Она открыла глаза и увидев меня, сначала улыбнулась. И, вдруг на её лице выступила гримаса такой ненависти, что я отшатнулся от неё:

— Молчун…, — прохрипела воительница, — Предатель! Взять его!

Март застыл в нерешительности, затем дёрнул с плеча винтовку, Крюк оставался где-то за спиной, и я отпрыгнул в сторону и выхватил сдёрнул с плеча АВ-шку:

— Стоять!

Крюк не шевелился и просто в недоумении переводил взгляд с меня на Ворону. Затем он вроде как сообразил что-то и дернул правую руку к ножу, но тут же поморщился от боли:

— Проклятье! Моя рука!

Я наставил ствол на Марта:

— У тебя же нет патронов. А у меня — есть. Опусти оружие и положи рядом, вон туда.

Март выдохнул с шумом воздух и медленно опустил ствол в снег. Я посмотрел на Ворону:

— Давайте просто сядем и спокойно поговорим.

Ворона, с трудом привстала, опёрлась на ель:

— О чём с тобой говорить, Повелитель? — она снова закашлялась, из прокушенной губы показалась струйка крови, — Из-за тебя воевода без памяти лежал в больничке, пока нас резал Рой. Из-за тебя, сволочь! — крикнула она.

— Я не виноват, сколько раз тебе уже повторять!

— А вправду, Молчун, — медленно отходя к Марту, сказал Крюк, — Что ты с воеводой-то сделал?

— Ничего я не делал, — я внимательно наблюдал за ребятами, сопровождая каждое их движение стволом винтовки.

Март посмотрел на ружье, потом на меня, Я покачал головой:

— Не надо. Я не хочу в тебя стрелять.

Тут подала голос девчонка:

— Молчун хороший! Он меня спас от Пчёл! Двух пчёл убил и Трутня ранил!

Ворона дернулась на голос, увидела девочку и ошарашенно выдохнула: — Княжна! А ты как — здесь?

Отступление. Встреча на пожарище

Едва солнце показало свой красный диск над горизонтом, как со стороны того, что когда-то было посёлком Дружба, вышла конная лава под красным вымпелом с орлом на ветви. При виде горящих развалин крепости, лава разделилась надвое, обошла место битвы с двух сторон. Часть воинов спешилась и с оружием наголо бросилась вовнутрь развалин.

От группы всадников отделились несколько полностью закованных в броню латников. Они неспешной рысью приблизились к восточным воротам и остановились перед ними.

— Ваша Высочество, — подскакал к ним один из разведчиков, — Враг покинул место битвы.

Крупный, статный воин в позолоченных доспехах кивнул сопровождающим и они въехали на разгромленный плац. Вокруг суетилась охрана, разведчики вытаскивали из обломков тела защитников крепости. Одно тело привлекло внимание спутника князя, он показал рукой:

— Боярин Чернов, Ваша Высочество! Голова посольства!

Князь спешился, подошёл к телу. Один из разведчиков выдернул из раны узкий и очень длинный предмет и почтительно протянул его своему господину. Тот, не обращая внимания на кровь, взял железо в свои руки и обернулся к спешившейся свите:

— Стрела-жало! Рой!

Из толпы сопровождающих выделился хмурый седовласый мужчина в доспехах и плаще воеводы. Он взял в руки железо, понюхал его, осмотрел лезвие:

— Красный Улей, Ваша Высочество!

— И вот ещё, смотрите, — к ним подбежал другой разведчик, в его руке болталась голова Трутня, — Этот из Чёрного улья, Ваша Высочество!

— Там ещё много, и Красные, и Чёрные, и Мёрзлые, и Стальные Пчёлы, — крикнули с развалин.

Князь помрачнел:

— Нашли княжну?

От ворот к ним проследовал ещё один воин, в плаще разведчиков:

— Следов княжны нет. Выживших пока не обнаружили, но это и понятно…

— Да, Пчёлы выживших с собой уводят…, — пробормотал седой воевода, — Дозволите организовать преследование?

— А что, есть шансы их догнать? Сколько отсюда до границы Мути? Рукой подать? — прорычал князь, — А нас сколько? Полторы сотни? А пехота наша — где она?

Воевода склонил голову, и князь начал бить его по затылку, отпуская затрещины:

— Сколько! Раз! Я! Приказывал! Усилить! Мясуху! А?

К ним подошёл ещё один мужчина, одетый в богато расшитый тегиляй, осторожно поклонился:

— Государь, прикажете ставить шатры?

— Выжившие есть? — прорычал на него владетель, — Нет? Тогда зачем? Отправить сюда сотню из Николино, и объявляйте общий сбор войск! Прямо здесь, чтобы далеко не ходить! А нам — возвращаться в столицу…

Князь обернулся к воеводе:

— А ты, раз уж наблудил, то и разгребать тебе здесь самому. И выяснить, где княжна! Мне ещё и с Вранами войны не хватает!

Из-за леса вдруг появилась колонна панцирной пехоты, со знамёнами чёрного цвета и белым вороном, падающим с неба в атаке.

— Ну вот, помянёшь лихо…, — пробормотал князь, — Ставьте шатры, объясняться с родственниками будем…

Вокруг завертелась суета. А Великий Князь Орловский, Родион Васильевич, всё бормотал в свои великолепные усы:

— Так всё же — родственники или недруги? Недруги — или родственники?

Несмотря на свою странную и извращённую жизнь внутри Мути, Пчёлы — слабейшие из Одарённых людских созданий. Их высший аристократ рода — Трутень — едва ли соответствует по Силе и Умениям заштатному боярину. Но, безусловной опасностью пчелиной аристократии является их выдающееся Умение психических манипуляций и создания нечто того, что наши отцы-основатели называли “программируемым конструктом” Силы. Эти знания, вкупе с редкой жестокостью нравов, коллективным мышлением и неустрашимостью в битве, делают Рой особо опасным противником. (Энциклопедия Ядерной Эры. Издание 3-е, дополненное. Святоч, 38-й год Я.Э., типография Патриархии СПД).

— Иди, не задерживай! — в спину снова прилетел чувствительный удар прикладом и Топор, прихрамывая, прибавил шагу.

Колонна пленных, человек двадцать, с трудом пробивала рыхлый мокрый снег, в изобилии насыпанный на речном льду того, что раньше было каналом имени Москвы. Сначала их было больше, но… самых израненных и отстающих лампасники без лишних слов оттаскивали в сторону и, махнул клинком по горлу, оставляли остывать прямо у берега. Теперь их почти вдвое меньше, чем утром, но идут теперь все. Всем хочется жить.

— Господин сержант, — услышал он тихое бормотание справа, — Господин сержант, куда нас ведут?

Обожженный и избитый, рядом с ним хромал новик-ведун Ярик. Так уж получилось, что молодой одарённый был единственным среди пленных, кто имел понятие о медицинской помощи. И вот теперь он шёл рядом позади телеги, на которой с комфортом ехал единственный уцелевший офицер крепости — боярин Баранов. Он был ранен в ногу, его придавило упавшей балкой и слегка оглушило. Боярин лежал на тюке с сеном и всё время молчал, уткнувшись бессмысленным взглядом в небо.

Топор поднял покрытое синяками лицо. Посмотрел в затянутый тучами небосклон, слизнул каплю дождя с губы и ответил:

— На северо-восток вроде.

— Но там же Ближняя Муть! — ужаснулся парень.

— Прекратить разговоры! — обжёг обоих мастерски направленный удар хлыста.

Оба замолчали надолго.

Топор продолжил разговор только после того, как охрана остановила колонну под остатками моста, переброшенного когда-то через канал. Они уже примерно час шли через пустоты в сплошной пелене Мути. Проплешины открывались, словно по волшебству. Топор заметил, что теперь впереди отряда на огненно-рыжем циклопе постоянно едет воин с зелёным светом внутри шлема. Он то и дело тыкал в Муть длинным копьём с каким-то блестящим артефактом на конце. Туман, нехотя и медленно, рассыпался на несколько метров в ширину, чтобы затем сомкнуться через какое-то время позади колонны.

— Воин-Шершень, — чуть слышно прошептал Топор и легонько толкнул спящего Ярика, — Слышь, ведун. Тебя учили использовать такое копьё?

Ярик подобрался, присмотрелся к артефакту:

— “Дыхание Неба”[6]. Только читал о таком.

— Сможешь провести нас сквозь Муть, если я тебе такое достану?