— Не трогай Тиссали, тварь! — заорал Вийм. — Сраный душегуб!

— Да что же вы делаете! — Ингас влетел в хибару с куском угля в руке и резкими движениями чертил что-то прямо на полу.

Вийм ослабил хватку и двинулся на ворожея. Химера попытался удержать его свободной рукой, но тычок локтем отбросил Лиса обратно к стене.

— Да держи ты его! — заверещал Ингас. — Дай закончить!

Химера мысленно извинился перед всей семьёй Бертольда и обрушил свой сапог на колено Вийма. Удар пришёлся сбоку. Раздался хруст, и одурманенный мужчина с рыком свалился.

Призрак казался испуганным. Гладкая безликая голова дёргалась, словно ища пути к отступлению. Химера знал, что меч был бесполезен, но для острастки всё же наставил клинок на бледную грудь.

— Готово! — объявил Ингас.

Ворожей выхватил из-за пояса нож и полоснул себя по руке. Капли крови упали на угольный рисунок на полу. Знаки охватил бледно-розовый свет, раздалось шипение. Визг привидения с новой силой разнёсся по комнате и тут же затих. Только тяжёлое дыхание Химеры и стоны Вийма слышались в доме.

— Что это за тварь была? — спросил Варион, выбравшись на улицу. Вийм тяжело повис на его плече. — Безобидные тени, говоришь?

— Думаю, обычная певунья, — равнодушно произнёс Ингас. — Она ничего не может сделать, пока человек сам не откроется ей, вот и приходится заманивать слабых духом.

— Ну, спасибо, — буркнул Вийм. Вывихнутая Химерой нога безвольно волочилась, пока он пробирался по деревне на плечах Лиса и ворожея. — Сами же велели в дом не заходить, вот и я пошёл искать, где от дождя спрятаться. Услышал что-то, забылся, как в тумане. И вот я лежу на полу, а нога болит как сука. Слабый духом, ага!

Добравшись до хижины колдуна, Варион помог Вийму забраться на козлы. К облегчению Лиса, сын Бертольда заявил, что увечье никак не помешает ему вести телегу до самого Басселя. Сам бы он с лошадью не совладал.

— Заканчивай со своими опытами, — вполголоса попросил Химера так, чтобы Вийм не услышал. — Люди же сюда вернутся, а в их домах призраки хозяйничают.

— Никто сюда уже не вернётся, кроме Нищих, — отмахнулся Ингас. — Ты думаешь, барон радостно отправит пару дюжин солдат, чтобы защитить какую-то деревеньку? Нет уж. Он просто припишет их к своей земле.

— То есть заберёт свободу?

— А что, лучше им потерять последние пожитки, когда Барх придёт? Представь, как весело будет Нищим, когда они найдут тут несколько таких певуний.

— Считаешь, что молодец? — изумился Варион. — Может самого Чёрта призовёшь тогда? Нет уж, пора нам отсюда валить.

— Согласен, друг Нималии, — Ингас протянул окровавленную руку. — Сделай одолжение, не приходи больше ко мне, а то ничего хорошего не выходит, как ни старайся.

— С удовольствием, — Химера попрощался и запрыгнул на козлы.

Под стоны Вийма телега ползла домой. Варион понимал, что выбора в том доме не оставалось, но выбитое колено спутника всё же висело на нём тяжким грузом вины. Сам раненый не спешил обсуждать произошедшее и заговорил, лишь когда межевой камень остался позади.

— Ты на меня только не злись, — попросил Вийм, пока повозка катилась меж делянок бассельских крестьян. — За то, что душил тебя. Я же всё помню. Поддался, дурак, мороку. Родне моей только не рассказывай.

— Если расскажу, меня Ним на кол посадит. Скажет, сам не уследил, — Химера выдавил смешок.

— А ты как эту певунью видел? Как девку какую?

— Знакомую, да, — признался Варион. Вид Лейны Броспего ещё стоял у него перед глазами. — А ты? Кто такая Тиссали?

— Да, неважно, — Вийм ещё пуще погрустнел. — Нет её давно уже, умерла. А после неё ни с кем не могу уже, скучаю. Может, поэтому меня певунья так легко затащила.

— Может быть, — согласился Химера и подготовил терзающий его со вчерашнего дня вопрос. — Расскажи-ка мне вот что насчёт Варака…

— Да-да, классно ты с ним, — оборвал его сын Бертольда. — Быстро, ещё и денег столько принёс! Отец будет рад.

— Он говорил, что ничего не крал. Даже с мечом в пузе стоял на своём, — последовала неловкая пауза. — Вийм, я же его не просто так убил?

— Ты к чему клонишь, а? Что мы тебе врали? Раз отец сказал, что Варак — та ещё сволочь, значит, так и есть. Учитывая, сколько мы для тебя сделали…

— Ладно, извини, — объяснения Вийма не убедили Химеру, но он решил не раздувать огонь.

— То-то же, — сын Бертольда наконец улыбнулся. — Всё нормально, не переживай. Думаю, отец и с тобой поделится.

Варион промолчал. Несколько монет он переложил в свой кошель ещё до возвращения в постоялый двор накануне.

— А насчёт вчерашнего, — продолжил Вийм. Вечерние огни на городской стене уже были совсем близко. — Я не вынюхиваю насчёт Приюта, просто любопытным бываю. Понимаю, это ваши тайны и всё такое. Сказать честно, я бы и сам хотел стать одним из вас, даже говорил с Коршуном пару лет назад.

— Совсем сдурел? Тебе этого не надо.

— Вы защищены. Приют, Настоятель. Друг за друга убьёте. А у меня что, кроме стареющего отца, двух придурковатых братьев и сестрёнки? Кто за меня вступится, кто отомстит, если меня вечером трое упившихся вусмерть обрыганов убьют?

— Всё совсем не так, — Химера так и не смог отбросить ощущение, что Приют хотел его провала с Броспего.

— Да какая уже разница? Коршун сказал, я не подхожу и мне лучше об этом никогда не заикаться. Может, и так, шут его знает. Ты вот подходишь, видимо. Как Лисом-то стал?

— У тебя так уже не получится, — Варион против своей воли вернулся к той ночи, когда тринадцатилетний парень сделал первый шаг к становлению Химерой. — Я просто убил свою мать.

Вийм больше не решался проронить ни слова. Варион помнил тот год, когда жена Бертольда свалилась с непонятной хворью. Ним тогда целыми днями была с ней, и даже громила Вийм появлялся в зале «Пёсьей Морды» с красными, опухшими глазами. Их семье пришлось тяжело, и горечь утраты ослабла лишь спустя годы.

Конечно, Вийм не мог представить, почему Химера так поступил: слишком сильны были воспоминания о его собственной матери. Но она была другой. Мать Вийма не упивалась дешёвой брагой вместо работы в поле и уходом за единственным сыном, не приводила на ночь всех мужчин Яблонь по очереди. Она не продавала сына за долги перед владельцем земли. Пусть судьба её от этого не стала легче или справедливее, но дети вспоминали о ней с любовью. С любовью, которую Харла из Яблонь никогда не знала и без которой непоседа Варион стал Химерой из Лисьего Приюта.

Я всегда говорил ученикам, что желание — самое сильное чувство. Любовь, похоть, сожаление — они все лишь его последствия. Совладаешь с желанием — будешь хозяином своего тела и разума». Архимант, «Книга Мудрости».

Вечер выдался насыщенным. Едва вернувшись в город, Варион попрощался с Виймом и навестил оружейника Келдура в Замковом квартале. После долгих сетований на разбитую крылатой бестией крышу мастерской он всё же привёл в порядок меч, что некогда принадлежал солдату борского гарнизона. С новой кожаной отделкой рукояти и почищенным лезвием оружие смотрелось куда приличнее.

Химера и сам хотел выглядеть подобающе при встрече с похитителем Лейны Броспего и не стал мелочиться на новые перчатки из бычьей кожи, высокие сапоги и тугую стёганку. Завершить приготовления Лис решил сочным окороком в кабаке неподалёку. Из шестидесяти монет, что перебрались в его кошель напрямую из сундука Варака, оставалось чуть больше тридцати.

Смакуя каждый глоток пшеничного пива, Варион думал о чародее, который скрывался в одном из поместий под Басселем. Лейна наверняка была где-то там. Возможно, в винном погребе или в заброшенном сарае. Таких поместий к северу от города было немало, и принадлежали они лишь знатным семьям приближённых герцога. Содагар, как и его отец Авлар, был глубоко верующим человеком и едва ли наградил бы землёй врождённого мага. Была лишь одна усадьба, что пришла в запустение около двадцати лет назад после смерти всех владельцев. Химера догадывался, где скрывается враг, но идти туда решил после небольшого отдыха.