Только оказавшись возле чехла улавливаю… смесь ярких и сумбурных эмоций: гнев, любопытство, обида…

И болтушка-коса почему-то молчит.

Что с ней сделали эти изверги?

– Повезло, что оружие к тебе лояльно, – говорит отец, и я поворачиваюсь к нему. – Если не будешь делать глупостей, быстро научишься с ней взаимодействовать, аккумулировать и перенаправлять магию. Пока это самые необходимые из всех навыков, следом пойдёт боевое управление.

Почему так хочется его передразнить, повторить поучительный тон?

Отец отвечает на моё мысленное удивление:

– Потому что ты теперь меньше меня боишься и не так нуждаешься в моём одобрении и признании. Это первый шаг к протесту и бунту. А теперь возьми косу и узнай её имя.

Как в каком-то фэнтезийном фильме – уж попала, так попала.

Пальцы глупо подрагивают, когда размыкаю защёлки по краям тёмного чехла. На солнце его кожа прогрелась, и косе, наверное, жарко, но она почему-то…

«Так ты понимаешь, как мне плохо, но ничего не делаешь?! – ввинчивается в мозг капризный голос. – Я тут от жары умираю, а ты даже не поинтересуешься, как у меня дела!»

– Ну что ты, я пришла в надежде на более тесное знакомство. Меня зовут Витория, а тебя как?

Распахиваю крышку чехла, и все семь глаз выпучиваются в мою сторону. Лезвие косы при всей его элегантной форме выглядит весьма внушительно, а крутой изгиб ручки, если подумать, позволяет охватывать жертв и срезать им… чего-нибудь.

«Не буду я срезать головы, страшное ты создание! – коса недовольно подпрыгивает на мягкой подложке. – И если собираешься прямо сейчас что-то подобное сотворить, живой я не дамся!»

Это ещё вопрос, живая она или как. Но коса прыгает так рьяно, что чехол с гневным «бум-шарк-бум» отползает сантиметров на двадцать.

– Эй-эй, всё в порядке, – уговариваю я. – Просто хотела узнать твоё имя. Правда-правда.

Коса замирает, только глаза двигаются, оглядывая меня, чудовищ, отца. Особенно его. Меня накрывает волной чужого смущения.

«А он у тебя красивый», – выдаёт глазастая.

Поперхнувшись, оглядываюсь на отца. У него и мускул не дрогнул. Он совсем косу не слышит?

«А зовут меня «Объект ЭАКУ-2.18», можешь ему так и передать».

Теперь разворачиваюсь к косе, переспрашиваю:

– Как-как тебя зовут? Поподробнее, пожалуйста.

«Объект Экспериментальный Автономный Контактно-Управляющий второго класса – то есть я обладаю способностью к мышлению – номер восемнадцать, – спокойно поясняет коса. А потом как воскликнет: – Тебе что, не нравится моё имя?!»

Нравится ли мне имя, похожее на лабораторную метку какого-то изобретения? Оно меня пугает!

– Откуда у тебя это имя, прекрасная моя? – немного сдавленно уточняю я. – Сил нет, как хочется узнать, кто же тебя так великолепно… обозначил.

«Моя создательница», – со странной интонацией отзывается коса.

– Какая такая создательница?

Коса прищуривает все семь глаз, зрачки сужаются. Резко расширяются, и коса переводит взгляд на небо.

«Не могу рассказать, запрещено. И о доме запрещено рассказывать. Но об остальном спрашивай, на что смогу – отвечу».

– Минуточку, – отступаю к отцу. – Имя у тебя просто великолепное. Я в восторге. Минуточку.

Ухватив отца за рукав, тяну его за пределы круга с чудовищами. Приподнявшись на цыпочках, шепчу на ухо:

– Слушай меня, ты… Ты в курсе, как это зовут?

– Веди себя пристойно, – отец пытается отцепить мои пальцы, но я судорожно стискиваю его рукав.

– Пристойно? Это существо называется Объект ЭА… Объект Экспериментальный Автономный Контактно-Управляющий… второго класса… номер восемнадцать. Он называется как-то… по-лабораторному! Оно из технологического мира.

– Его создал Нэранил, он всегда называет предметы странно и с цифрами.

– Нет, коса утверждает, что её создательница – женщина, и о доме ей рассказывать запрещено. Что там у вас за Великая Бездна? Что там? Какой-то технологический мир?

– Не говори глупостей! – отец вырывает свой рукав, недовольно кривится. – Ты ничего не понимаешь. Основу оружия создал Нэранил, и имя у неё нормальное. А Бездна – это не какой-то технологический мир, она… другая, – благоговейно выдыхает он, и зрачки расширяются, превращая его радужки в узкие тёмно-синюе окантовки. – Не говори о том, чего не знаешь. А сейчас возьми косу и попытайся ощутить её. Уловить её энергию.

– Ты не понял, что я сказала? – мой шёпот похож на шипение. – Эта штука не хочет рассказывать, откуда она, потому что ей запрещено. Как думаешь, почему?

– Чтобы не выдала тайн Ордена.

Его лицо… взгляд… Он как будто не в себе.

– Витория, – отец указывает на косу. – Если ты сейчас не подойдёшь к косе и не попытаешься синхронизироваться с её магией, я заставлю тебя это сделать.

– По-ня-ла, – разворачиваюсь на каблуках.

Я так зла, что даже окружающие меня чудовища не пугают. Коса во все глаза смотрит на меня.

– Будешь у меня Глазуньей! – заявляю я.

«Что?»

– Глазастой… Семиглазкой!

«Почему Семиглазкой?»

– Потому что у тебя семь глаз. И я так сказала.

Глаза косы бешено моргают, да ещё вразнобой. Но я сурово смотрю на неё, всем видом показывая, что иных вариантов именования просто нет.

«Ну… э…» – коса опять глядит в небо.

– Семиглазка – очень соблазнительное имя. Поверь, оно намного больше подходит такой особенной красавице, чем безликий объект с номером.

«А мне казалось…»

– Казалось! – указываю пальцем вверх. – Только казалось. Семиглазка – намного более красивое имя. Правда, отец?

Сложив руки на груди, он наблюдает за препирательствами, неохотно размыкает губы:

– Не слышал имени прекраснее.

«Тогда я Семиглазка!» – радостно подпрыгивает коса.

– Отлично. – Присев, скольжу пальцами по сильно изогнутой ручке. – Мы ведь сработаемся, моя прелесть?

По переплетению узора, больше похожего на вздувшиеся вены, добираюсь до лезвия. «Кожа» вокруг глаз тёплая, да и сам клинок температуры человеческого тела. Судя по виду – лезвие острое. Она косит глаза, чтобы не выпускать из поля зрения мои пальцы.

– И как ощущения?

«Странные… непривычно быть такой твёрдой».

– Зато теперь ты стала очень опасной.

«Я и раньше была опасной: существами управлять могла, а теперь этого… Кажется, я этого теперь не умею – не могу у остальных ощутить токи магии в теле и подсоединиться к ним».

«Хочешь сказать… – отдёргиваю руку. Конечно, я помню, как она заломала меня и парализовала, но думала, это… временное состояние. – Ты всё это время могла управлять мой? В любой момент? Сколько угодно?»

«Да».

«Тогда почему… дала мне сбежать?»

«Мне приказали следить за тобой. О том, чтобы мешать побегу, ничего не говорили».

Смех сдержать не получается, хоть и зажимаю рот ладонью. Кошусь на хмурого, сложившего руки на груди отца. Они меня потеряли, а потом искали по всей стране только потому, что не догадались сказать своей глазастой фигне придержать меня в случае побега!

«Что?» – не понимает Семиглазка.

«Мне кажется, – сквозь смех даже думать трудно, – в Ордене тебя сильно недооценивают, моя дорогая. Но ты не беспокойся, я тебя очень ценю и постараюсь реализовать весь твой грандиозный потенциал».

«О-о», – глаза Семиглазки влажно блестят.

Сдерживая рвущийся из груди истерический смех, касаюсь изогнутой ручки. Тёплая поверхность на ощупь не похожа ни на дерево, ни на пластик, ни тем более на металл. Скорее уж что-то кожаное, только очень-очень плотное. Семиглазка пристально за мной наблюдает.

Сжав ручку, поднимаю косу. Она не тяжёлая и не лёгкая – такой очень комфортный вес, да и держать её удобно, она… словно специально для меня создана.

Впрочем, так и есть.

Поставив косу вертикально, заглядываю в выпученные глаза на лезвии.