— А давно вы здесь? И почему? Что вы знаете о произошедшем на асьенде? — Анри нетерпеливо засыпал вопросами старого солдата.

— Мы здесь со вчерашнего утра, — степенно отвечал Эмилио. — Нас послал управляющий — сеньор Хайме. Сначала только нас, без них, — охранник указал рукой на стоявших под стенами дома батраков. — А когда мы вернулись и рассказали, что тут, кроме мёртвых, никого нет, сеньор Хайме приказал сопроводить рабочих, чтобы достойно предать земле сеньора Эухенио и его людей. Мы ещё долго ждали падре из монастыря святого Бонавентуры, за которым должен был послать сеньор управляющий, но он так и не появился, а ждать больше было нельзя. Так что мы сами помолились и похоронили всех вон там, — указал рукой Эмилио в сторону хозяйственных построек.

— А зачем же вас посылал сюда управляющий вчера утром? — уже немного успокоившись, продолжать выспрашивать Анри.

— Да потому что к утру к дому управляющего прибежал мальчишка с асьенды. Кажись, Самуэль. Он сказал, что его послал за помощью сеньор Эухенио, потому как на асьенду напала банда индейцев, да только когда мы пришли, всё уже давно было кончено, — сокрушённо развёл руками ветеран.

— Что же он так долго шёл? — вмешался в разговор до этого внимательно слушавший всё сказанное охранником лейтенант Контрерас.

— Так ведь боялся мальчонка, в окно из дома вылез и ползком через сад к реке, а там вдоль реки полз, место мелкое искал. Говорит, долго полз, пока до леса не добрался, там уж пригнувшись шёл. Всё боялся, что его индейцы заметят да стрелами из него святого Себастьяна сделают! Ну а когда через реку-таки перебрался, напрямки через джунгли к нам и бежал. Да только, видать, далеко брод нашёл, вот и пришёл к нам аккурат к рассвету.

— Видать, сам Господь над ним руку охранную держал, раз его ни в воде, ни в лесу дикие твари не убили! — с чувством глубокого уважения к незнакомому мальчишке сказал Анри, снял шляпу и перекрестился. Стоящие рядом мужчины проделали то же самое. — А видел ли он нападавших индейцев? — с надеждой, что есть живой свидетель нападения, спросил Анри.

— Думаю, что нет. Да вы сами его и спросите, — пожал плечами охранник.

— Ну, а ты что скажешь? Ты же осматривал трупы?

— Осматривал. Стрелами они убиты были. Костяными. Да вот, гляньте-ка, — с этими словами Эмилио повернулся к одному из охранников:

— Эй, Адриан, а ну, где стрелы-то?

Адриан махнул рукой в сторону дома:

— Там. Сейчас принесу! — и, резво развернувшись, рванул к обугленному дверному проёму.

— Среди убитых женщины были? — продолжил вопрошать Анри в ожидании орудий убийства.

— Нет, сеньор Анри. Ни единой! — покрутил головой бывший терций.

— А вы-то как здесь? Верхом?

— Мы верхом, а вот их, — охранник кивнул в сторону рабочих, — на телеге привезли.

— А где же телега и лошади? — недоумённо покрутил головой дон Себастьян.

— Да где ж им быть-то? В хлев загнали, дабы не мозолили глаза, если кто чужой сюда пожалует. Да и мы рядом там были, хоронили убитых.

— А в дом попрятались, когда нас увидали? — съязвил лейтенант Контрерас.

— Да нет, — спокойно ответил охранник. — Мы закончили с делом и пошли в дом отдохнуть и съестное найти. Индейцы даже не всю скотину увели, так что была надежда, что и еда в доме осталась.

— Нашли? — не меняя тона, спросил лейтенант.

— Что? — не понял вопроса ветеран.

— Еду! — начал раздражаться идальго Контрерас.

— Конечно нашли! Там и на вас всех осталось! — всё таким же невозмутимым тоном отвечал Эмилио.

Беседу прервал вернувшийся Адриан. Протянув Анри целую охапку стрел, он деловито пояснил:

— Мы их специально собрали, правда, не все, только те, что не сломались, чтобы губернатору показать. Чтоб сомнений не было, кто тут смерть сеял.

Анри, взяв одну стрелу из рук солдата, стал внимательно её рассматривал. Длинная, тонкая, упругая и прочная, с пучком красных перьев, прилепленных с одной стороны чем-то вроде смолы. На её другом конце был надрез, в который, очевидно, вставлялся наконечник, видимо, оставшийся в тебе жертвы, но без него можно было увидеть, что стрела внутри полая, словно сделана она была из стебля какого-то растения. Заметив, что хозяин рассматривает пустой конец стрелы, охранник поднял выше левую ладонь:

— Вот наконечники тех стрел, что прошли насквозь.

Анри поднял голову и увидел несколько очень острых и длинных наконечников странной формы. И тут раздался голос индейца, про которого Анри совершенно забыл:

— Я знаю, чьи это стрелы. Это не стрелы ица. Ица имеют воинов, а это стрелы охотников.

Анри повернулся к Хуану:

— Говори!

— Когда я нашёл Быстро… Себастьяна раненым, я отправился с ним в соседнюю деревню Балам-Ха, надеясь, что их лекарь или колдун помогут ему. Но деревня была пуста. Она не была сожжена, как наша. Она была пуста. Возможно, кто-то из наших людей успел предупредить жителей Балам-Ха о нападении, и они покинули деревню.

— А Йаш?

— Не знаю, сеньор. Там я не был. Но, думаю, я знаю, куда могли уйти люди Балам-Ха.

— Ты отведёшь нас туда? — вмешался в разговор дон Себастьян.

Старый майя посмотрел на Анри, стараясь поймать его взгляд и ответил, глядя в глаза человека, которому дал своё слово:

— Я отведу вас туда, где ты сможешь встретиться с их касиком. Ты согласен, сеньор? Ты хочешь спасти своих женщин, а я не хочу, чтобы погибал мой народ.

— Хорошо. Но вначале мы посетим Балам-Ха и Йаш.

Индеец кивнул:

— Как пожелаешь, сеньор. Я проведу тебя туда старой дорогой, чтобы вам не пришлось прорубать её сквозь джунгли. Но ты потеряешь день.

Лицо Анри, и без того серьёзное и решительное, стало ещё жёстче:

— Да. Но я должен знать, что случилось с людьми Йаша.

— Ну что же, путь лежит через Балам-Ха и мою деревню. Ты сможешь увидеть сам то, что я тебе говорил. Когда ты хочешь отправиться, сеньор? — покорно склонил голову индеец.

— Сейчас. Ты умеешь ездить верхом?

— Нет, сеньор. Но в этом нет нужды. Я не замедлю твоих людей.

Анри кивнул и повернулся к дону Себастьяну:

— Пусть люди пополнят запасы воды и съестного — боюсь, что в ближайшие три-четыре дня у нас не будет такой возможности, и через четверть часа отправляемся.

Дон Себастьян кивнул, и вот уже его сильный голос разнёсся над затихшей асьендой, раздавая команды.

Все сразу ожили, засуетились, отстёгивая свои мешки и бочонки для воды.

— А нам что делать? — спросил Эмилио Парра.

— Ну, раз вы здесь закончили, возвращайтесь обратно. И не забудь сказать управляющему, что мне в Белизе нужен камень. Много камня. И уведите скотину на каменоломню, чтобы её не подрали хищники. Что там осталось?

— Да, сеньор, — поклонился Эмилио, — А скотины немного, лишь пара ослов и мул, — договорил ветеран и, махнув рукой рабочим, отправился в сторону хлева.

— А с этим что? — охранник Адриан всё ещё держал в руках индейские стрелы и наконечники.

— Я возьму это, — сказал Анри, забирая из рук охранника немых свидетелей подлого убийства.

Войдя в дом, Анри отправился не на кухню, где уже копошились солдаты в поисках съестного, а в комнаты, чтобы найти кусок ткани, в которую можно было бы завернуть стрелы и наконечники, дабы те, острые, как итальянские стилеты, не порезали его запасную одежду.

Уверенный в том, что подходящий материал можно будет найти в служебных помещениях, Анри решил исследовать нижний этаж. Пройдя внутренний дворик, он направился к зиявшему обугленному дверному проёму первой из комнат, расположенной возле ведущей наверх почерневшей от копоти каменной лестницы. Это была полностью уничтоженная пожаром гостевая. Осматривая обуглившиеся остатки деревянных панелей на чёрных стенах, некогда покрытых тиснённой кожей, и сгоревшие доски потолка, Анри услышал доносившийся с внутреннего дворика строгий голос дона Себастьяна:

— Каждого, кого поймаю за грабежом, сам лично проткну своей шпагой, клянусь Пречистой Девой!