Поднимаю взгляд на потолок: кажется, коса мне начинает нравиться.

Мрачно возвещаю:

– Ей тоже не терпится. А пока нет дракона, она не прочь укоротить ещё кого-нибудь. Слышите, от нетерпения даже подпрыгивает.

«Да что ты такое обо мне говоришь! – ещё интенсивнее скачет коса. – Ты в кого меня превращаешь?! Я красивая нежная, с тонкой душевной организацией, а ты собираешься мной головы рубить! Да я с тобой разговаривать не буду, слышишь, а?!»

«Тебя трудно не услышать. Я избавляю тебя от домогательств неприятного тебе грубияна. Или, возможно, ты хочешь пообщаться с ним поближе? Тогда не буду его отпугивать…»

Коса затихает. Лишь поскрипывают рессоры, и я почти рада благостной тишине в голове.

«Хорошо, твои извинения приняты, – бурчит коса. – Грубияны мне не нужны. Но ты в следующий раз осторожнее с выражениями, я и в обморок упасть могу, если голову отрубленную увижу».

«Я это учту», – обещаю в надежде, что таких радикальных мер избавления от врагов мне не потребуется.

***

Глубокой ночью мы, наконец, въезжаем в ворота. Цокот лошадиных копыт становится более звонким. Похоже, грунтовая дорога сменилась каменным покрытием. Сквозь занавеску и щели по бокам просвечивают огоньки фонарей.

Неужели мы въехали в город?

«Сколько можно кататься?» – сонно ворчит коса.

Дверь нам открывает лакей в синей ливрее, подаёт мне руку, и я, несмотря на онемение в мышцах, пружинисто подскакиваю: за день поездки во мне скопилось безумно много энергии, хочется прыгать, скакать, бежать…

Первый же взгляд по сторонам убивает мои надежды: мы не в городе, а в огороженном высокими стенами поместье с трёхэтажным особняком, парком, оранжереей, и… сторожевыми псами. Наверное, эти метровые в холке тёмные твари с мерцающими глазами из псовых. По крайней мере, у них четыре лапы, укороченные хвосты, длинные клыкастые морды.

Дюжина тварей выстроилась у кареты полукругом и так смотрит на нас, словно планирует сожрать. Но не рычат, не двигаются, и в свете висящих прямо в воздухе магических сфер не видно, чтобы они дышали.

Как контраст этому жуткому зрелищу – мерный стрекот цикад и пропитанный сладостью цветов ночной воздух.

Вышедший следом отец подхватывает меня под руку:

– Не бойся, они опасны только для врагов. А ты ведь не враг Ордена.

Надеюсь, это он сказал для Огемара, спешивающегося Эрмила (он за долгую поездку сквозь ливень ни капли не намок) и лакея, а не тонко намекнул, чтобы я не дёргалась.

Наш возница первым делом отстёгивает обтянутый кожей чехол с косой.

«Полегче! – вопит коса. – Только попробуйте меня уронить! Я вас… я вас… засмотрю! У меня семь глаз, я могу!»

Под присмотром немигающих тварей мы с отцом проходим по мраморной дорожке к крыльцу.

– Руку мою доставай, дубина! – рявкает на возницу Огемар. – Оставь этот ящик и достань мою руку!

Отец, придержав меня, разворачивается:

– Твоя рука в стазисе, ничего с ней не случится, а живому оружию нужно выказывать почтение. Или ты забыл правила магического этикета? Вытащить косу, чтобы она их напомнила?

«Они теперь точно считают меня чудовищем», – бубнит коса.

Возница, несколько растерявшийся от противоречивых команд, снова берётся за ящик с косой. Огемар, ухватившись рукой за выступ возле передка, поднимается на подножку, вступает на сидение возницы и стаскивает сверху круглый чехол с отсечённой конечностью. Бросает на отца, запретившего «совать эту гадость внутрь», гневный взгляд и, спрыгнув на дорожку, спешно направляется ко входу в особняк, бурчит под нос:

– Это было нечестное сражение, мы его повторим.

Раскатистый смех отца взрывает тишину ночного сада. Похоже, отца и впрямь забавляет такое заявление от человека, мажущего дуэльный клинок ядом.

Эрмил, передав поводья молодому человеку в тёмном костюме, подходит к нам несколько качающейся походкой:

– Ну и поездка. Надеюсь, леди Витория, вам было комфортно в карете, а ваше великолепное оружие не испытывало неудобств.

Огемар хлопает дверью поместья, и улыбка отца, не покидавшая его после смеха, бесследно исчезает, сменившись такой холодностью, что Эрмил поспешно откланивается:

– Я проверю, как позаботились о моём коне. Приятной ночи.

Возница на вытянутых руках подносит нам чехол с косой. Отец несколько неловко разворачивает большой ящик и подхватывает под мышку.

«Поаккуратнее», – коса, похоже, не может обойтись без комментариев.

Другой лакей открывает перед нами двери в мраморных холл с лестницей наверх  и серебряными химерами перед каждым из шести боковых дверных проёмов.

– Лорд, леди, – лакей почтительно кланяется. – Прошу вас следовать за мной. Ужин принесут в ваши комнаты.

Пурпурная ковровая дорожка гасит звук шагов. Полетевшие следом за нами магические светильники заставляют тени дрожать и извиваться, превращая шикарное музейное убранство в декорацию к фильму ужасов.

В особняке неестественно тихо, словно мы здесь одни. На третьем этаже в простенках между дверями висят картины с пейзажами и натюрмортами, в вазах сладко пахнут розы.

Лакей раскрывает двери с серебряным узором:

– Прошу, лорд, это ваши апартаменты. – Для меня открывает двери напротив. – Леди, это ваши комнаты.

Три магические сферы улетают вслед за вошедшим в комнату отцом, за мной тоже летят три сферы, наполняя сиянием зеркала, отражаясь в фарфоре ваз и отполированных деталей мебели.

«Надеюсь, сегодня меня вынут и уложат в комфорте, как и полагается содержать такую красавицу», – голос косы звучит так отчётливо, словно она по-прежнему рядом, хотя отец внёс её в свою комнату и опустил чехол на диван.

– Позаботься о моей красавице, – прошу я.

Отец недоуменно вскидывает брови, но кивает.

Лакей вновь мне кланяется:

– Позвать горничную?

– Нет, спасибо, можешь идти.

Двери в серебряных узорах закрываются с тихим, едва уловимым щелчком.

Оставшись одна, невольно обхватываю себя руками. Меня физически тянет подумать о Саране, его объятиях, но я перебарываю это желание: мало ли кто услышит мысли.

Сосредотачиваюсь на интерьере: магические сферы зависли под потолком, так что можно осмотреться спокойно. Обстановка в холодных, ледяных расцветках радует глаз, а резные детали мебели и панно чем-то напоминают морозные узоры. Это помогает немного расслабиться.

Тяжёлые тёмные портьеры в капельках кристаллов, придающих ткани сходство со звёздным небом, раздвигаются удивительно легко.

По парку разгуливают собаки.

Особняк расположен на краю спуска в лёгкую низменность. Там, на излучине реки, тусклыми огоньками фонарей и окнами мерцает город. Он не похож на залитые мощным электрическим светом земные города: мерцает едва-едва, позволяя угадывать лишь извивы улиц и некоторые здания. А далеко за ним мерцает ещё одна группка огоньков, но совсем маленькая.

– Это Нарнбурн, – неожиданно произносит отец. Я вздрагиваю, ощутив его прямо за спиной. – А те огоньки вдали – Академия драконов.

– Так близко, – шепчу онемевшими от страха губами.

– Очень близко, – отец так и стоит за мной. – Именно поэтому тебе надо собраться с силами и выложиться на все сто. От этого зависят наши жизни.

Развернувшись, оказываюсь лицом к лицу с отцом. Спрашиваю:

– Ты понимаешь, что такие увещевания лишь нервируют?

Он слишком нависает надо мной, и я отступаю, упираюсь в подоконник:

– Если ничего не получится, нас убьют?

– Если поймают на месте – да. Но если сбежим, наше положение в Ордене станет шатким. И я не смогу тебя защищать.

Защитничек выискался, от которого тоже надо защищать! Только другие его приятели ещё хуже.

– Из двух зол выбирают родную, – усмехается отец. – Ужинай и ложись спать, завтра утром тренировка. Ты должна полностью подчинить косу, только в этом случае у нас есть надежда на победу.