– Ты сама знаешь, что я сделаю все, что в моих силах, – мрачно ответил ей Клаудио.

– Да, я знаю. Удачи тебе.

Как только Клаудио вышел из комнаты, дон Джованни буквально набросился на Джузеппе.

– Чего же вы ждете, святой отец? Прочтите же молитву на выздоровление моего друга или вам необходимо давать особое распоряжение?

Когда же Джузеппе захлопал глазами, явно растерявшись, Джордж Холлингсворт великодушно предложил:

– Я с большим удовольствием прочту молитву для синьора Главиано.

Дон Джованни на это лишь махнул рукой.

– Английская молитва здесь бессильна. Джужеппе шагнул вперед, довольно неуверенно перекрестился и, ухватившись за крест, стал бормотать что-то бессвязное по-латински. Дон Джованни опустился возле кровати Марко на колени. Обменявшись озадаченными взглядами, его примеру последовали и Рутджерс с Холлингсвортом.

– Доброе утро, дорогая.

С того дня как похитили Кристину, прошла уже неделя. Карлос, усмехаясь, посматривал на нее, привязанную к койке, с кляпом во рту и лютой ненавистью в глазах. Он тяжело вздохнул. История с этой упрямицей начинала уже его утомлять. Карлосу строго-настрого было приказано ее убить. Ему хорошо за это заплатили, и все-таки он предпочел сначала переспать с ней. Возможно, он и сглупил, решив, что Кристина сама ринется в его объятия. Карлоса очень возбуждали подобного рода игры, в которых он занимал главенствующую роль, а женщины были его жертвами. Тем более, что ему не давало покоя его мужское самолюбие – уж, если эту девчонку сумел соблазнить Марко Главиано, то справится с этим и он.

День за днем продолжал Карлос терзать душу девушки, пытаясь убедить ее в том, что Главиано ее бросил. Но пока все его попытки были тщетны. Одному Богу было известно, что творилось в этой маленькой, упрямой головке. Она даже становилась чрезвычайно опасной. В первый же день, когда один из людей Карлоса развязал девушку, чтобы та могла оправиться по нужде, она сбила беднягу с ног и выскочила на палубу с его саблей. Если бы не матросы, которые не растерялись и набросили на Кристину сеть, она непременно сбежала бы… Теперь же ее водили мыться и по нужде, как собаку, обвязав вокруг шеи цепь и спрятав руки за спину в ручные кандалы Но не взирая на все эти унижения, воля ее так и не была сломлена. Даже тогда, когда ее бросали на палубу практически обнаженную, и пираты, зло посмеиваясь, выливали на ее дрожащее тело несколько ведер ледяной воды, она не показывала виду, что боится. Напротив, в ее больших зеленых глазах, казалось, навсегда застыли гнев и презрение. Если бы только мог он сломить сильный дух, если бы только ему удалось сделать эту девушку своей, но не путем насилия. Сама эта мысль необычайно возбуждала Карлоса.

Подойдя к койке, он сорвал с девушки старое, изъеденное молью одеяло и окинул жадным взглядом ее тело. Грязная сорочка Кристины в нескольких местах была порвана, и тело ее покрывали многочисленные синяки. И все же она выглядела сейчас очень соблазнительно, с вздымающейся грудью, тяжелым дыханием и горящими ненавистью глазами.

Получив несказанное удовольствие от бессильной ярости девушки, Карлос присел рядом с ней на койку и провел своим грубым пальцем по ее полуобнажившейся груди.

– Мы и сегодня капризничаем, не так ли? – спросил Карлос с притворной мягкостью. – Знаешь, Кристина, я начинаю подумывать: а не положить ли мне конец твоему упрямству. Уверен, что после того как ты обслужишь пятьдесят моих матросов, ты навсегда избавишься от своего гонора.

Глаза девушки расширились, но страха в них не было.

– Или ты устраиваешь весь этот спектакль ради Марко? – спросил Карлос. – Если это так, то ты круглая дура, дорогая моя. Я рассказывал тебе о нашей последней с ним встрече в Чарлс-тауне. Марко занимался любовью с какой-то хорошенькой женщиной прямо у меня на глазах. Она стонала и извивалась всем телом у него на коленях. А потом он смеялся над тем, как самоотверженно ты его любишь. Разве ты не знаешь, что Марко считает тебя глупым, капризным ребенком? Он говорил, что может уложить тебя в постель просто шутки ради. Но ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что женщина сможет завоевать сердце Марко Главиано. Его главной любовницей всегда будет море.

Карлос замолчал, наблюдая за реакцией девушки. В ее глазах сверкали молнии гнева. Карлос злорадствовал в душе. Может быть, именно так, действуя ей на нервы, он добьется успеха.

– Скажи мне, дорогая, – снова заговорил Карлос. – Если Марко действительно тебя любил, то почему не спешит тебе на помощь? Может быть, его отвлекают от этого занятия любовью с испанкой Розой, а? Или с какой-нибудь другой проституткой? Кстати, он говорил мне, что ему приходилось встречаться со своими женщинами украдкой, после того, как ты стала досаждать ему своей ревностью.

Теперь в глазах Кристины появилось какое-то больное, затравленное выражение, и Карлос не мог этому не порадоваться. Если бы только ему удалось убедить девушку, что Марко просто-напросто играл ее чувствами; если бы он сумел заставить ее ненавидеть этого человека, только тогда у него что-нибудь и получилось бы. Карлосу нестерпимо хотелось попробовать эту куколку, прежде чем он отправит ее на тот свет. И дело было вовсе не в том, что, загнав нож в красивую грудь Кристины, он испытал бы наслаждение, просто дело оставалось делом. Возможно, он оставит эту неприятную задачу выполнять своим матросам, как только девушка надоест ему, он передаст ее им. И после ночи тех кошмаров, которым подвергнут ее на палубе, она вряд ли выживет. Поддавшись к Кристине, Карлос вытащил из ее рта кляп.

– Ну, и что же ты теперь скажешь о своем любовнике, дорогая?

Девушка плюнула ему в лицо.

– Сука! – вскипел он.

Но Кристина нисколько не испугалась его гнева. Она гордо вскинула подбородок и торжествующе усмехалась, глядя прямо в глаза Карлоса.

– Ну, дрянь! – вскричал Карлос, грозя девушке кулаком. – Тебя привяжут к мачте, и через тебя пройдут все мои матросы!

Однако и эти слова Кристина восприняла спокойно.

Бормоча какие-то грязные испанские ругательства, Карлос снова засунул в рот девушки кусок грубой ткани и вышел из каюты в мрачном расположении духа. Эта игра начинала уже ему надоедать.

Когда Карлос вышел из каюты, по щеке Кристины медленно скатилась слеза. Ее переполняла боль и осознание своей беспомощности. На протяжении этой недели жизнь ее была сущим адом. Изо дня в день Кристину подвергали бесконечным унижениям – ее привязывали к койке, оставляли один на один с голодом и страхом, водили на цепи, как собаку; мыли полуобнаженную на палубе на глазах у всех матросов, которые насмехались и всячески ее оскорбляли. Бывали дни, когда ей не давали ни крошки хлеба. Единственным человеком, который старался хоть чем-нибудь помочь Кристине, был Мигуэль, матрос, по-доброму отнесшийся к ней в ночь, когда она была похищена. Скудный рацион, который назначили девушке пираты и который состоял главным образом из жидкой и несвежей овсяной каши и затхлой воды, едва ли можно было назвать питанием вообще.

Но самым, пожалуй, отвратительным были те минуты, когда в каюту приходил Карлос. Этот неряшливый, грязный как свинья человек, переодевался, ел, и даже оправлялся в присутствии девушки. А еще он отчаянно пытался соблазнить ее. Кристина чувствовала, что в один прекрасный день терпение его лопнет. Не далее как вчера он придвинул к постели стул, сел на него и принялся ласково поглаживать свой огромный, уродливый член. Всякий раз, когда девушка хотела отвернуться, Карлос с силой поворачивал ее лицо к себе и заставлял смотреть, возбуждаясь от этого еще больше. А что он говорил о Марко! Кристина всегда знала, что Карлос и Марко были заклятыми врагами. Но теперь она поняла, что, заходя в порт, они придерживались друг с другом ровных отношений. Поначалу Кристина просто пропускала мимо ушей рассказы Карлоса об их многочисленных похождениях с Марко. Потом она невольно задумалась над тем, что Карлос располагает слишком уж достоверной информацией. Он знал о Розе и других любовницах Марко, а также некоторые подробности из жизни последнего. И когда Карлос принялся рассказывать Кристине о том, с каким большим количеством женщин в Чарлс-тауне переспал Марко, девушке было все труднее не верить ему. А то, что Марко и Роза до сих пор продолжали оставаться любовниками, соответствовало в точности рассказу Розы. Ведь не могли же лгать и Карлос, и Роза. Разве возможно сочинить одни и те же истории, даже не встречаясь друг с другом? Все это еще больше убеждало Кристину в том, что Роза и в самом деле беременна от Марко. Он наверняка продолжает развлекаться с ней и другими женщинами и сейчас, когда ее, Кристины, жизнь висит на волоске. Эти мысли еще больше усиливали отчаяние девушки, она чувствовала боль и горечь оттого, что ее предали. Кристина боялась, что этого не перенесет. Но больше всего Кристину мучал вопрос, который почти каждый день задавал ей Карлос.