— Мне сложно держать щит. И иногда я всё ещё чувствую пальцы, как будто они по-прежнему на месте. Скажите мне, господин Кейл, вы отдали бы свою руку, пускай она при вас только ночью, чтобы стать прежним?

Кейл посмотрел Рену в глаза, решая, стоит ли солгать, и решил, что не стоит.

— Нет. Но лишь потому, что я должен быть таким, каким стал, чтобы… сделать вещи, которые сделать необходимо. Это сложно понять, но я не могу объяснить лучше, Рен. Я и сам не всё понимаю. Если бы дела обстояли иначе, мой ответ был бы другим.

Рен посмотрел на свои пальцы, хмыкнул.

— Проклятье, потеря пальцев сделала меня тем, кто я есть сейчас. Странно это. Я услышал вас, господин Кейл. Иногда цена слишком высока. Даже сембийцы это знают.

Кейл хлопнул его по плечу.

— Ты мудрее, чем большинство в твои годы. И зови меня Эревисом. Никакого господина Кейла, ладно?

Рен улыбнулся.

— Значит, Эревис. Признаю, для меня это звучит непривычно.

Кейл почувствовал себя лучше от того, что сказал Рену правду. Что-то в этом парне напоминало ему Магадона, и немного — самого себя в молодости.

Они присоединились к остальным стражникам у костра и съели вечерний паёк — сыр, хлеб, вяленую говядину и свинину. Несколько бочек крепкого эля и вина из погребов Ускевренов обеспечили питьё. Кейл с удовлетворением отметил, что ни один из стражников не стал пить сверх меры. Люди Рена, да и сам он, были профессионалами.

Кейл закурил трубку Джака и стал болтать с гвардейцами. Один из них, Мор, достал собственную трубку и зажёг её. Они с Кейлом обменялись трубочным зельем. Кейл рассказывал и пересказывал стражникам историю спасения Рена и свою битву с демоном в главном зале Штормового Предела. Другие истории он держал при себе, даже когда разговор зашёл о причинах Огненного дождя. Большинство считало, что Огненный дождь как-то связан с Яростью драконов. Кейл знал, что это не так.

Хулорн оставался в своей палатке, как то было с самого начала путешествия, до поздней ночи читая свои книги о магии теней. Кейл часто поглядывал в сторону палатки, переживая за Тамлина.

Хотя они не ожидали неприятностей на крупном тракте, проходящем через всю Сембию, стражники всё равно выставляли на ночь дозор. Кейл решил составить дозорным компанию. Он практически не нуждался во сне. В середине ночи он чувствовал себя таким же бодрым, как и ранним утром. Тьма обостряла его чувства, заостряла грани, и после захода луны ему было больше нечем заняться.

Отдохнув около часа, он проснулся перед полуночью и тихо встал. Приказав тьме сделать себя невидимым, Эревис вышел из палатки. Укутанный тенью, он присел у гаснущих углей ночного костра. Лагерь они разбили в небольшой низине возле леса с берёзами и дубами.

Кейл заложил руки за голову и посмотрел на звёзды. Его мысли обратились к Варре, к их домику, к Джаку, к Магадону. Он позволил мыслям течь свободно. Ветер попритих, и уши наполнились звуками ночи; стрёкотом сверчков и других насекомых, которых он не узнал, криками козодоя в лесу, слабым посвистом ветерка…

До него донёсся металлический звук, очень слабый, похожий на звяканье пряжки. Кейл вскочил на ноги и огляделся.

Мор, стражник, что стоял на часах, находился на посту справа от Кейла, но звук донёсся откуда-то слева, откуда-то издалека. Мор, казалось, ничего не услышал.

Оставаясь невидимым, Кейл шагнул сквозь тень повыше, на край низины. Там он оглядел равнину. Эссенция теней в его теле позволяла Эревису видеть в темноте, но только на дистанцию полёта стрелы или около того. Он не заметил ничего, кроме высокой, колышущейся кнут-травы и растущих тут и там деревьев.

Оставаясь неподвижным, он прислушался.

Вот оно. Где-то в траве звук повторился. Кейл действовал быстро. Он позволил теням стечь с себя, становясь видимым, и шагнул во тьму, чтобы появиться за спиной у Мора. Прижав ладонь ко рту стражника, он потянул его назад.

Мор забился и замычал что-то, пока Эревис не прошептал:

— Я что-то слышал на равнине. Наверное, ничего серьёзного. Я проверю. Если скоро не вернусь, поднимай людей.

Он отпустил стражника, и Мор повернулся к нему с широко раскрытыми глазами.

— Клинки Темпуса, господин Кейл. У меня чуть сердце не лопнуло.

— Оставайся настороже, — сказал Кейл и, не дожидаясь ответа, шагнул сквозь тень обратно на равнину. Он оказался на расстоянии броска ножа от лагеря и видел позади Мора, подобравшегося и внимательно вглядывающегося в траву.

Эревис огляделся вокруг и ничего не увидел. Он медленно и бесшумно достал Клинок Пряжи. С лезвия неспешно сочились тени и растворялись в ночном мраке. Эревис снова окутал себя тьмой.

Незримо и неслышимо он начал рыскать в траве. От напряжения на его коже выступил пот и тени. Звук впереди, слишком шумный вдох, выдал месторасположение его жертвы.

Кейл оценил расстояние до невидимого противника, ступил сквозь тьму, за раз преодолев десять шагов, и обнаружил, что стоит прямо над спрятавшимся в траве человеком, у которого в зубах был зажат нож. Похоже, Кейл услышал звук его дыхания на лезвии.

Человек так хорошо сливался с местностью, что Кейл едва его различал. Плащ лазутчика превосходно имитировал цвет травы и мрака — наверняка действие магии — и если бы он не откинул свой капюшон, обнажив узкое лицо и короткие тёмные волосы, Кейл мог бы вообще его не заметить.

Кейл застыл над противником, меч наголо, тени клубятся вокруг.

Человек напрягся и повернул голову, как будто ощутил присутствие Эревиса. Он развернулся и высунул голову из травы, глядя в сторону лагеря, прямо сквозь Кейла.

Не заметив ничего, человек снова пригнулся и воспользовался ножом, чтобы затянуть ослабленный ремешок на сапоге. Наверняка пряжка разошедшего ремня и производила звук, услышанный Кейлом.

Человек натянул капюшон и встал, его плащ сменил расцветку, продолжая маскировать владельца. Лазутчик снова поглядел в сторону лагеря. Похоже, он видел во тьме, так что Кейл предположил, что зрение этого человека изменили с помощью магии.

Похоже удовлетворившись увиденным, человек развернулся и трусцой направился прочь. Кейл решил не убивать его — пока. Он убрал Клинок Пряжи в ножны и бесшумно побежал следом.

Даже в движении магия плаща скрывала лазутчика, но Кейл смог держаться достаточно близко, чтобы различать его силуэт. Неизвестный почти не производил звуков даже на бегу. Кейл понял, что это профессионал — шпион или разведчик. Человек направился прямо к паре высоких лиственниц примерно в трёх сотнях шагов. Приблизившись к деревьям, он сбавил шаг и откинул капюшон.

Кейл остановился неподалёку. Из тьмы около лиственниц появился другой мужчина. Он был выше, старше лет на восемь-девять, и носил такой же плащ. Эти двое беззвучно обменялись приветствиями и не заговаривали до тех пор, пока не оказались почти нос к носу.

Кейл подкрался ближе, пригибаясь к земле, и прислушался.

— …только один дозорный. Мог бы сам его прикончить и пройти через лагерь.

«Это вряд ли», подумал Кейл.

Тот, что был выше, кивнул.

— Заметил ливреи, Отел? Они селгонтцы, это точно.

— Там даже дюжины человек не наберётся, — сказал Отел.

— Простое дело, — заметил высокий.

С этими словами они направились к северной части лагеря. Кейл двигался следом. Лазутчики пробежали где-то пол-лиги и приблизившись к пересохшему пруду, окружённому кольцом вязов, перешли на шаг. Оба сняли свои плащи.

Кейл телепортировался под деревья впереди двух мужчин и увидел собравшийся там отряд числом более сотни. Эти люди были облачены в кольчуги, держали щиты и оружие, и носили зелёные перевязи с золотым колесом Ордулина.

Кейл приник к стволу вяза на краю вражеского лагеря.

Лошади стояли во временном загоне из натянутой между вязами верёвки. Все они были осёдланы и готовы к скачке. Люди не жгли костров и не спали, несмотря на час. Они просто ждали.

По лагерю шёпотом пронеслась новость о возвращении разведчиков. Все поднялись на ноги. Заклацало железо, когда люди начали подгонять доспехи и надевать щиты.