала короткое послание и очень пространно, в четыре слова, грязно выругалась.

Снова в камере.

Я не помню, сколько я так просидел, уставившись на свечение Зерна. Меня вернули в чувство только какая-то суета, какой-то шум на дворе. Дотянуться до окошка было невозможно, но я отчётливо слышал топот десятков копыт, множество голосов и видел сполохи теней на стене, которые то и дело пробегали мимо оконца.

“.. Приехали!…Да где они? Вон же, вон!… Ра-а-азойдись!… … Так точно-с!…” — то и дело раздавалось за стеной. Вот, подумалось мне, там бурлит жизнь. А здесь, в этом холодном склепе, только я да эта мурлыка магическая…

Суета, впрочем, быстро улеглась. И тут я вспомнил, что последний раз ел более суток назад. Воды тоже не помешало бы!

— Эй, там! Кто-нибудь!

За дверью раздались шаги, там кто-то испуганно завозился. Дверь, впрочем, так и осталась закрыта.

— Послушайте! Я голоден. Слышите? Принесите что-нибудь поесть! И пить!

Шаги удалились. Что же, будем надеяться, что я буду услышан и меня не заморят голодом!

Когда сидишь в камере, особенно в холодной и без хорошего окна, чувство времени притупляется. Я не могу сказать, сколько пришлось мне ждать, но, когда солнце уже клонилось к закату и окрасило в красный цвет потолок над дверью, кто-то зашёл в камеру. И внёс с собой изумительный аромат жареного мяса.

Я обернулся и вскочил с нар. Это был наш жрец, Трубадур. За ним пара служек вкатили небольшой столик-этажерку, на котором дымилась целая запеченная курица, пара вареных картофелин и свежие овощи. Венчала это великолепие запотевшая бутыль с неизвестным мне содержимым.

— Пир Богов! — крикнул я и направился к гостю, отчего жрец попятился обратно, — Нет, нет! Я не нападу на Вас, клянусь!

— Ну, если только клянёшься, — неуверенно пробормотал Трубадур, закрывая за собой дверь.

С той стороны громко лязгнул запор, но мне было не до таких условностей. Жрец подтолкнул ко мне столик и подпёр собой дверь:

— Приятного аппетита!

— А Вы, Ваше Благородие, разделите ли Вы со мной трапезу?

— Нет, спасибо. Я не голоден. Кушай! — ответил мне тот, не двинувшись с места.

Нужно ли говорить, что я накинулся на еду, разрывая курицу, словно лев? Я расправился с её половиной за считанные секунды, затем, немного устыдившись своих амбиций, вытер руки о полотенце и принюхался к горлышку бутылки.

— Пиво, вкусное свежее пиво, — прокомментировал жрец, — Пей!

Я не заставил упрашивать себя дважды. Пиво было словно божественный нектар, и я остановился только тогда, когда в бутыли оставалось всего несколько глотков. Отдуваясь, я вдруг рыгнул и стыдливо прикрыл рот. Как не странно, именно в этот момент жрец немного расслабился и, не отрывая впрочем взгляда от меня и лежащего рядом со мной Зерна, прошёл к нарам:

— Ты позволишь присесть?

— Угу-м! — ответил я, жестикулируя куриным бедром.

Следующие несколько минут прошли в молчании. Я, немного снизив обороты, слопал картошку и зелень, после чего тщательно обглодал кости от курицы и, подняв бутыль вверх, продекламировал:

— Что за вина, что за явства! Унести бы всё с собой! Пусть казнят меня не часто, — Кормят просто на убой[2]!

И допил остатки пива одним залпом.

Трубадур за все это время не промолвил ни слова, хотя стихи, вроде бы, тронули его, и он решился:

— Ну что, утолил голод?

— О да! Благодарю! Чувствую, что жизнь налаживается!

Жрец, сам будучи непрочь выпить, покивал:

— Ничего нет лучше, если ты голоден — и тебя покормили, ты жаждал — а тебя напоили.

Мы немного помолчали, затем жрец осторожно коснулся Зерна пальцем и спросил:

— Могу ли я забрать его?

— И опять оставите меня в полном одиночестве? — сокрушенно спросил я.

— Мне сказали… Что ты с ним разговаривал?

— Ну, а с кем же мне ещё здесь разговаривать? — демонстративно разведя руки, ответил ему.

Трубадур немного помолчал, после чего придвинулся ко мне и зашептал:

— Если Вам что-нибудь понадобится, зовите сразу меня. Требуйте пива — пусть это станет условным словом, хорошо, мой Повелитель?

— Хорошо, — немного обалдевший от резкой смены настроения, ответил ему я.

И тут жрец внезапно схватил меня за руку, поцеловал её и так же быстро отодвинулся обратно, громко крикнув:

— Ты — исчадие ада, и пусть тебя сожрут Небесные Орлы!

С этими словами он решительно вскочил и, толкая перед собой опустошенный стол, подошёл к двери и забарабанил в неё. И, уже выходя из камеры, он краем губы улыбнулся мне и подмигнул, после чего с оскорбленной физиономией вышел вон, забрав с собой охранников.

Что за дурдом!

Рой. Единственное Княжество, находящееся посреди Мути, район бывшей Дубны. Сильно измененные генетически люди. Исторически одно из Первых Княжеств. В отличие от других мутных, сохранили человеческий облик, хотя и абсолютно лысые. Делятся на Рабов, Рабочих, Лампасников, Шершней, Трутней. Последние — сильные психотехники. Используют Силу для гипноза, телекинеза и психоманипуляций. Пчёлы не имеют известных чистых территорий, соединяющих их с другими княжествами. Девиз: «Едины в целом». Правит Великая Мать.

(Энциклопедия Ядерной Эры. Издание 3-е, дополненное. Святоч, 38-й год Я.Э., типография Патриархии СПД).

Мне снился странный сон. Словно мы с парнями опять держим оборону у посольства России в Мумба-Юмбе. Опять хлопают подствольники, глухо стучит КПВТ с бэтэхи, звонко огрызаются АКа-шки… С той стороны — разноголосый стрекот автоматов и винтовок, щелчки пуль, метящих стенку моего укрепления… Но, тяжелого вооружения у исламистов нет. И это радует.