— Посмотрим, — согласился Стеф. — А как меньшие?

— Серёжа выучился на агронома. Дорос до директора совхоза. И только вывел его в миллионеры, в стране раздрай начался. Советский Союз распался, только воспоминания остались. Каждая республика сама по себе жить стала. И я прибыла сюда из России. Но Серёжа молодец, долго хозяйство на плаву держал. Груня на учителя истории выучилась. С должности директора школы на пенсию ушла. Юлька, сестра моя старшая, ещё при тебе в педе на инязе учиться начала. Ей иностранные языки легко давались. Переводчиком работала в Москве. За французского посла замуж вышла. Так во Франции и живёт.

— А ты? Почему ты зоотехник? Ты же хотела на ветврача учиться.

— А это Колька уговорил. Ему не нравилось, что я буду с больными коровами возиться. Стеф, ты в первый день проговорился, что у тебя не семеро по лавкам, а только один. Кто? И где жена?

— Жена? Нет жены. Любви между нами настоящей не было. Так. Влечение, которое выветрилось. А сын родился. Тут я по уши в работе увяз. В Магконтроле уже служил. День и ночь на службе. Против короля заговор был. Раскрыли, конечно. Только король магии лишился, выгорел. Доджу пришлось короноваться. Я пока заговорщиков отлавливал, жена любовника завела. Когда со всей этой бедой разобрались, она и заявила, что уйти хочет. Я возражать не стал. Ты ведь знаешь, кто у нас на северо-западе в соседях? — Я кивнула. — Она оказалась истинной парой послу княжества Вергройш. А оборотни просто зациклены на парах. Сына я не отдал. Я его Николасом назвал. Домашнее имя Колька. Три года ему было. Мы, когда один на один остаёмся, на русском разговариваем. Ему через месяц двадцать лет исполнится. Будет в Академию поступать.

— Так у вас разводы разрешены?

— Нет. С разводами очень сложно. Объяснения: характерами не сошлись, он на стороне семью завёл или она изменяет — не принимаются. Должна быть очень серьёзная причина: частичное магическое выгорание одного из супругов, приведшее к неизлечимому бесплодию или вот, как у меня. Наш развод на государственном уровне решался. Учитывая моё согласие, развод разрешили. Обряд в главном Храме Праматери совершён был.

— А сын с матерью общаются?

— Конечно. Пока она с мужем здесь, в столице жила, часто с Колькой общалась. Но потом вернулись в Вергройш, редко видятся. Её муж княжичем был, так пять лет, как Великим Князем стал. Но Колька с матерью переписываются. Он прошлым летом гостил у них. С младшими братом и сестрой близкое знакомство свёл. Брат его на два года младше, а сестра на пять. Может на бал придут. Как встреча с королём прошла? — без перехода, спросил Стеф.

— А тебе разве не доложили?

— Ещё не успели, — усмехнулся.

— Нормально встреча прошла.

— Ты показала ему портрет?

— Да. Портрет Его Величеству понравился.

— Что значит понравился? Он его у тебя не забрал?

— Так бы я ему и отдала. Он сделал копию. Себе копию взял, а оригинал у меня остался.

— Надо будет у него её взять и к делу присовокупить.

— Не отдаст, — усмехнулась я.

— Почему?

— Это реликвия его семьи.

— То, что этот портрет реликвия твоей семьи, я понимаю. Но какое отношение он имеет к Его Величеству?

— Вот ты и спроси у Величества. Что ты у меня-то спрашиваешь? Я чужие секреты не выдаю. Может, он тебе, как другу, расскажет.

— Смотри-ка, у тебя с королём уже общие секреты появились, — съехидничал Стеф. — Лёв, а ты помнишь, как я вас с Колькой от матерщины лечил?

— Ещё бы не помнить, — ответила, засмеявшись. — Такое не забывается. — И я погрузилась в воспоминание.

Да-а-а, была применена к нам такая воспитательная мера, как мытьё рта мылом. Мы с другом, это нам было по двенадцать лет, сидели у них на крылечке и азартно обсуждали фильм «Зорро», щедро приправляя свои эмоции красочными эпитетами русской народной речи. И откуда его только вынесло на наши головы?! Ведь дома никого не было! В свои пятнадцать лет Степан уже тогда был силой почти вровень с мужиками. Спортом занимался и отцу в кузне помогал. Молотом-то ещё не махал, а железяки всякие с места на место перетаскивал.

— Во, даёте! — прозвучало у нас над головами. Мы, аж, подпрыгнули. — Красиво излагаете.

Ухватил нас так быстро, что мы с мест дёрнуться не успели. Обеими руками одновременно. Кольку за брючный ремень, а меня за руку и потащил к умывальнику, висевшему на столбике. На высоте двух метров был вбит крюк, на котором крепился конец бельевой верёвки. Вот на этот крюк наш палач подвесил Кольку за ремень, как Карабас Барабас Буратино. Колька потрепыхался, потрепыхался, да и успокоился, поняв бессмысленность своего действия. Мы, два глиста в обмотках, даже сопротивляться не могли. Меня не подвесить — я в лёгком сарафанчике. Меня между ног зажали. Я не сразу допетрила, что собирается сделать этот бугай. И только когда он взял в руку мыло, до меня дошло, и я заорала.

— Молодец! — ехидно похвалил экзекутор. — Открывай рот шире и ори громче. Вон, дядька Леопольд на обед домой идёт. Я его сейчас на помощь позову.

У меня сразу звук выключился. Отец у нас строгий был. Не бил, но всё равно я его побаивалась. Да и стыдно, как узнает, что я материлась.

— Что, Лёвушка? Отучил я вас с Колькой нецензурно выражаться? — приобнимая меня за плечи, спросил со смешком.

— Отучил, — подтвердила я. — Пришлось для выражения эмоций изобретать заменители. Но однажды меня вынудили. Сорвалась. Я уже главным зоотехником работала в совхозе. Мне Уазик выделили, а водителя не дали. Ставки такой не было. Вот я сама на нём и моталась по отделениям. Эдька Шварц инженером по технике безопасности работал, а Скорняков главным инженером. Мы втроём от совхоза учились. Так и проработали всю жизнь в родном совхозе. Эдька не женат был. Он вообще до тридцати лет не женился. По отделениям летом на «Урале» с коляской разъезжал, да всё с какой-нибудь разбитной девицей. А у Скорнякова жена вторым на сносях ходила. Приехали мы на первое отделение. Скорняков-то приехал проверить ход работ по ремонту и подготовке оборудования к зимовке, а Эдька активную деятельность изображал. Они решили со мной попутно на летнюю дойку заехать. Оба на мотоциклах. Только у Скорнякова «Иж» был, но тоже с коляской. Вот и заехала я с этаким эскортом. А тут ЧП. Пьяный в зюзю пастух пригнал на обеденную дойку только треть стада.

Да-а-а, не довелось тебе послушать, какими я матюгами крыла нерадивого пастуха. Так и хотелось бичом отходить. Кроме этих двоих, ещё мехдояр, бригадир и ветсанитар стояли с раскрытыми ртами, заслушавшись, и ещё четыре доярки. От меня никто никогда нецензурного выражения не слышал, а тут такой концерт. Такие познания русской матерной речи на слушателей вывалила, что сама потом удивлялась, откуда во мне что взялось. «А вы что стоите, рты раззявили?», — напустилась, разгорячённая нерадивым пастухом на мужиков, спустив на них матерную «этажерку». Раскрутила бич над головой и дёрнула, вложив всю оставшуюся злость. Щёлкнуло знатно. Не зря с детства тренировалась бичом щёлкать. Кончик бича по земле ударил возле пяток пастуха. Тот дернул в сторону, матюгнувшись. А я швырнула бич бригадиру под ноги. «Езжай, собирай скотину. Чтоб ни одна доярка не пожаловалась, что корова, какая, не доена осталась. Всё, концерт окончен», — сказала с сарказмом и поклонилась собравшимся зрителям. Села в машину и уехала в другую бригаду. Только когда к машине шла, услышала, как Эдька Скорнякову сказал: «Ну, и кто такую бабу в жёны возьмёт? Это ж ведьма злючая, да ещё бичом орудует, как заправский цыган». Не слышала, что Скорняков ответил, а я выкрикнула: «Не надейся, тебе не достанусь. А кто возьмёт, так тот и разу не пожалеет, что взял».

— Не пожалел Юрка?

— Не знаю. Но я повода не давала. Мы с ним хорошую жизнь прожили. Стёп, а тебе не приходило в голову, что ты не один попал сюда. Не думал, что не один погиб?

— Думал. Что связист Андрюха Величко тоже со мной погиб, я не сомневался. Но как узнать? Когда в Магконтроле служить начал, пытался узнать о случаях обмена душ в одно время со мной. Разве только в Познарию кто попал или к вергройшам. Но это другие государства. Я вот думал, что к вергройшам точно кто-то одновременно со мной попал. Уж что-то слишком подозрителен резкий скачок в разнообразии и качестве изготовления металлических изделий. Сашка Стукалов всё с железками возился. Из консервных банок игрушки мастерил: интересные фигурки клепал, технику разную. А Фарид на лошадях был помешан. Его отец зоотехником на конезаводе работал. Фарид от нашей части в соревнованиях по конному спорту участвовал. Прослужил-то всего полгода. Его в сборную России включили, а тут такое…