Он просто исчезнет…

«Надо идти, – Саран вырывает ногу из тисков снега и делает шаг. – Она же рядом, рядом».

Тело слишком измучено, чтобы мысль о близости Витории могла взбодрить. Саран двигается в полузабытьи, закрыв невыносимо тяжёлые веки. Бредёт, пробираясь сквозь снег, а сверху падают мерцающие белые хлопья, делая его путь ещё более сложным.

В преграду Саран врезается. Упёршись в неё лбом, после долгих размышлений осознаёт, что это каменный забор.

А если есть каменный забор, то рядом должно быть жилище… Саран просто надеется на это.

Он вытягивает руки вверх, шарит скрюченными от судорог пальцами. Когти скользят по камням. Слишком высоко… и ему даже не посмотреть, насколько. Он приподнимается на цыпочки, вытягивается… и вроде зацепляет край. Сорвавшись, застывает, тяжело дыша.

«Надо собраться… или пойти в обход, – у Сарана от одной мысли об этом кружится голова. – Если вход далеко, потом я не подпрыгну».

Он приседает и из последних сил бросается вверх. Измотанные мышцы закидывают его на край стены. Несколько мгновений Саран балансирует, еле удерживаясь от падения назад. Неимоверным усилием ныряет вперёд, перекатывается по сугробу.

Всё качается, но Саран поднимается на четвереньки. Сугробы мешают ему, но драконьи кости помнят эту позу, как удобную, и он пробирается дальше – до стены. Опираясь на неё, встаёт вертикально, слепо шарит рукой в поисках окна или двери.

Одна из рам раскрывается внутрь тёмного дома. И там, внутри, пахнет Виторией. Глаза Сарана распахиваются, он судорожно цепляется за раму. На этот раз толчок даётся легче. Саран вкатывается в дом.

Пахнет Виторией – он уверен в этом.

Он ползёт, поднимается, бредёт по комнате. По коридору. По лестнице на второй этаж. Запах-запах-запах – все инстинкты обострены, кровь ревёт в венах, хотя всё вокруг плывёт, скачет, и силы стремительно тают. Саран опирается на стену. Идёт, продолжая водить руками в темноте. Натыкается на переключатель, и под потолком вспыхивает маленькое солнце осветительной сферы. Она жжёт глаза. Саран жмурится, натыкается на дверь, распахивает её: пустая гостиная.

Распахивает следующую…

– Витория, – беззвучно произносит Саран.

Сонно моргая, она сидит в кресле и прижимает к груди книгу.

Глухой стук прерывает бег по бесконечному коридору. Кошмар. Мне просто снится кошмар, и я, наконец, просыпаюсь. Звук повторяется. Я сижу в темноте с книгой в руках. Где я? Что происходит? Резко открывается дверь, бросая в лицо белый свет.

Тёмный силуэт в проёме по контуру мерцает изморосью.

Мгновенно настигает осознание, где я нахожусь, что за мной охотятся. И это дом некроманта, мало ли кто здесь водится!

Со всей силы швыряю книгу в чудище. Получив по лбу, оно заваливается назад и с грохотом валится на пол. Хватаюсь за кресло – отбиваться им, но оно слишком тяжёлое! Подскочив к полкам, хватаю книги, разворачиваюсь, собираясь сражаться до последнего…

Незваный гость лежит на полу. Голый. Тускло сверкают голубоватые чешуйки на руках, груди и ногах. Он – судя по паху, это точно мужчина – не шевелится.

Может, я его убила? Рецидивистка уже…

Держа книги наготове, подкрадываюсь.

А лицо-то знакомое.

Ран.

Или принц Саран?

Хотя сейчас он меньше всего похож на принца: истощённый, местами обледенелый. С чёрными браслетами и чёрным ошейником. Может, это украшения, но выглядят как что-то наказывающее.

Ран дышит. Едва-едва, но дышит.

Глазастое создание высовывается из декольте и, моргнув пятью глазками, убирается обратно.

И что делать?

Если это принц, на него могли покушаться. Если он бежит от преступников, а я его спасу, может, он за меня заступится? Ведь принц-дракон может смягчить наказание. Наверное. А если оставлю его здесь, и он умрёт, на меня могут повесить ещё один труп. Да и Ран мне помог когда-то… Не та у меня ситуация, чтобы благородно расплачиваться с долгами, но если принц будет мне обязан, шанс на выживание повысится. К тому же я смогу рассказать, что видела, пока была под контролем отца.

На лбу Рана розовеет след от удара. Хорошо я его приложила. Опустив заготовленные книги возле двери, снова оглядываю Рана. Похоже, он изрядно поприключался за время нашей разлуки.

И он замёрз, а в доме из-за открытых окон и нетопленого котла и каминов совсем холодно. Не хотелось держать в доме свет, но камин придётся разжечь. А ещё надо Рана хоть на коврик втащить.

Или бежать, пока не поздно? А ну как очнётся, как что-нибудь устроит?

Но я всё же рискну. Хотя моя поясница, пока волоку бесчувственное тело к камину, явно против столь тяжких проявлений доброты.

Оставив Рана на коврике и прихватив кочергу, о которой не подумала ранее, спускаюсь за шубой Лаэра и сложенными в кладовке верёвками. Долг платежом красен, так сказать.

Когда возвращаюсь, Ран в прежней позе лежит у камина. Первым делом связываю его руки. Крепко так, чтобы не порвал, а то он может. Накрыв Рана шубой, принимаюсь за ноги. Только делаю несколько витков вокруг лодыжек…

– Еда есть? – сипло шёпчет Ран.

Вздрогнув, отскочив, хватаюсь за кочергу. Встать Ран не пытается. В падающем из коридора свете его глаза и снежинки в волосах странно мерцают.

– Покорми меня, – произносит Ран одними губами.

Киваю.

Ноги ему всё же связываю и только после этого отправляюсь в кладовку. Если Ран долго не ел, вряд ли стоит кормить его окороком или кексом. Сыром? Яйцо дать выпить? Чем вообще кормят сильно голодных?

Возвращаюсь со всем: с кусками окорока, яйцами, сыром, последним кексом. Даже морковку с собой несу. Ну, мало ли…

Ран съедает всё, как голодный хищник всё более жадно вырывая куски из моих рук. Морковку сгрызает напоследок.

И ни спасибо, ни иных проявлений благодарности.

– Никуда не уходи, – Ран сворачивается калачиком, закрывает глаза. – Одна ты не выживешь.

Ну, сам-то он на удачно выживающего мало похож.

– Ран, а ты Саран, принц Озаранского королевства?

Но Ран уже спит. Или притворяется, что спит.

А я опять остаюсь один на один с сакраментальным вопросом: что делать?

***

Спать в одном доме со связанным Раном не решаюсь. Установив у растопленного камина экран против летящих из огня угольков, под голову Рану подсовываю подушку, укрываю его поверх шубы одеялом. Ставлю рядом еду и воду, а сама возвращаюсь в любимый сугроб под окном.

Надо ли говорить, что утром, ощутив на животе мужскую руку, а спиной – тело, я ну совсем не рада? Тут у каждого второго, что ли, иммунитет к холоду?

Чуть подаюсь вперёд, но присыпавший нас снег предательски скрипит. Рука на моём животе сразу напрягается. Шёпот-рык щекочет затылок:

– Не уходи.

Проснулся.

Скользит ладонью от живота к груди – по примёрзшему ко мне чёрному глазастику, но не чувствует его. И от этого вдруг так смешно, что фыркаю в снег. Ран урчит в шею. Щекотка пускает по телу волну мурашек.

– Витор-рия, – Ран прикусывает кожу у основания шеи. – Моя…

А вот за это локтем по рёбрам, затылком в нос и, пока не опомнился, – бежать.

Опоминается Ран мгновенно, хватает, валясь со мной в снег. Нарушая морозную тишину утра, рычит утробно, словно настоящий зверь.

Снег приятно холодит моё пылающее от гнева лицо.

– Ты принц Саран?

– Зависит от обстоятельств.

– Ответь прямо!

Мой крик вспугивает птиц, они шумно взлетают с дерева в глубине сада.

– Я Саран. И я был принцем. Но являюсь ли им сейчас, буду ли в будущем – неизвестно.

– Почему?

– Потому что я должен убить тебя. – Саран склоняется, язык скользит по основанию моей шеи. Саран дрожит, его дыхание сбивается, и прижимающее меня тело вдруг становится слишком тяжёлым. – А я тебя хочу, ты моя женщина.